Добротолюбие. Том V - Святитель Макарий Коринфский

Об уме совершенном: «Ум совершенен тот, который, верою познав Сущего выше всякого ведения и все создания Его обозрев, от Бога приял ведение всеобъемлющее (в общих чертах) о Промысле и Суде Его, в них проявляемом, – разумеется, сколько вместимо для человека».

О душе совершенной: «Душа совершенна та, которой вожделетельная сила всецело устремлена к Богу».

О сердце совершенном: «Совершенным называется сердце, – не имеющее никакого естественного движения к чему-либо и каким-либо образом, на котором (сердце) как на дщице, добре выглаженной, ради его простоты, Бог приступая написует Свои законы».

Приложим к сему и следующее:

О чистом уме: – по святому Диадоху, – «очистить ум есть дело Единого Духа Святого»; еще по Лествичнику, – «ум удержать от парения, тоже есть дело Единого Святого Духа»; – еще св. Нил говорит: «кто восхотел бы увидеть состояние ума своего, тот пусть упразднит себя от всех помышлений, и тогда увидит его подобным сапфиру, или небесному цвету». И еще он же: «состояние ума есть мысленная высота, цвету небесному подобная, на котором во время молитвы и свет Святой Троицы появляется». – И св. Исаак: «когда ум совлечется ветхого человека и облечется в нового благодатного человека, тогда узрит чистоту свою, подобную небесному цвету, который старейшины сынов Израилевых наименовали местом Божиим (Исх. 24, 10), когда Бог явился им на горе» (Сл. 16, стр. 99).

Делая так, как сказано пред сим, т. е. чисто, немечтанно и безобразно моляся, ты будешь шествовать по следам святых. Если же не так; то будешь мечтатель вместо безмолвника, и вместо гроздия оберешь терние, что да не будет с тобою!

Если кто предполагает, что пророческие видения, образы и откровения были делом фантазии и происходили естественным порядком, да ведает таковой, что носится далеко от правой цели и истины. Ибо пророки и в нынешнее время бывающие у нас священнотаинники не по естественному какому-либо порядку и чину видели и воображали, что видели и воображали, но божественно некако и паче естества было то в уме их печатлеемо и представляемо неизреченною силою и благодатию Святого Духа, как говорит Василий Великий: «неизреченною некоею силою пророки принимали воображения в уме, имея его неразвлеченным и чистым, и Слово Божие слышали как бы возглашающимся в них». И еще: «Пророки видели видения действием Духа, Который печатлел образы во владычественном их уме». И Григорий Богослов: «Сей (т. е. Дух Святый) действовал первее в Ангельских и Небесных силах, потом в отцах и пророках, из коих одни Бога видели, или познавали, другие будущее предузнавали, когда владычественный их ум от Духа принимал такие образы, по коим они соприсутствовали будущему, как настоящему».

Св. Нил говорит: «Подвизайся ум свой во время молитвы соделовать глухим и немым; и будешь тогда иметь возможность молиться, как должно» (о молитве, гл. 11). И еще: «блажен ум, который во время молитвы хранит совершенное безобразие, или безмечтание» (там же, гл. 117). И св. Филофей: «редко очень можно найти безмолвствующих умом. Это есть принадлежность только тех, которые все средства употребляют к тому, чтобы привлечь к себе божественную благодать и исполниться истекающим от нее духовным утешением». И Василий Великий: «молитва добрая та есть, которая действенно внедряет в душу помышление о Боге. Вселение Божие есть иметь в себе водруженным Бога памятованием, когда сие памятование не пресекается земными попечениями и ум не возмущается нечаянными движениями страстей. Боголюбивый, от всего отбегая, к Богу отходит».

Ведать подобает, что хотя, по св. Максиму, – «не может ум одною деятельностию благою сделаться бесстрастным, если в то же время не будет воспринимать многих и разных созерцаний»; но, по божественному Нилу, можно, и бесстрастным будучи, не молиться истинно, но быть развлекаему разными помышлениями и далеко отстоять от Бога; ибо сей св. отец говорит о сем так: «не всякий улучивший бесстрастие, уже и молится истинно; ибо таковой может еще занят быть простыми помышлениями (о вещах, без страстных при том движений) и развлекаться историями их (м. б. картинами их и разными их сочетаниями), – и далеко отстоять от Бога» (гл. 56). И еще: «но и когда ум не коснит в простых помышлениях о вещах, не значит еще, что он достиг уже и места молитвы: ибо он может быть занят (философским) умозрением о сих вещах и углубляться в причинные их отношения. Хотя все сие суть отвлеченности, но как они суть умозрения о вещах, то печатлеют в уме образы их, – и далеко отводят его от Бога (ум философствует, но не молится: состояние ученых)» – (гл. 57). Говорит и Лествичник: «которых ум научился истинно молиться, то воистину лицом к лицу беседуют к Господу, как те, кои говорят на ухо царю (т. е. ближайшие доверенные)».

Из таковых изречений можешь ты уразуметь точно обоих видов жизни и деятельности различие и несравнимое сравнение, – т. е. той, которая ведется под влиянием свыше, и той, которая своими силами устрояется. Дело одной из них – поучения и многие и разнообразные умозрения; делание же другой – истинная молитва. К сему помни и следующее, что иное дело бесстрастие ума, и другое – истинная молитва; и еще, – что имеющий истинную молитву, как указывают отцы, по всякой необходимости и ум бесстрастный имеет, но об имеющем ум бесстрастный нельзя еще сказать, что он имеет и молитву истинную.

Какие признаки прелести

Безмолвствуя и желая один быть с Единым Богом, никогда не принимай, если увидишь что-либо чувственное или мысленное, внутрь тебя или вне, – лик Христа, или Ангела, или образ святого, или световое воображение, мечтаемое умом; но не верь сему с негодованием, хотя бы то и доброе что было, прежде чем вопросишь кого из опытных: что есть дело самое полезное и Богу любезное, и благоприятное. Храни же ум свой всегда бесцветным, безобразным, безвидным, бесформенным, бескачественным, бесколичественным, внимающим одним словам молитвы, в них поучающимся и об них размышляющим в сердечном внутрь движении, последуя Лествичнику, который говорит: «Начало молитвы состоит в том, чтоб отгонять приходящие помыслы при самом их появлении; средина ее в том, чтобы ум заключался в словах, которые говорим или помышляем;

а совершенство молитвы есть восхищение ко Господу» (Сл. 28, 19). Св. Нил так о сем говорит: «высшая совершенных молитва есть восхищение некое ума и полное его исступление от всего чувственного, при ходатайстве Духа воздыханиями низглаголанными (Рим. 8, 26) пред Богом, видящем расположение сердца, открытое как написанная книга и молчаливыми знаками изъявляющее свое хотение. – Так до третьяго неба восхищен был Павел, не ведая, в теле ли он был, или кроме тела (2 Кор. 12, 2). Так Петр возшедши на горницу помолитися, видел видение плащаницы (Деян. 10, 9). Вторая же после сей первой (высшей) молитвы есть та, в которой слова молитвы произносят с припоследованием им ума сокрушенного и сознающего, Кому приносит он моление. Молитва же, пресекаемая заботами телесными и смешивающаяся с ними, далеко от устроения, подобающего молящемуся» (Рус. доброт. т. 2, стр. 245, гл. 168–170). – В сем убо пребывая, другого ничего не принимай до времени умирения страстей, с вопрошением, как сказано, опытных.

Таковы признаки прелести. Теперь посмотри:

Какие признаки истины

Признаки же истины и благого животворящего Духа суть любы, радость, мир, долготерпение, благость, милосердие, вера, кротость, воздержание (Гал. 5, 22), как говорит божественный Апостол, называя сии добродетели плодами Божественного Духа. Он же опять говорит: яко чада света ходите: плод бо духовный есть во всякой благостыни, и правде, и истине (Еф. 5, 9), коим все противное составляет принадлежность прелести. – Говорит о сем и некто из богомудрых, вопрошен будучи от другого, так: «относительно незаблудной стези ко спасению, о коей спросил ты, возлюбленне, ведай, что много путей, ведущих в живот, и много ведущих ко смерти. Один путь, ведущий в живот, есть исполнение заповедей Христовых. В заповедях сих найдешь ты всякой вид добродетели, особенно же три сии: смирение, любовь и милосердие, без коих никто не узрит Господа. – Сии три суть непобедимые оружия против диавола, кои даровала нам Святая Троица, – смирение, говорю, любовь и милосердие, на кои даже воззреть не может все демонов полчище. Ибо в них и следа нет смирения; и для них, за то, что они омрачились превозношением, уготован огнь вечный. Где у них любовь или хоть тень милосердия, когда они к роду человеческому непримиримую держат вражду и денноночно не перестают ратовать против него? Облечемся убо в сии оружия, ибо носящий их вокруг себя неуловим для врагов. – Сию треплетную вервь, которую сшила и соплела нам Святая Троица, видим, что она и три есть, и едино: три – именами, если же хочешь, то и лицами, а едино – силою и действом, и к Богу приближением, устремлением и себя присвоением. О них сказал Господь: иго Мое благо, и бремя Мое легко есть (Мф. 11, 30). И возлюбленный ученик Его: заповеди Его тяжки не суть (1 Ин. 5, 3). – Сего ради душа, с Богом срастворившаяся чистотою жития, хранением заповедей и сими тремя оружиями, кои суть Сам Бог, в Самого Бога облекается и бывает некоторым образом богом, чрез смирение, милосердие и любовь, и миновав вещественную двоицу и восшедши выше главы закона, т. е. любви, сочетавается с Пресущественною и Живоначальною Троицею, непосредственно беседуя с Нею, светом свет приемля и радуясь радостию непрестающею и вечною». – Но довольно и об этом. – Указав таким образом отчасти признаки и плоды прелести и истины, скажем теперь малое нечто изречениями, как и подобает, отеческими и об утешении, от обоих их бывающем – т. е. об утешении божественном и истинно благодатном, и об утешении поддельном, вражеском. – Божественный Диадох говорит о сем так: