Синто. Героев нет - Пушкарева Любовь Михайловна

А мне, как говорит Ронан, как с гуся вода. Я поклонилась и ответила:

— Увы, такие виды секса я не практикую, но если генерал Кахадзе желает, я найду красавиц, которые исполнят его желания.

Бедные послы, вот-вот грохнутся в обморок, оттого что забыли, как надо дышать. Еще бы, столько потрясений сразу.

— Простите несдержанность генерала, леди, — в полной тишине прозвучал холодный голос подполковника. Значит, правда, что он тут старший. Когда мне сказали, что он, возможно, Полномочный Представитель, я лишь посмеялась про себя, но, похоже, зря. Я поклонилась в его сторону, давая понять, что жду ответа на извинения.

— Что значит дуэль до первой травмы? — так же холодно поинтересовался он.

— Дуэль с тем, кого вы изберете, — сказала я. Глаза Лепехина хищно блеснули. — У меня есть право стараться сделать так, чтобы травма не была смертельной.

— Чья травма? — уточнил подполковник.

— Моя.

— А если пострадает ваш соперник?

— Значит, я плохо извинилась.

Кто-то из военных скривился, показывая, что, мол, большей глупости в жизни не слыхивал.

— Леди некст Викен, — голос подполковника стал обманчиво вкрадчивым, — а почему именно вы, девятнадцатилетняя девушка, приносите извинения?

Я изобразила удивление.

— Потому что это моя ошибка.

Секунду мы мерялись взглядами. Да, конечно, мы, синто, пытаемся сделать хорошую мину при плохой игре. Мы прикинулись, что никакой попытки уничтожить крепость Китлингов не было, что все те часы переговоров с «Атакующими» просто недоразумение, вызванное тем, что был выпущен газ на командном посту, и были заменены руководители крепости. Все знают, что лгут. Но зачем нам сейчас тыкать пальцем в того, кто в сотни раз сильнее, и кричать: «Предатель! Захватчик!». Так ведь можно его и разозлить. Лучше попытаться соблюсти нейтралитет и дать выпустить пар, сорвать злость на маленькой женщине.

— Извинения приняты, — раздалось в полной тишине. Кто-то испустил тихий досадный возглас. Лепехин смотрел, как пес, у которого изо рта вырвали кость. Он-то чего на меня взъелся? Я бы еще поняла, если бы Крутецкий злился, но тот спокоен.

Я склонилась в благодарственном поклоне, низко, в пояс.

— А что у вас там? — продолжил разговор подполковник, глазами указывая на сумку-мешочек. Вот дура, с инфокрисов надо было начинать.

— Это информация, которой вы интересовались, и кристаллы-отчеты о лечении господина Крутецкого, — отозвалась я, кладя мешочек на ближайший столик. Хоть у Крутецкого наверняка стояли качественные блоки против зомбирования, но вежливость обязывала предоставить доказательства того, что мы не пытались делать ему гипновнушений и прочего насилия над разумом.

— Спасибо.

Похоже, когда говорит «подполковник», все молчат.

Я опять поклонилась.

— Имею честь пригласить вас, господа, на праздничный обед по случаю победы над пиратами. Отпраздновать, как и положено союзникам.

— А пользование анализаторами не испортит праздник? — ехидно поинтересовался Лепехин.

— Как вам будет угодно, — с полупоклоном отозвалась я.

Лепехин

Витька, дурак, как он мог? Ему что, вообще крышу снесло? Мало того, что он не подал приказа на атаку, так ведь и сорвалось все. Теперь поди докажи, что он не потворствовал этим синто с самого начала. И ведь сколько лет знаем друг друга… А теперь все; наверное, это последняя его операция, таких провалов не прощают, будет сидеть на краю леса, хризантемы выращивать. Ненавижу! Ненавижу их всех! Кто теперь вместо него? Не заденет ли рикошетом и меня? Да что ж ты, друг, сидишь с блаженным видом, тебя чуть на тот свет не отправили, а ты спокоен как удав.

«Надо уметь проигрывать, Саня». Тоже мне, смиренный нашелся. Блин, если я с ним не поговорю, я за себя не отвечаю. Неужели он им помог? Нет, не может быть. Сейчас с ним Представитель беседы беседует, а потом я за него возьмусь.

— У ворот эта… некст Викен.

Точно, она, тварь. Ни кожи, ни рожи, грудь отсутствует как класс, и чем только, спрашивается, мужиков берет?..

— Пропусти в дом, и соберитесь все в гостиной, — скомандовал Представитель.

Зашла, такая трогательно беззащитная, сука. Что ж ты с Витькой сделала? Когда Кахадзе ей выдал, готов был подписаться под каждым словом. От ее поклонов уже тошнит. Обломал Представитель с дуэлью, уж у меня бы она, как ни старалась, а получила бы смертельную травму. Обед еще этот, полония им всем в тарелки налить. Твари!

— Что с тобой? Ты сам не свой, что ты прыгаешь от злости-то?

— Да, Виктор, я прыгаю от злости, оттого что мой напарник, с которым мы восемь лет успешно работали, ведет себя как зомбированный идиот!

— Из нас двоих сейчас ты похож на зомбированного и не способен мыслить.

— Вот как! Ну так разъясни мне, дураку, за каким чертом не сработала пушка и нам явственно угрожали распылением? А?

Он все понял.

— Саня, я не знал, что их психованный Хорес-Китлинг еще и кибернетик от бога. Я начал что-то подозревать, когда они дали спокойно крутиться крепости с полузаряженной пушкой. И тестирование, и первый выстрел прошли отлично, ничего нельзя было заподозрить.

— А как ты выпустил этого кибернетика из виду? Почему?

— Потому что не знал о нем. Ну, комендант Хорес-Китлинг, ну, орал он припадочно, когда «Мозжечок» подключали, и не по делу орал. Я случайно увидел, как техники уважительно с ним по каким-то вопросам общаются как с авторитетом, но не до того, не до осмысления тогда было…

— Конечно, ты с этой сучонкой заигрывал, — вырвалось у меня.

— Прекрати на меня наезжать! Против меня играла она — а это, знаешь ли, не просто девочка, какой она прикидывалась сегодня, телохранители эти чертовы, и Хорес, и весь персонал этой крепости, против нас девятерых, а по сути, против меня одного. Почему ты не выторговал, чтобы нас было двое, как всегда? Она провисела на мне весь первый день, когда комендант ЛИЧНО монтировал обманку. Ты много знаешь комендантов, способных обмануть переносной ИскИн? Ты бесишься! Тебе не хочется терять проверенного напарника! Знаешь, меня тоже на пенсию пока не тянет. Но случилось то, что случилось!

У меня отлегло от сердца, но, скажем так, не до конца.

— Почему ты не давал команды на атаку?

— Понимаешь, сам я получил весьма странный приказ «действовать по обстоятельствам». А обстоятельства были такие, что я был почти уверен, что ничего не выйдет. Да и потом, Представитель меня сейчас очень подробно расспрашивал, но ни в чем не упрекал и ничем не грозился за срыв операции.

— Может, он тебя списал уже и не тратил лишнего времени, — неуверенно возразил я.

— Может… А может, его устроило такое развитие событий, мы ж не знаем его планов и резонов. Но меня это уже не спасет… — задумчиво добавил он.

Да, ожидали наши руководители такого поворота или нет, но Витьку в любом случае назначат виноватым. Я покачал головой. От злости, переполнявшей меня последние сутки, ничего не осталось. Я случайно глянул ему в лицо, на нем было опять это задумчиво-мечтательное выражение, которое меня выводило из себя.

— О чем ты думаешь?

Он пожал плечами.

— Интересно было бы узнать их получше.

Во мне опять все вскипело.

— Да что ты несешь? Тебя точно обработали!

— Да прекрати ты! — раздраженно прикрикнул он. — До тебя никак не дойдет, что я сброшен со счетов. Пойми! Скоро. У тебя. Будет. Новый напарник! Обдумай эту мысль! Привыкни к ней.

Я молчал, он прав. Я действительно не могу смириться с мыслью, что все, МЫ — кончились. Теперь будет Я и еще кто-то, если будет.

— А я действительно, хочу узнать их получше, потому что никто нас так красиво не обыгрывал. Даже то, что прислали ее извиняться, эту малолетку сопливую. Ты много знаешь малолеток, которые бы не пыжились и не старались состроить из себя нечто большее, чем они есть? И… я не всегда мог понять, когда она врет… Чтоб я — и не чувствовал лжи! А? Каково?