Маятник - Степан Вартанов

— Слышащая — это что?

— Это ведьма, — подсказал Лар.

— Это говорящая с богами, — ответил Меар.

— Понятно, — зевнул Ромка. — И что она предсказала?

— Придет зверь из моря, сказала Рата, — нараспев протянул Меар. — И демон даст силу ему, а Зверь даст власть ему, и будет конь его…

— Так, — прервал эту, безусловно, замечательную былину Ромка. — Давайте по-человечески. Кто придет, зачем придет, куда придет…

— Э… Придете вы, гос… Высокий Лорд, — несколько ошарашенно ответил сотник. — Из моря. На акуле. И вернете вы жизнь у смерти, и падут перед вами стены, и вознесетесь вы…

— Стоп. Жизнь? У смерти? Это как?

Сотник покраснел.

Меч — это серьезно. Лишь в сказках для глупых маленьких детей мечи рождаются на вершинах холмов в грозу и ливень. Пусть даже это «особая» гроза, и Слышащие предсказали ее за три года. И пусть даже это «особый» холм, и на нем триста лет приносили в жертву лучших баранов.

Только плохой кузнец будет ковать клинок, стоя спиной к распахнутой двери, и только очень плохой кузнец, услышав от вошедшего (сзади!) в кузню что-то интересное, отбросит недоделанную заготовку, наспех вытрет руки ветошью и поспешит в гущу событий — меч не подкова, он не простит такого пренебрежения. Меч требует внимания, ВСЕГО внимания, до последней капли.

Тук был хорошим кузнецом. Его кузница была сложена из камня — дело в степи редкое, но из чего прикажете ее строить? Из дерева? Сгорит. Из шкур? Так ведь не баню походную строим. Да и не подглядит никто, а секреты у Тука были. Точнее, было у него множество секретов и одна Тайна. Тайну звали Лита.

Сейчас дверь, добротная дубовая дверь, с вырезанными на ней защитными рунами, была закрыта, больше того, заперта изнутри на тяжелый засов. Окна закрыты дубовыми же ставнями. Кузница освещалась магическими шарами, привезенными откуда-то с юга, из развалин. Ну и конечно, будущий клинок светился ровным белым светом.

Взяв заготовку двумя руками (пусть дилетанты используют кузнечные клещи — Тук пользовался жаростойкими перчатками из каменной ткани), кузнец последний раз провел его мимо Источника — статуэтки, изображающей танцующего дракончика. Полоска металла завибрировала в ответ, и поток исходящего от нее жара стал ощутимо сильнее.

— Пора, — напряженным голосом сказала Лита.

— Волнуешься, — фыркнул кузнец.

Его помощница покраснела бы — она вообще легко краснела, — но вот беда, краснеть было уже некуда, кузница была похожа на парилку из тех, что используют для мытья южане. Ни ветерка, ровный, сухой жар.

— Пора. Начинай.

Лита вздрогнула. Недоверчиво посмотрела на своего наставника (хозяина, если уж быть точным). И просияла — словно солнышко в кузне зажглось. Двух передних зубов у солнышка не хватало, впрочем, зубы молочные, вырастут еще.

«Все-таки я к ней привязался».

— Спасибо, учитель!

Лита подхватила с подставки браслет Дробилки, надела его на левую — она была левшой — руку. Сморщила носик — задумалась. На руке одиннадцатилетней девчонки браслет болтался, собственно, он болтался бы, даже сунь она внутрь и вторую руку.

Тук открыл было рот, но она его опередила: метнулась в угол и вернулась обратно с полоской кожи, которую, сложив, принялась запихивать под широкое медное кольцо.

Можно и так.

Затем Лита провела над клинком правой ладонью, кивнула самой себе, и на заготовку обрушился град ударов.

«Все-таки она сильная ведьма». Знай степняки, что кузнец позволяет ребенку — девочке! — учиться серьезным мужским делам: верховой езде и фехтованию, — отобрали бы ее без разговоров и отдали бы какому-нибудь воину поумнее. То есть без затей. А вот узнай они, что есть у ребенка магический дар…

«Это не всегда было так».

Даже того времени, что он, Тук, провел в Степи, было достаточно, чтобы помнить, как было раньше. Слышащие, маги и ведьмы, были здесь когда-то нормальным явлением. И это никому не мешало. Даже наоборот — зачем, например, махать тяжеленным кузнечным молотом, если Дробилка делает то же самое: удар вниз наносится невидимым «полем», хотя при чем тут поля, степнякам, в отличие от кузнеца, было неизвестно. А оживает Дробилка лишь в руках того, кто может дать ей энергию для работы. В руках мага.

— Равномернее. Подними руку выше.

Давным-давно он, тогда еще не Тук, а Риза Кантан, мастер внутренней гильдии кузнецов, между прочим, был захвачен в плен степняками при перелете из Столицы на Золотой Берег. Как же давно это было! Рабство. Спор о свободе — раб здесь может освободиться, если докажет свое абсолютное превосходство в избранном ремесле. Работа в кузнице, в — давайте называть вещи своими именами — кустарных условиях.

«А ведь я давно мог вернуться».

Кто бы мог подумать, что он останется здесь, больше того, обзаведется ученицей, которая будет ковать клинок из слоистой стали, стоя на табурете, потому что иначе она оказывается ниже наковальни?!

«Пора в обратный путь».

— Довольно. Обжим.

Браслет меняется на цепочку с медальоном — еще одна игрушка, запрещенная в свободной Степи. По поверхности клинка растекается туман, и туман этот сдавливает сталь, подчиняясь командам маленькой колдуньи. Теперь объем заготовки может только уменьшаться.

«Безупречная работа. Девчонка чувствует душу клинка».

То, что у клинков бывает душа, Тук знал точно. Не у всех, конечно, и уж точно он не собирался показывать ЭТИ мечи местным жителям. Моргнуть не успеешь — снова окажешься в рабстве, слишком велик соблазн. Один такой клинок стоит больше, чем воин — хороший воин — добудет за целую жизнь.

«И делает его соплячка, ростом мне по пояс». Какой щелчок по носу всем хорошим воинам!

— Прогрев. Давление не снимай.

Сейчас клинок был опутан тончайшей сеткой заклинания — без магии кузнецу пришлось бы месяц обстукивать его молоточком, на слух ища дефекты и ликвидируя таковые. Впрочем, похоже, в этом клинке дефектов и не было изначально.

«Ученица превзошла учителя. Пора».

Клинок сиял желто-белым.

— Шок.

Девочка бледнеет, несмотря на жару, нити заклинания наливаются силой, и в тишине кузницы раздается звонкий щелчок.

— Веер.

Самая сложная часть. Самая секретная. Клинок нельзя выковать в грозу. И на вершине волшебной горы — нельзя. Нужна комната, закрытая от любых сквозняков, потому что сталь не должна остывать, как придется. Процессом надо руководить.

Лита, прикусив губу («Не забыть, кстати, отучить ее от этой вредной привычки»), помахивает тростниковым веером, направляя чуть заметный ток воздуха на клинок, зажатый вертикально в тисках. С одной стороны. Медленно, управляя обжимом и охлаждением одновременно.