Мой самый-самый бывший - Ана Сакру

сына одеяло и тут же накидываю его обратно, потому что у моего белокурого малыша...стояк.

- Да встаю уже, встаю, пять минуточек, - бормочет "малыш", переворачиваясь на живот и прячась с головой под одеяло.

- Кхм..Так, Лиса, ты тоже давай! В школу опоздаете, - я до сих пор тону в панически-тоскливых размышлениях о том, что мой первенец уже вырос и вполне может наделать собственных карапузов, потому для дочки мой голос звучит отстраненно и холодно.

Компенсирую это тем, что ласково глажу ее по каштаново-рыжим, мягким волосам. Но ответом мне все равно служит такое же возмущенное шипение.

-Дай поспать, мам, - сопит в подушку.

Игнорирую.

- Так, детвора, что кому на завтрак?!

- Мне ничего, я спать хочу! - ворчит Алиска глухо.

- А мне можно пожарить пельмени? - предлагает выросший сын, оживляясь.

- Издеваешься? Это что за завтрак такой?!А борщ с салом тебе не подать?! - охаю я, - Короче, пять минут вам, и дружно на кухню лопать мою яичницу.

Покидаю их детскую, условно разделенную книжным стеллажом на две части. В очередной раз думаю, что пора начать поиски новой квартиры, и в очередной раз откладываю эту мысль "на потом". Пока суечусь на кухне, слышу, как мелкие лениво переругиваются за стенкой, одеваясь. Надеюсь, Левка натянул штаны раньше, чем продемонстрировал сестре новые возможности своего растущего организма...

Черт, реально надо переезжать.

С тоской обвожу глазами нашу просторную светлую кухню. Для кухни, конечно, очень просторную, но вот для кухни-гостиной, в которую мы ее превратили еще с Сашкой, когда были просто соседями, такую крохотную. Ряд стандартных кухонных шкафов, холодильник, небольшой обеденный стол у стены, а у окна журнальный столик, пуфы-мешки и телевизор напротив висит на стенке.

Если отдавать мою спальню кому-то из детей, то где же мне спать тут? Под телевизором или столом?!

И все равно так ужасно не хочется переезжать. Я люблю эту крохотную квартирку в центре Москвы несмотря ни на что. Как и ее хозяина. Но жизнь складывается так, что, оказывается, одной любви ни для чего не достаточно...Ни для места, ни для человека.

Раскладываю по тарелкам яичницу с помидорами и красным луком, машинально поправляю в вазе розово-чайные цветы. Я сумасшедшая, но они так вкусно пахнут, что я таскаю этот чертов Сашкин букет за собой по всему дому. Ночью они стояли у меня в спальне, а сейчас я перенесла их на кухню, пока готовлю завтрак детям и себе.

- Я все-таки рассчитывал на пельмени, - скорбно вздыхает Лёвка и целует меня в щеку, чуть нагнувшись. Ему уже приходится нагибаться, чтобы поцеловать меня, - Доброе утро, мам.

- Привет- привет, - тру щеку, потому что от сына так пахнет зубной пастой, что, кажется, он оставил на моей коже ее следы, - Тосты с маслом сделать?

- Да, давай, с сыром еще.

- Ок.

На кухню заползает сонная Алиска, падает на стул, роняет голову на руки со стоном. Того и гляди, снова уснет.

- Доброе утро, дочь, - ставлю перед ними тарелку с тостами.

- Доброе, мамуль, - лениво тянется за вилкой.

Принимаются есть. Я делаю себе кофе, в нос ударяет бодрящий аромат жареных зерен, смешиваясь с тонким запахом роз, плывущим по комнате. От этой смеси в кровь впрыскивается дофамин, поднимая настроение и вселяя в мозг ничем не обоснованную уверенность в том, что это хорошее утро.

- Так, ребят, я сегодня, скорее всего, поздно приду. Очень поздно... Так что за ужином предлагаю вам зайти во "Вкусвилл", деньги на карточки сейчас кину.

- Может пиццу? - с надеждой выгибает Лёвка пшеничную бровь, искоса взглянув на меня.

И в этот момент он так похож на молодого Сашку, что я на секунду теряюсь. Но быстро прихожу в себя. Обычно я очень лояльна к пицце в нашем меню, но после выходных с отцом, до отвала накормивших их всеми видами фастфуда, я решительно настроена настоять на здоровой пище.

- А может гастрит? - передразниваю Лёвкины голос и мимику.

- Угрозы пошли...угрозы...- театрально закатывает глаза сын, - Ладно, так и быть, накуплю себе безвкусных паровых сосисочек и шпинатовый салатик с семенами чиа.

- И будешь мо-ло-дец, - довольно тяну, отпивая свежезаваренный кофе.

- А почему ты вернешься поздно, мам? - поднимает на меня глаза Алиска, ковыряясь вилкой в яичнице.

- Свидание? - тут же сама предполагает, подозрительно сощурившись.

И меня почему-то царапает ее тон. Такой он скрыто-враждебный, с легким пренебрежением. Может, мне только кажется, но внутренне я ощетиниваюсь моментально. К тому же мы вчера так и не обсудили ее вспышку гнева по телефону по поводу того, что я не поехала с ними.

- Может быть...- отвечая, наблюдаю за дочерью поверх тонкого края кофейной чашки.

Конечно, я могла бы просто сказать правду - что у меня сегодня после работы первый день занятий в нашем центре допобразования, но хотелось проверить свои догадки.

И нет, мне не показалось. У Алиски реально от негативных эмоций перекашивает лицо. Глаза влажно вспыхивают.

- С тем мужиком, да? - взвинчивается вверх ее и без того тонкий голосок.

- Алис, - отставляю чашку и меняю тон на твердый и холодный, - Я не совсем понимаю в чем собственно проблема? Я не могу ходить на свидания или что?

- И месяца не прошло, как мы уехали! - перебивает меня дочь запальчиво. Вскакивает со стула, не в силах усидеть на месте, - Месяца!!! А у тебя уже свидания! А папа?! Ты хоть любила его?!

- Алис! Не говори так...- меня начинает крупно трясти тут же. От подскочившего давления я словно в ступор впадаю, слыша только шум сердцебиения в ушах.

А дочку понесло. Плачет.

- Если бы ты его любила, то разве нашла бы кого-то так сразу?! Он помириться хочет! Хочет, чтобы вместе были! Как раньше! И я хочу, ясно?! А ты нас