Контрразведка Future (сборник) - Василий Головачев

– Будем идти калибровочным штрих-пунктиром, с шагом в два эсвэ. Час на проверку систем и анализ полевой обстановки.

Шапиро уловил в голосе командира корабля металлические нотки и дискутировать не стал, проворчал только:

– Что ж, ваше право, бережёного Бог бережёт.

Через час инк запустил генератор «струны», и спейсер прыгнул вперёд ещё на два световых года.

Пришли в себя, осмотрелись.

Скопление звёзд Омега Кентавра приблизилось, занимая почти всю полусферу обзора перед кораблём.

– Рудольф, давайте сразу прыгнем к границам скопления, – предложил Шапиро. – Если что-то там и происходит, отсюда мы всё равно ничего не определим.

Маккена ответил не сразу.

В Омеге Кентавра было много красных и оранжевых звёзд, что говорило о приличном его возрасте, а этот цвет не вызывал у командира спейсера положительных эмоций.

– Час на контроль среды.

– Командир, – недовольно запротестовал Иванов, – тут всё тихо как в могиле. Чего мы боимся? Машина защищена от всех мысленных катаклизмов. Да и Вероника не даст пропасть. Да, Верочка?

– Занимайтесь своим делом, – сухо отрезала Вероника.

Маккена мысленно улыбнулся, представив вытянутое лицо бортинженера, получившего не совсем ожидаемый ответ.

– Руди, не торопись, – вызвала мужа Роза, – мы не на соревнованиях по биатлону.

– Я не тороплюсь, но и ребят понимаю, они считают, что СРАМ разработан не для них. Как сердчишко?

– Пока ничего, хотя эти прыжковые встряски я не люблю.

– Кто ж их любит, терпи.

Через час прыгнули к скоплению ещё на два световых года, потом ещё на два.

Звёзды окружили спейсер со всех сторон, превращая космос в грандиозный сверкающий алмазный шатёр. Впереди стали видны звёзды Оси Зла, расположенные на одной линии. Впечатление было такое, будто со времени первого похода «Ра» ничего не изменилось, хотя все понимали, что видят панораму скопления прежних времён: из этой точки пространства до Оси Зла было около двенадцати световых лет.

– Готовность ВВУ! – объявил Маккена. – Идём на последний оверспейс! Предельная концентрация!

Космолётчики примолкли. Тон командира подействовал на них как обвинение в разгильдяйстве, хотя все знали свои обязанности и не сбрасывали с плеч бремя ответственности, лежащее на каждом.

– Артур!

– Готов к овер… – Пилот не договорил.

Звёзды мигнули – все разом! И начали распухать, превращаться в бледные зыбкие пятна.

Казалось – сферу обзора заволокло туманом, хотя ему неоткуда было взяться в космической пустоте.

Маккена почувствовал дурноту в желудке, во рту появился вкус крови, глаза застлала пелена слёз.

Кто-то охнул, Терёшин выругался.

Странная пронизывающая вибрация потрясла корабль.

Маккена хотел крикнуть: старт вслепую! – но Артур опередил его, отдав мысленный приказ инку экстренно перейти в режим «струны».

Сознание померкло…

Глава 9. Меж грехом и добродетелью

Получив задание от Грымова начать тихий поиск зомби-агентов Вируса, Руслан первым делом проанализировал список и составил план встреч.

Ярославу он решил не проверять, безоговорочно доверяя своей интуиции. Он не считал себя суперэкстрасенсом, однако многое видел – в поле психофизических взаимодействий – и ошибался редко. Теперь же ему помогал «эол» – особая программа оценки поступков и действий людей, «вшитая» в память терафима, поэтому он мог быть спокоен за адекватность своих реакций и анализ ситуации, что бы вокруг ни происходило. «Эол» должен был отсеять найденную нелогичность в поведении окружающих и сообщить ему об этом. И всё же решение не анализировать поведение Яры было твёрдым, несмотря на предупреждение Грымова «искать чужое даже среди родственников». Для этого надо было разлюбить жену… или стать законченным циником.

Первым в списке поиска стоял нынешний начальник отдела ФАК Люсьен Леблан. Руслан хотел разобраться, может он доверять этому человеку или нет.

Случай представился, Леблан неожиданно вызвал Горюнова к себе в офис двадцать четвёртого июля, и Руслан, собравшийся навестить квартиру родителей в Корсуни и встретиться там с Ярославой, вынужден был подчиниться. А потом обрадовался, подумав, что лучшего момента для определения адекватности начальника ему не найти. Да и «эол» нуждался в тестировании и проверке в реальных условиях.

В начале четвёртого ночи по времени Таиланда, где располагался офисный комплекс ФАК, Руслан вошёл в кабинет Леблана, превращённый аппаратурой видеопласта в ледяной грот.

Руслан огляделся, ища глазами хозяина кабинета среди прозрачно-снежных глыб и кристаллических плоскостей. В прошлый раз Леблан превратил кабинет в уголок амазонской сельвы, его пристрастие к экзотике было очевидным.

Но Леблан не дал гостю времени на созерцание грота. Он появился из-за «сталагмита» пирамидальной формы, похлопал Руслана по плечу и первым направился к двери.

Грот исчез, превращаясь в яйцо с мерцающими медово-золотистыми стенами.

– Идёмте, инспектор, нам с вами предстоит небольшая прогулка на тройной Кеплер, там через час хотят провести эксперимент с новым «сусликом». Будем оценивать, насколько эксперимент опасен и стоит ли вообще заниматься усовершенствованием «сусликов».

Руслан молча направился вслед за энергично шагавшим французом, одетым в щегольский бело-сине-красный уник с меховой оторочкой.

Речь шла о слим-модуляторе, деформирующем вакуум до появления в нём многомерных «трещин». В просторечии такие модуляторы назывались «сусликами», а использовались они везде, где была нужда в «струнных» технологиях, в том числе – в генераторах хода космических кораблей.

Тройным Кеплером[46] Леблан назвал звёздную систему в созвездии Лебедя, состоящую из двух небольших тусклых звёзд и трёх планет, каждая величиной с Сатурн, вращающихся вокруг общего центра тяжести системы. Все три планеты представляли собой гигантские каменистые шары, усеянные песчаными пустынями, и давно использовались людьми в качестве полигонов для высокоэнергетических экспериментов.

ФАК имел собственное метро, поэтому путешествие с Земли до планеты у двойной звезды Лебедя – более чем на шестьсот световых лет – потребовало не больше времени, чем путешествие с Земли на Луну.

Руслан на Кеплере-три не был ни разу, отчего с любопытством рассматривал ландшафт планеты, пока прозрачная капсула лифта поднимала пассажиров из «подвала» метро на вершину башни контроля.

По-видимому, здесь в настоящий момент наступало утро: из-за немыслимо далёкого зубчатого горизонта медленно росли две исполинские округлые горы огня, одна – оранжевого цвета, вторая красного. Это были звёзды, вокруг которых и вращались Кеплеры, образуя удивительный хоровод.

Купол поярче был окутан «травинками» протуберанцев.

Купол потусклее, красный, был весь в тёмных оспинах и шрамах, будто его изгрызли черви-древоточцы.

Кроме того, в небе планеты виднелись ещё два диска, совсем тусклые, подёрнутые дымкой, – соседние планеты «тройного» Кеплера, а также узкие серпы колец.

Пейзаж был красив, необычен, экзотичен, и Леблан тоже какое-то время любовался им, не спеша покидать кабину лифта, а затем несколько минут обходил холл наверху башни, где гостей ждала тройка вежливых молодых людей в служебных униках. Все трое походили друг на друга как братья, а может быть, как сёстры, и Руслан признал в них трикстеров.

Представители «третьего пола» предпочитали образовывать семьи из трёх и более человек и стремились жить и работать подальше от Земли, преимущественно в замкнутых небольших коллективах.

– Двойной закат здесь красивее, чем восход, – рассеянно заметил Леблан, бросив последний взгляд на повисшие над горизонтом пламенные шары звёзд. – Вы раньше не были на Кеплере?

– Нет, – односложно ответил Руслан, прислушиваясь к мысленному голосу терафима. Шустрый делился с ним сведениями о планетах и звёздах Кеплера, которые по сравнению с Солнцем являлись карликами: оранжевый имел массу всего в ноль и семь десятых массы Солнца, красный и вовсе был в пять раз меньше.

Гостей провели в зал визинга, в котором собрались руководители инженерно-испытательного комплекса полигона и ответственные за проведение эксперимента. Всего Руслан насчитал пятнадцать человек, из которых лишь двое были «настоящими» женщинами.

Командовал парадом сурового вида джентльмен с сухим морщинистым лицом и глубоко посаженными чёрными глазами. Его представили как профессора, доктора физико-математических наук из Европейского института нестандартных физических проблем Стэнли Цирулиса. Инспекторов ФАК познакомили и с остальными специалистами, присутствующими в зале, но Руслан их не запомнил, полагаясь на память терафима, который не терял из виду ни одну деталь из происходящего вокруг.

– Прежде чем эксперимент состоится, – сказал Леблан, – я бы хотел получить обстоятельные разъяснения его сути. Плюс анализ возможных последствий, плюс оценку степени риска.