Первый любовник Англии - Кристина Додд

— Конечно, миледи! Но в первую очередь мне хотелось бы знать, освобождены ли люди из Тайного совета.

— Да, сэр. Все они освобождены час назад и находятся в добром здравии.

— Ну что же, миледи, — Тони приподнял одну бровь, — боюсь, что мои новости окажутся не так хороши для вас. Все кончено. Лондон отверг своего кумира — сам архиепископ настоял на этом, и Эссексу пришлось спасаться бегством.

Леди Эссекс издала пронзительный вопль, но сестра графа продолжала сохранять бесстрастный вид.

— Где же он скрывается, сэр Энтони?

— Очень надеюсь, что здесь, миледи.

Бросив на него гневный взгляд, леди Рич захлопнула окно. В Тони почему-то вселилась уверенность, что ее вещи уже собраны, и через несколько минут обе леди покинут этот дом, чтобы никогда в него не вернуться. Да, поистине графа Эссекса покинули все.

Теперь им интересовались только те, кто должен был поймать его и доставить к королеве. Пройдя дом и конюшни, Тони пересек сад и очутился около ворот, ведущих к Темзе. Река, обычно кишевшая лодчонками и торговыми судами, сейчас была пустынна. Лишь одинокая лодка с одним-единственным пассажиром быстро приближалась к берегу. Старательно борющийся с течением лодочник сидел спиной к Тони, но второго, рыжебородого, сидящего лицом, Тони узнал сразу. Притаившись в кустах, он стал ждать.

Наконец послышался плеск мерно бьющих по воде весел, затем легкий удар дерева и звяканье отсчитываемых монет. Эссекс что-то пробормотал лодочнику и направился по тропинке. Тони, выждав немного, двинулся следом.

Граф шел медленно и словно неохотно. Вернуться сюда, помня, что всего лишь утром это место было полно единомышленников, казалось немыслимым. Вернуться и посмотреть в глаза двум женщинам — жене и сестре — было для него слишком унизительно. Тони очень надеялся, что поверженный Эссекс находится в таком состоянии, что не станет оказывать сопротивления. В доме оставались только две женщины и собаки графа, так пусть первые его отвергнут, а вторые набросятся, чтобы разорвать на куски!

Эссекс неожиданно оглянулся, и Тони выступил вперед. Лицо графа исказилось до неузнаваемости — зубы обнажились в ужасной ухмылке, пальцы, казалось, превратились в скрюченные когти.

— Ты! — Он не находил слов. — Ты, внебрачный ублюдок! — Эссекс стал похож на матерого волка, но, встретившись взглядом с Тони, понял, что превратился из охотника в добычу. Истошный вопль графа был лишь предсмертным криком раненого зверя. Он вдруг кинулся к дому и, вбежав, захлопнул за собой дверь.

Сзади, со стороны Темзы, послышались голоса и удары лодок, пристающих к берегу. Тони оглянулся, и через несколько секунд перед ним предстал сэр Роберт Сидней, лорд-адмирал Ее Величества.

— Сэр Энтони, — властно спросил Сидней, — он здесь?

— Вы имеете в виду лорда Эссекса? — ухмыльнулся Тони, заметив, что позади Сиднея стоят граф Ноттингем и целая толпа вооруженных солдат. — Да, он только что вошел в дом. Надеюсь, вы не будете возражать, если я заберу у вас одну лодку? Мне необходимо обо всем доложить королеве.

— Доложить королеве? А что тогда делать мне?

— Думаю, что вы не сделаете ошибки, послав в Тауэр за пушкой и несколькими бочонками пороха. Разнесите этот проклятый дом на тысячу осколков. Если у графа не хватит ума сдаться, пусть его дворец станет его могилой. — Тони направился к берегу Темзы, оглянулся и добавил: — И пусть ваша совесть будет спокойна — вы поступите правильно.

25.

«Гамлет». Акт III. Сцена 1.

Почти половина спектакля осталась позади, и актеры за кулисами оживились, предвкушая успех. Кажется, все шло гладко. Не было грубых ошибок, никто не забывал слов роли и не спотыкался о доски, выходя на сцену, как это случалось не раз. Роузи приготовилась к выходу — с каждой сценой ей становилось все легче и легче.

Платье Офелии сидело на ней так, словно было сшито по мерке, да и сама роль, казалось, была написана специально для Роузи. Впервые в своей жизни она вжилась в роль своей героини, и это придавало уверенности, что мечта об освобождении сэра Дэнни не так уж призрачна.

— Итак, мой друг Полоний боится, что принц Гамлет сошел с ума из-за любви и хочет подслушать наш разговор, — напомнил Клавдий, Дики Джастин Макбрайд, таким тоном, словно Роузи действительно была Офелией. — В следующей сцене они начнут разоблачать друг друга…

Роузи думала о своем. В следующей сцене она в первый раз будет играть вместе с Дики. Всегда ненавидящий Роузи, он мог выкинуть любую подлость. Никто, кроме сэра Дэнни, не мог держать его в узде.

— Дики, клянусь, что если ты попытаешься выкинуть какой-нибудь номер…

— Я?! — возмутился Дики, обнажая белоснежные зубы. — Нужно больно! Не хочу сказать, что люблю тебя, но сохранить за собой место в придворной труппе мне не помешает. Так что можешь не беспокоиться.

Роузи не поверила Дики: слишком уж забегали его глаза.

— Послушай, — зашептал Дики, наклонясь к уху Роузи, — ты ее видишь со сцены?

— Кого?

— Ее Величество. Королеву Елизавету.

О, конечно, Роузи знала, что королева присутствует в зале, — ради нее и был затеян этот спектакль. Однако, выходя на сцену, Роузи совершенно забывала о публике.

— Она сидит прямо посередине, в первом ряду.

— Я полагала… — Роузи запнулась. Она действительно полагала, что королева находится в специальной ложе, а оказывается, Ее Величество сидела у самой сцены.

Дики не смог удержаться от очередной дозы яда:

— И знаешь, я заметил, что, когда ты выходишь на сцену, она не сводит с тебя глаз. Такое впечатление, словно ее интересует не спектакль, а именно ты.

— Шутишь!

— Нисколько. Посмотри сама. Хотя в зале темно, королеву ты разглядеть сможешь. Глаза у Ее Величества так и блестят, следя за каждым твоим движением.

Рядом с ними появились дядюшка Уилл и Алейн Брюэр — им предстояло выйти на сцену всем четверым. Только сейчас Роузи поняла, как изящно осуществил Дики свой коварный замысел, ведь для всех он не сделал ничего особенного, просто сказал Роузи пару фраз. Однако Макбрайд прекрасно понимал, что вывел Офелию из равновесия и теперь она думает уже не о роли, а о блеске в глазах Ее Величества.

Ноги Роузи приросли к полу, и Дики пришлось подтолкнуть ее к сцене. Ах, как хорошо он знал, что делал!

Слова роли вылетели из головы в одно мгновение, и, как ни старалась Роузи не смотреть в зал, глаза сами начинали рыскать по первому ряду.

Великий Боже! Это была королева!

Дики не солгал. В окружении фрейлин Ее Величество сидела на изящном стуле с высокой спинкой и внимательно смотрела на сцену. Как и говорил Дики, ее взгляд мерцал из темноты, хотя сама Елизавета сидела неподвижно. И… И она не сводила глаз с Роузи.