История третья. Так не бывает - Женя Сергеева

— Я и не знала, что у него есть запасные…

Дальше нам уже стало не до Бориса.

Неделя пролетела чересчур стремительно.

Стоя на вокзале и смотря вслед уходящему автобусу, я чувствовала себя самым обделенным человеком на свете. Слишком мало времени, львиную часть которого съела работа, оказалось в этих почти семи днях.

Сегодня Тим улетит из страны, когда вернется — не знал даже он сам.

Остаются только мессенджеры…

— Не раскисай, — дружеский тычок в плечо чуть не свалил в раскисшую от растаявшего снега клумбу.

— Тебе легко говорить… — Я совершенно неприлично вытерла слезы со щек тыльной стороной руки.

— Да уж, легко… — Хмыкнул Борис своим мыслям. — ну что, куда рванем?

Блондин потер руки, словно в предвкушении.

— Я — на работу, ты — домой, в кровать. У тебя еще две недели постельного режима, и никакой порнухи…

— Ты с ума сошла! Как это без порно? — Искренне возмутился Борис.

— А вот так, напрягаться нельзя. Ни телевизора, ни книг, ни компа, ни телефона.

— Да ты вообще тиран и деспот. Я же с ума сойду от скуки!

— А ты в доме убери, радио послушай. или аудиокнигу. Поспи, в конце концов, раз возможность такая предоставилась. — Ответила я, уже направляясь к стоянке такси.

— В доме, говоришь, убери? — Чему-то ухмыльнулся Борис.

— Да-да, чистота-залог здоровья и все такое… Ты ж врач, чего тебе прописные истины озвучивать?

— До вечера, Лена. — Борис извернулся и чмокнул в щеку. Увернуться не успела.

— До вечера? — Я очень удивилась, смотря ему вслед. — При чем тут вечер?

Сегодня с работы буквально приползла. И не потому что ее оказалось слишком много или что-то вышло за привычные рамки. Хотя, да, вышло. Сегодня уехал Тим. Уехал Тим. Тим уехал. У-е-хал.

Эта мысль не отпускала, то и дело царапая когтями по сердцу. Тоскливое состояние только усугубилось к вечеру. Ноги отказывались идти в квартиру, где за неделю все им пропахло. Увидеть вторую зубную щетку, не свою, в стакане, гель для душа, не дай бог, забытые вещи или неубранную грязную посуду, равносильно затяжной истерике. Как я буду спать, вообще не представляла.

Естественно, постельное никто не менял утром. Вся кровать пропахла нами. Да и стаскивать по приходу наволочки, простынь и пододеяльники даже не собиралась. Я еще немного помучаюсь, но буду вдыхать этот аромат еще и еще, пока он не выветрится окончательно, не скроется другими ароматами.

Собственно, именно из-за чувств, что бурлили во мне, домой не то, что не спешила, а делала все возможное, чтобы попасть туда как можно позже.

Заехала к Борису, но его почему-то не оказалось дома. Звонить, спрашивать где он, не стала. В конце-концов он взрослый мужчина, не хочет беречь здоровье сам — свои мозги не вставишь.

Но без него оказалось еще тоскливее. Я эгоистично хотела забыться им, отвлечься. Оказывается, уже привыкла к его постоянному присутствия. Привычка — не увлечение, и тем более не любовь, но не большинство ли семей этого мира живут по этой самой привычке? Печальные размышления привели к выводу: Борис все-таки добился своего, он стал неотъемлемой частью моей жизни. Вот только стало ли ему от этого легче? Лично я не хотела бы так жить, в ожидании, практически без надежды.

Как ни пыталась я оттянуть момент возвращения в пустую квартиру, но все равно рано или поздно поворачивала ключ в замке, морально настраиваясь на неизбежность.

Вопреки всем ожиданиям, квартира встретила не пыльной тишиной, а ароматами выпечки и светом.

На звук закрывающейся двери кто-то на кухне отреагировал грохотом посуды и поспешными шагами.

— Ты где была? — Рык, достойный ревнивого мужа.

— Гуляла, — скинула сапоги и занялась пальто, — а ты что тут делаешь? Кажется, в гости не приглашала.

— Домас кучно, — Борис с задумчивым видом покрутил в руке кухонное полотенце, — решил разнообразить быт.

— Странный ты, Борис. Впервые вижу, чтобы кто-то из мужчин добровольно занимался уборкой и готовил… Пирог? — Произнесла, потянув носом.

— Картошка с курицей… — Очень серьезно подтвердил Борис.

— Веди! Есть хочу до тошноты! — Именно с этими словами я обернулась к мужчине. И замерла. На лице Бориса застыла гримаса то ли боли, то ли недоверия. Возможно, эти эмоции просто смешались. В глазах же — нежность. И я поплыла. Собственное эмоционально-нестабильное состояние наложилось на проявленную заботу. Как бы там ни было, Борис, изначально даже не пытавшийся наладить со мной отношения, потом показал себя образцовым… Вот только кем? Я затруднялась ответить на этот вопрос. Другом он быть не мог, с учетом его чувств. Моим мужчиной тоже. Любовником — тем более. По-моему такого слова и не существует.

Не выдержав, подошла и обняла мужчину, удобно устроив ухо на его груди.

Он обнял в ответ.

Так и стояли. Не нарушая тишину лишними словами и признаниями. Я была ему благодарна за все. Очень благодарна. Но не могла ответить ничем, кроме признательности. И он принимал. Злясь, огорчаясь, отчаиваясь, раздражаясь, сопротивлялся. Сопротивлялся моему равнодушию, стараясь привязать. Принимал мою любовь к другим мужчинам. Я не видела нашего будущего. Но, возможно, его видел он?

За окном поезда мелькали деревья, подстанции, небольшие деревушки. Дорога заняла сутки и за эти сутки я уже не только успела тридцать три раза отчаяться, убеждая, что обманываю саму себя и столько же раз надежда на лучшее согревала ледяные от волнения внутренности. Конечно же физически они не были ледяными, в конце концов, я не труп, но ощущения складывались именно такие.

За окнами же во всю бушевала… нет, не весна. Она уже благополучно завершилась, как и лето, и осень. Декабрь в российской глубинке — вот что бушевало за окном. Снег, мороз и немного солнца, что по прихоти ветра, гоняющего облака, иногда появлялось из-за серого марева.

Погода полностью соответствовала и настроению, и общему состоянию.

О встрече, на которую я ехала, каким-то волшебным образом договорился Тим.

С того самого приезда в марте он так больше и не появлялся, по коротким и довольно