Древние боги нового мира (СИ) - "hawk1"

— Бренчу немного. — сознался я — Три аккорда — наше всё!

— Эх, надо было с собой взять. — с досадой произнесла Сашка — Впрочем, у Дэна есть гитара. А чего в школе не говорил, что играть умеешь?

— Чтобы не загребли в самодеятельность. — пояснил я.

— Хитрый какой. — прищурилась девчонка. Некоторое время шли молча — У вас ведь палатка на станции была? — не выдержала тишины Сашка.

— Была. — не стал скрывать я — Теперь нет. Мать в Москве работает, я в деревне.

— Ну и зря! — заявила Саша — Раньше у вас всегда можно было свежий хлеб, булочки, ватрушки купить. И колбасу с сосисками. И не так уж и дорого было. И продавщицы такие вежливые. А сейчас что? Зачем отдали?

— Знаешь, Александра… — ответил я, с удивлением рассматривая девочку. Хотя какая девочка, уже почти сформировавшуюся девушку — Иногда поступают такие предложения, от которых ты не можешь отказаться. Вот, пришлось палатку продать.

— Бандиты? — спросила Саша.

— Хуже. — ответил я — Комсомольцы.

В ответ Сашка фыркнула и указала рукой вперед:

— Пришли, вон наши сидят.

Я глянул туда, куда показывала рука девушки. Детская площадка, с трех сторон окруженная многоквартирными домами. По периметру площадки стоят скамейки. Чуть в стороне, под навесом, прямоугольный стол с лавочками. Днем здесь ругают власть бабушки, присматривающие за внуками и пенсионеры забивают «козла», гремя костяшками домино на весь двор. Вечером территорию оккупирует молодежь. Песни под гитару, дешевый портвейн, тисканье повизгивающих девчонок. Ох, сколько могли бы рассказать всего эти лавочки, если бы умели говорить. Причем, к большинству событий можно смело прибавлять наречие «впервые». Здесь впервые влюблялись и целовались. А кое кто заходил и дальше. Тоже впервые. Здесь впервые пробовали алкоголь и впервые блевали в прилегающих кустах с непривычки. Здесь впервые дрались из-за девчонок и за абстрактные понятия, такие как «честь». Здесь… Здесь впервые дети ощущали себя взрослыми.

Сейчас блатной стол захватила компания, состоящая из четырех пацанов и пяти девчонок. Двое ребят мне знакомы — Андрюха Котов и Лешка Пивоваров из моего бывшего класса. Лицо парня, сейчас терзающего чудовищно расстроенную гитару, от чего у меня уши начали вянуть еще на подходе, и что-то завывающего про девчонок, парней и любовь тоже показалось смутно знакомым. Еще один оказался неопознанным. Блондин с вызывающей прической, стоящей как гребень у петуха. С учетом его неестественной худобы выглядел… Ну минимум смешно. Такого бы я точно запомнил. И по девчонкам такой же расклад. Две одноклассницы, Машка Шепетнёва и Светка Вострякова. Этих помню. Просто были в классе. Остальные — ноль полный.

В моей памяти было по-другому. Мы тоже сидели на лавочках, но «точка» у нас была немного в другом месте. Как раз у забора, за которым жила Света. Ее папа, или кто там, в семейные отношения не вдавался, к обычной лавочке у забора присобачил стол, дополнительную лавочку, поставил штыри и натянул пленку. Получилось очень удачное укрытие, в котором я провел некоторое время, коротая вечера в компании сверстников. Слушали кассетник, подпевая Цою, Бутусову и какому-то армяшке, который пел матерные частушки. Сектор Газа. Перекидывались в картишки.

Успел влюбится во вторую красавицу класса, по негласному рейтингу пацанов класса, и которая, как я сейчас понимаю, позволила себя любить, не более того. Через довольно короткий промежуток времени она потеряла ко мне интерес. Ну да, сейчас могу признать, сам дурак. Девушек надо веселить и болтать, не умолкая. В ее присутствии робел. Да и не только в её присутствие. Девчонки довольно долго меня в робость вгоняли. Достаточно сказать, что в армию я так и ушел «нецелованным». Страдал, впервые попробовал залить горе алкоголем, потерял интерес к окружающему миру и в итоге вылетел из девятого, или десятого, если учитывать реформу образования, в то время, класса. Как я понял из общения, спустя двадцать лет после выпуска десятогоодиннадцатого класса, куда меня тоже сдернули, хотя я с ними и не заканчивал школу полностью, у нее тоже всё сложилось не слава богу. Повелась на бунтаря, украшенного татуировками. Залетела и в двадцать лет родила от него пацаненка. Диплом о высшем образовании в Тимирязевке как-то резко пошел по одному месту. Высшего образования нет. На руках лишь бумаги о неполном высшем. Бунтарь оказался наркоманом, которого вскоре «приняли» за распространение. Три года она на что-то надеялась, нося ему передачи, отрывая от себя, ребенка и мамы с папой, которые ее не бросили, последнее. Затем несостоявшегося мужа удавили. На глушняк. Работа, неквалифицированный труд, финансовые проблемы, грызня за наследство еще не умершей матери с сестрой… Весело. Вот честно говорю: глядя через двадцать лет на оплывшую фигуру когда-то бывшей вторым номером в рейтинге самых красивых девчонок класса, по мнению большинства, а для меня на первом месте, я не испытывал ни злорадства, ни торжества, никакого-либо негативного чувства. Жалость? Да, несомненно. Желание помочь? Увы, нет. Ты сама выбрала эту стезю, связавшись с героиновым наркоманом. И не надо на меня так яростно глазками сверкать, облокотившись об перила веранды арендованного ресторана и поднося к ярко накрашенным губам тоненькую сигарету. Это настолько вульгарно что…

Воспоминания нахлынули на меня с такой силой, что, пошатнувшись и схватившись за голову, сделал несколько шагов назад.

— Стас, всё нормально? — тут же в подмышечной впадине возникло личико Сашки, поддерживающей меня за талию. Меня. Поддерживает девчонка.

— Задействована полевая аптечка. Введены стимуляторы. — вякнула Машка.

— Всё нормально. — потряс головой — Накатило. Можешь меня отпустить.

— А, ну да. — смутилась девочка — Просто ты так лицо перекосил — страшно стало. И, не дожидаясь ответа, заорала на весь двор, махая ручкой: — Смотрите кого я привела!!! Привет!!!

— Привела? — уточнил я, шагая к молодежи, подталкиваемый в спину и испытывая довольно смущенные чувства.

— Ты же не сам пришел. — резонно возразила Саша.

Как оказалось, смущался я зря. И Андрюха, и Лешка через мгновение после узнавания были искренне рады меня видеть:

— Стас? Бля, да не может быть!

Рукопожатия с обнимашками. Одноклассницы за ними не отставали:

— Стас?! Да нафиг! Не, ну офигеть, как ты вырос! Где так кормят?

Пришлось втирать «легенду» про бабушку, деревню, колхоз и тяжелый физический труд, под скептическим взглядом Сашки. Представили незнакомцев:

— Денис, он же Дэн. Из «Бэшек». — пожимаю руку гитаристу, вспоминая откуда его лицо кажется знакомым. Точно. С параллельного класса. У нашего класса была буква «А», до сих пор помню, «… ученика 5 «А» класса…», параллельно учились «Б». Особо не пересекались. К девятому (десятому) классу свели всех вместе, оттуда я его и помню. Особо не выделялся, почти не общались, поэтому и помню довольно смутно.

— Женька, новенький. — продолжает представление Саша, блондин протягивает узкую ладошку — В этом году пришел, а это его сестра, Даша — блондинка с бесподобной прической, на которую ушло не менее двух баллонов лака, таким же ярким макияжем и не менее ярком прикиде, взгляд к которому сразу же приковывают стройные ножки, затянутые в кислотно-зеленые лосины, прикрытые джинсовой мини-юбкой. С улыбкой аккуратно пожимаю протянутые пальчики. Легкая волна неудовольствия от Саши, но продолжает представление: — Наташа, тоже новенькая в классе — пальцепожатие с чуть полноватой рыженькой девчонкой и улыбка с очаровательными ямочками на щеках, украшенными россыпью веснушек — Оля, Маша, Света. Тут живут, учатся в городе. Первая школа.

— Очень приятно. — аккуратно пожимаю протянутые ладошки. Судя по виду — младше нас. Но уже накрашены и обвешаны кольцами в ушах так, что хоть сейчас на панель.

Ну с этим возрастным контингентом хоть общаться можно было нормально, тем более, что окружающие принимали меня за сверстника. И анекдоты рассказать, доступные для понимания. И веселые истории, коих у меня в памяти засело не мало, спасибо интернету. Стоит немного подкорректировать текст — и он прекрасно ложиться на местные реалии. Да и похабщину ввернуть можно. Самое интересное, что даже с безобидного анекдота «Тихо! Карась! Клюёт? Сосет…» девчонки ржали как бешенные. Пацаны ограничились ухмылками. Но, всё равно — дети. И по глазам видно. И любую дичь можно втирать — всё примут на веру. Недаром всякие организации исламистского и прочего религиозного толка вербуют сторонников из этой возрастной категории. Тела почти взрослых, а в голове еще пустота.