Ущелье - Маргарита Епатко

Марк поморщился, опрокидывая в себя стакан. Потом откусил от лимонной дольки и покачал головой.

– Не, не буду продавать. Я только на окупаемость вышел.

– Вышел он, – пробурчал Павел. – Да «Ручей» тут за пять лет до твоего приюта появился. У меня, между прочим, не только вид на ущелье. Я в этом году беседки с мангалами поставил. То же потратился.

– У тебя мангалы, а у меня номера люкс, – с чувством собственного превосходства улыбнулся Марк.

Павел покраснел. Рука, наливающая вторую порцию, дрогнула. Горлышко бутылки звякнуло о краешек стакана.

– Не подеритесь, господа буржуи, – за стойку присел довольный Сеня.

– А сам-то? – вздохнул Марк. – Кто у себя в кафе шарлотки печет и кофе по-венски делает? А у меня, между прочим, настоящий ресторан. И повар будет из Франции.

– Хвастун, – процедил Павел, доставая третий бокал.

– Мне чай, – покачал головой дядя Сеня, – если есть с мятой и липой.

– Есть, – гордо сказал Павел. – Может, повара французского и нет. А вот чаи на горных травах, лечебные есть. И мед отменный.

Ближе к обеду из района приехали суровые люди на дорогих машинах и в серых деловых костюмах. Вот только, судя по удостоверениям, были это совсем не бизнесмены. Они по-дружески переговорили с дядей Сеней. А потом сообщили расстроенному майору, что расследование берут в свои руки. Уставший участковый проводил майора и опять повел суровых людей по поселку.

Несколько человек для чего-то брали пробы воздуха и грунта. Другие фотографировали застреленного садовника с букетом ослепительно синих цветов. Потом долго копались на пожарище «Казачьей усадьбы», пока недалеко в лесу не нашли ее убитого хозяина. Старый солдат в будке с разбитой головой уже никого не удивил.

Ближе к вечеру, когда у Петра от усталости едва ворочался язык, он доплелся домой. За сегодняшний день участковый минимум пять раз проходил мимо родного палисадника. И вот теперь, плетясь домой, Петр пожалел, что развелся. Сейчас бы его встречали домашним борщом да пирогами. А так, обойдется чаем. Кажется, в холодильнике была колбаса. Участковый пнул ногой калитку и застыл, давя нарастающую боль в сердце. У крыльца стояла коза с ослепительно розовым боком. Она повернула морду и заблеяла.

– Мать твою, – участковый схватился за забор, чувствуя, как подгибаются непослушные ноги.

– Вот гадюка! Опять нашкодила, – румяная соседка перелазила через низкий заборчик, разделявший два участка. – Вы уж простите нас, Петр Кузьмич, – продолжала тараторить она. – Все слежу-слежу за ней. А она веревку пережует и опять на волю сбегает.

– Она розовая, – Петр потер ноющее сердце.

– А я что обормоту своему сказала? Так любого можно до приступа довести, – согласилась соседка. – Врачиха пацану моему от цыпок на ногах розовую гадость выписала. А он, поганец, на козу все вылили. Хотел еще зеленки добавить – да я вовремя углядела, – продолжая говорить, женщина схватила козу за обрывок веревки и потащила обратно к своему участку. Коза нехотя повернулась к участковому другим грязно-белым боком и поплелась за хозяйкой.

Участковый тяжело вздохнул и пошел к крыльцу.

Петр вернулся в спальню и положил на стол паспорта. Он еле уговорил надоедливого милиционера, не будить уставшую жену и сына. Они уютно устроились на хозяйской кровати. Мужчина сел рядом. Спать не хотелось. Газета, выпавшая из сумки жены во время поиска документов, попалась на глаза.

Он поднял ее с пола. На первой странице темнел крупный заголовок.

«Крах риэлторской империи». И чуть ниже – «последствия кризиса не заставили себя долго ждать. Непотопляемая компания оказалась на грани банкротства…»

Петр дочитал статью и, скомкав газету, отшвырнул ее в угол. События последних недель пронеслись перед ним. Жена, торчащая у компьютера по ночам. Обрывки телефонных разговоров. Он думал, она избегает его. Потому что злится за его последнюю выходку. А она просто билась за фирму, не делясь с ним своими проблемами. А что делал он? Старался ей досадить, доказать, что не нуждается в ней.

Петр потер переносицу, вспоминая Ладу. Действительно, само очарование. С ней было здорово появляться среди друзей и ловить восхищенные и даже завистливые взгляды. А с каким обожанием она внимала каждому его слову. Совсем не так, как уверенная в себе жена, имевшая обо всем собственное мнение. Петр вздохнул, представляя жизнь без девушки, и посмотрел на жену.

Даже во сне она упрямо сжимала губы. Эта женщина всегда найдет что сказать. И как он будет жить без нее? Петр зажмурился. Воображение услужливо подкинуло пару невеселых картинок. Он открыл глаза. Взгляд упал на посапывающего во сне сына.

Мужчина потянул за уголок, высунувшуюся из сумки красную папку с документами на развод. Он вытащил аккуратно разложенные по файлам листки и с наслаждением порвал каждый из них.

Кора зашевелилась на кровати.

– Извини, я, кажется, тебя разбудил, – сказал Петр.

Но жена только перевернулась на другой бок и затихла.

Когда Кора открыла глаза, за окном по-прежнему было сумрачно. Рядом на кровати сладко посапывал Димка. В кресле за письменным столом спал муж, положив голову на руки. Кора только сейчас поняла, что, скорее всего, они заняли хозяйскую спальню. Хорошо хоть вздремнули ненадолго.

Ей стало неловко. Она поднялась с постели, привычно собирая волосы в тугой узел. Потом огляделась в поисках потерянной заколки и улыбнулась, отпуская пряди на свободу. Почему бы не поменять стиль. Так даже удобнее. Она подошла к зеркалу и посмотрела на отражение. Ей показалось или она действительно стала выглядеть немного моложе. А может виной джинсы и спортивная кофта? Женщина удивленно провела рукой по лбу. Раны там не оказалось.

– Так не бывает, – прошептала она, всматриваясь в безукоризненную кожу без намека на ссадину или хотя бы синяк.

То, что так не бывает, подтверждали и два бурых пятнышка от впитавшейся крови на светлой ткани кофточки. Кора вздрогнула, вспоминая Антонину, женщину-призрака, странное зеркало. У нее пересохло во рту.

– Проснулась? – раздался голос мужа.

– Извини, что разбудила, – она повернулась к нему.

– Да я так, вздремнул, – Петр выбрался из-за стола, потягиваясь. – Тут заснешь. Сначала майор терзал. Потом другие дознаватели приехали. Всю душу вымотали расспросами. Но тебя я будить не позволил.

– И что ты им сказал? – спросил Кора.

– Правда, одну только правду, – торжественно произнес Петр, – как парочка прибабахнутых туристов заблудилась в лесу на ночь глядя. И нам просто повезло, что ребенка мы предусмотрительно оставили в доме у Павла под присмотром его жены.