Леди-послушница - Симона Вилар

— На себя погляди!

Он смеялся, отведя назад плечи, руки вдоль тела, а ноги, словно сами собой, выбивают ритм танца.

— Ты быстро научилась! — воскликнул юноша, стараясь перекричать шум и топот множества бьющих по земле подошв.

— Я вообще быстро учусь! — заливаясь смехом и отступая в женский ряд, отвечала Милдрэд.

А уже в следующий раз при сближении он успел сказать, что все равно он лучший танцор джиги в округе.

— Чего ты только не умеешь, хвастунишка! — крикнула она ему с веселым вызовом.

— Я? Детей я не умею рожать!

— Просто ты еще не пробовал! — выкрикнула сквозь общий шум Милдрэд и захохотала, наблюдая, как темные брови Артура удивленно взметнулись.

В какой-то миг музыка умолкла, но вокруг послышались раздосадованные возгласы. Музыканты только махали руками — мол, сейчас, одну минуту. Выдался небольшой перерыв, Милдрэд и Артур замерли вместе со всей толпой. Девушка откинула с лица прилипшие завитки волос, Артур же заметил, что некоторые меняются партнерами, и стал увлекать Милдрэд в сторону, подальше от Илейва, который уж больно решительно направился в их сторону. Но тут к ювелиру пристали с чашей вина Рис и Метью, уговаривая выпить с ними. Пока он пил, Артур и Милдрэд уже затерялись в толчее, выбрав место у дальнего ряда шеренги. А потом опять грянула музыка.

Невдалеке от себя Милдрэд увидела Тильду, ловко отплясывавшую с молодым Джоселином. Ее длинные косы подпрыгивали на обтянутой тканью груди, она улыбалась, поддавшись пляске. Милдрэд обменялась с ней веселыми взглядами и опять пошла на сближение с Артуром.

— Мы будем плясать до упаду! — сказал он, склоняясь к ней, так что она ощутила, как от его горячего дыхания стало щекотно и по телу побежали мурашки.

— Конечно будем, только ты выдохнешься первым!

— Еще никому не удалось обойти меня в джиге.

— Значит, это время пришло!

Милдрэд сама не понимала, откуда в ней столько сил. Платье уже прилипло к спине, волосы окончательно растрепались и удерживались только серебряным обручем. Темные пряди Артура тоже совсем промокли, но он смеялся и не сводил с нее глаз. И как же он на нее смотрел!

Постепенно те или иные танцоры, устав от постоянных прыжков, стали выходить из рядов и присоединяться к зрителям, которые стояли в стороне, хлопая в ладоши в такт развеселой музыке. Сумерки совсем сгустились, но костры от этого стали только еще ярче, под ногами пляшущих клубилась пыль.

«Завтра не смогу ходить от усталости», — решила Милдрэд, но сейчас ее это не тревожило. Пусть подол нового платья совсем запылится, как и ноги почти до колен, но ей хотелось веселиться. Казалось, что за спиной бьются крылья, делая ее такой резвой, легкой и неутомимой.

Потом музыка смолкла, Артур куда-то исчез, но тут же вернулся, держа кружку с элем. Это было просто чудесно, и Милдрэд не заметила, как опорожнила ее до дна почти залпом.

— Устала?

— Разве похоже?

— Нет, раз так сияют твои глазки, кошечка моя.

— Я тебе не кошечка!

— Все равно ты милая.

Со стороны послышались какие-то крики, мимо пронесся один из городских сержантов, расталкивая толпу, и почти врезался в шеренгу покидавших праздник монахов. Аббат Роберт не стал пенять ему, указав в сторону, откуда доносился шум. Выяснилось, что Илейв сильно напился в компании Риса и Метью, потом сцепился с кем-то из местных молодцов и учинил драку. Стражники поспешили разнять буянов. Как раз в это время к Милдрэд и Артуру приблизилась Бенедикта, тащившая за руку Аху.

— Пора отправляться в обитель, — сказала она, но тут же умолкла, глядя куда-то за плечо Милдрэд, — туда, где стоял Артур.

Девушка оглянулась, но взгляд Артура показался ей непривычно серьезным: она готова была поклясться, что он подал настоятельнице какой-то знак. Да и аббатиса вдруг стала говорить, что сейчас сестры из монастыря и Аха помогут ей собрать и увести младших воспитанниц, но пяти старшим она, так и быть, позволит остаться до того момента, когда по традиции начнут пускать по реке зажженные свечи. Но после этого Артур непременно проводит их, — добавила она с важностью.

— Конечно же, матушка, — склонился к ее руке Артур, и она любовно потрепала его темные волосы.

Уходившая с младшими Аха едва не выла в голос от досады.

Однако настоятельница обители Святой Марии не могла позволить, чтобы будущая монахиня приобщалась к языческому обряду. По старому обычаю праздника Cередины Лета жители шли к реке, где пускали по воде зажженные свечи на легких дощечках и в этот миг загадывали желания. Если свечка погаснет или перевернется дощечка — желание не сбудется. А если уплывет — можно поверить в исполнение самых несбыточных надежд. Монахи не принимали в этом участия, так как считали, что просить исполнения желаний следует в церкви, во время молитвы. А вот простые люди относились к старой традиции с суеверным рвением, поэтому целая толпа двинулась в сторону вод Северна, неся зажженные от костров тонкие свечки.

Артур помог Милдрэд прикрепить свечу к заранее припасенной дощечке-кораблику, и они вместе спустились к отблескивавшему серебром в лунном сиянии Северну. Его струи тихо журчали у самых ног, когда они одновременно склонились и осторожно пустили огоньки своей мечты по воде.

«Пусть он меня полюбит», — загадала девушка, наблюдая, как мерцающая свеча, чуть покачиваясь, медленно поплыла по реке.

Что это означало для знатной леди, она в этот миг совсем не думала. Спустилась ночь, неся тишь и прохладу после жары, суматохи и танцев; текла освещенная множеством огней широкая река. Это было так красиво!

Милдрэд вглядывалась в свой огонек, пока тот не затерялся среди множества других.

— Что ты загадал? — Она повернулась к юноше.

Артур не ответил, но смотрел на нее так пристально, что она с ошеломляющей радостью поняла — он загадал на нее. Этот плут, бродяга, неизвестно чей бастард мечтал о ней!

Когда они возвращались в обитель, Милдрэд позволила Артуру взять себя за руку. Остальные девушки шли впереди, тихонько переговариваясь. Все слишком устали, чтобы придавать чему бы то ни было значение, и Милдрэд рассчитывала, что этой же усталости Артур припишет ее благоволение. Она смотрела на всплывавшую над кровлями старого города огромную луну, видела впереди острый шпиль церкви Святой Марии, к которой они поднимались по Вайлю. Шрусбери уже был ей хорошо знаком, но сейчас она словно отсчитывала каждый шаг по пути к обители. Вон они миновали церковь Святого Алкмунда с ее подслеповатыми оконцами, вон прошли мимо дома богатого меховщика с его белеными стенами и воротами сбоку. Перед входом горел факел, бросая желтоватые блики на выложенную булыжником мостовую Вайля.