Башня Нерона - Рик Риордан

– Привет! – крикнул я из центра всеобщих обнимашек, которые грозили перерасти в давку. – Да, это я! Да, я вернулся на Олимп!

Прошло всего две недели, но новички, которые казались такими юными и неловкими, когда я был здесь в первый раз, теперь вели себя как бывалые воины. Участие в крупном сражении (прошу прощения, в полевом выезде) не проходит бесследно. Хирон сиял от гордости за своих учеников – и за меня, словно я один из них.

– Ты молодец, Аполлон, – сказал он и потрепал меня по плечу как любящий отец, которого у меня никогда не было. – Мы в лагере всегда тебе рады.

Распускать нюни совсем не в стиле одного из главных олимпийских богов, так что именно это я и сделал.

Потом мы обнялись с Кайлой и Остином и еще немного поплакали. Мне пришлось постоянно контролировать свою божественную силу, иначе своим счастьем и весельем я мог случайно устроить огненный шторм и спалить всю долину.

Я спросил про Мэг, но они сказали, что она уже уехала. Она отправилась обратно в Палм-Спрингс, в старый отцовский дом, вместе с Лугусельвой и вновь обретенными братьями и сестрами. При мысли о том, что Мэг управляет этой взрывоопасной группой полубогов, пользуясь лишь помощью Пиратки Лу, мне стало не по себе.

– Она в порядке? – спросил я Остина.

Он замялся:

– Да. То есть… – В его глазах промелькнуло безумие, словно он вспомнил обо всем, что ему пришлось увидеть и сделать в башне Нерона. – Сам знаешь. Она справится.

Я решил на время забыть о тревогах и продолжил общаться с друзьями. Если они и нервничали из-за того, что я снова стал богом, то скрывали это очень хорошо. Сам я старался не горячиться, не вырастать до двадцати футов и не взрываться золотым пламенем при виде каждого, кто мне нравится.

Диониса я нашел на крыльце Большого дома, где он сидел, угрюмо отхлебывая из банки с диетической колой. Я сел напротив него за стол для пинокля.

– Что ж, – вздохнув, констатировал он, – похоже, некоторые из нас и впрямь дожидаются счастливого финала.

Думаю, он был рад за меня. По-своему. По крайней мере, он постарался скрыть обиду в голосе. И мне было понятно его недовольство.

Мое наказание завершилось, а его по-прежнему длится. Что такое мои полгода по сравнению с его сотней лет!

Но, если откровенно, я больше не считал время, проведенное на земле, наказанием. Это было страшно, трагично, практически невыносимо… да. Но называть это наказанием – значит слишком польстить Зевсу. Это было путешествие – причем очень важное, – которое я прошел сам с помощью друзей. Я надеялся… Я знал, что горе и боль сделали меня лучше. Из остатков Аполлона я выковал более совершенного Лестера. Этот опыт я бы ни на что не променял. И если бы мне сказали, что мне предстоит пробыть Лестером еще сто лет… что ж, ничего страшного. По крайней мере не придется ходить на собрания олимпийцев во время солнцестояния.

– Тебя тоже ждет счастливый финал, брат, – сказал я Дионису.

Он внимательно посмотрел на меня:

– Ты говоришь как бог прорицания?

– Нет, – улыбнулся я. – Как тот, кто умеет верить.

– Очевидно не в мудрость нашего отца.

Я рассмеялся:

– Я верю в то, что мы способны писать собственные истории независимо от того, что спрядут для нас Мойры. И в том, что ты научишься делать вино, даже если жизнь посылает тебе кислый виноград.

– Какая глубокая мысль, – пробурчал Дионис, но я заметил, что в уголках его рта мелькнула улыбка. – Сыграем в пинокль? Ну уж тут-то я тебя уделаю.

Я остался с ним, и мы сыграли шесть партий. Он почти не мухлевал.

Перед ужином я телепортировался в Рощу Додоны, скрытую глубоко в лесу возле лагеря. Как и в прошлый раз, древние деревья шептались, создавая какофонию из своих голосов: обрывков загадок и песен, кусочков доггерелей (некоторые и впрямь о хот-догах), рецептов, прогноза погоды – в основном бессмысленных. Латунные колокольчики на ветвях отражали вечерний свет и звенели от малейшего ветерка.

– Привет! – поздоровался я. – Я пришел сказать спасибо!

Деревья продолжали шептаться, не обращая на меня внимания.

– Вы дали мне в советники Стрелу Додоны! – продолжал я.

В шуме ветвей мне послышалось хихиканье.

– Без этой стрелы, – сказал я, – мой квест завершился бы неудачей. Она пожертвовала собой, чтобы победить Пифона. Это воистину была самая великая веточка рощи!

Мне показалось, что деревья заскрипели, но, конечно, они бы не стали этого делать. Их шепот смолк. Латунные колокольчики безжизненно свисали с ветвей.

– Ее мудрость была бесценна, – сказал я. – А жертва благородна. Она с честью несла ваше имя. Я непременно расскажу хранительнице этой рощи, моей бабке Рее, о ее заслугах. Она узнает о вашем поступке: о том, что, когда мне понадобилась помощь, вы послали лучшую из вас.

Деревья снова зашептались, на этот раз встревоженно: «Постой. Погоди, мы не… Что?»

Я телепортировался оттуда прежде, чем они могли заметить мою улыбку. И надеялся, что, где бы сейчас ни был ее дух, моя подруга стрела заливается смехом, достойным шекспировской комедии.

Тем же вечером после сбора у костра мы с Нико, Уиллом и Рейчел сидели и смотрели на тлеющие угольки.

Мальчишки уютно прижались друг к другу, Уилл положил руку на плечо Нико, а сын Аида крутил на палочке горелый маршмеллоу. Рядом со мной сидела, обняв колени, Рейчел и довольно смотрела на звезды, блики от угасающего костра в ее рыжих волосах походили на стадо мчавшихся лесных быков.

– Все наладилось, – сказала она мне, указав пальцем на свой висок. – Видения ясные. Я могу рисовать. Уже даже выдала парочку пророчеств. В голове никакого змеиного яда. Спасибо.

– Я рад, – кивнул я. – А что с разрушенным домом твоих родителей?

Она засмеялась:

– Оказалось, что это к лучшему. Раньше папа хотел, чтобы я осталась здесь на осень. А теперь он говорит, что, может, и неплохо, если я сама решу, чем заняться. Возьму академку на год, поеду в Париж изучать искусство, а родители пока восстановят дом.

– Ого, Париж! – ахнул Уилл.

Рейчел улыбнулась:

– Ага! Но не волнуйтесь: следующим летом я уже вернусь и снова начну раздавать вкусненькие пророчества.

– А если ты нам вдруг понадобишься, – заметил Нико, – всегда есть путешествия по теням.

Уилл вздохнул:

– Мне бы хотелось верить, что ты предлагаешь мне ночное свидание в Париже, мистер Темный Лорд. Но ты ведь так и не выкинул из головы мысли о Тартаре? Надеешься