Французская волчица — королева Англии. Изабелла - Элисон Уэйр

Перед Изабеллой теперь встала сложная проблема — как поступить с мужем. Не было никаких сомнений, что после двадцати лет ужасающего произвола и тирании Эдуард II должен уйти со сцены. Однако он оставался королем, помазанником божьим, и было чрезвычайно важно, чтобы меры, предпринятые против него, воспринимались как законные. Со времени норманнского завоевания 1066 года не имелось никаких прецедентов по свержению английских королей, и не существовало установленной законом процедуры для этого. Однако было ясно, что большинство подданных Эдуарда более не желают терпеть его правление и хотят видеть на его месте сына. Точно так же было ясно, что достичь такой перемены невозможно, хотя бы отчасти не нарушая устоявшиеся конституционные принципы. Но альтернативный вариант — возвращение Эдуарда II к власти — был просто немыслим.

Насколько была Изабелла ответственна за насилие и жестокость казней Деспенсеров? В случае с Хьюго-старшим — нисколько, потому что она пыталась заступиться за него, но Ланкастер ей не уступил. Возможно, ей пришлось также склониться перед волей Мортимера, поскольку Мьюримут утверждает, что сторонники фаворитов были казнены «по настоянию Мортимера, который ненавидел их, а королева во всем следовала его решениям». Однако в случае с Деспенсером-младшим она лично желала поступить именно так. Бейкер пишет, что «гнев королевы был неукротим, и она требовала выполнить все, чего ей хотелось, относительно обоих Деспенсеров; подчинившимся обеспечивалась ее благосклонность». Бейкер — враждебно настроенный автор, и он очевидно ошибается по поводу Деспенсера-старшего, но, вероятно, весьма близок к истине относительно младшего. Осуществив свое ужасное мщение, Изабелла повела себя как истинная дочь беспощадного и прагматичного Филиппа Красивого, который всегда делал то, что нужно сделать, как бы мерзко это ни было.

Нельзя забывать тот факт, что Хьюго был изменником и получил наказание, предписанное законом; против этого никто не возражал, никто не критиковал королеву или ее советчиков за суровость; ни один из современников даже не порицал Изабеллу как женщину, санкционировавшую такую жестокость, поскольку ничто меньшее не удовлетворило бы народ. Казнь была встречена всенародным одобрением как избавление государства от опасного и ненавистного тирана. И если вспомнить о преступлениях Деспенсера-младшего, наказание представляется вполне оправданным.

Ужасная тройная казнь — повешение, обезглавливание и четвертование — была впервые введена в Англии Генрихом III в 1238 году, когда потребовалось покарать человека, покушавшегося на короля. Эдуард I возобновил ее применение против валлийских и шотландских бунтовщиков и для покарания изменников, добавив еще потрошение. До описываемого нами момента самыми знаменитыми жертвами были Даффид ап Гриффид, брат последнего наследственного принца Уэльса, в 1283 году, и Уильям Уоллес в 1305 году. За все время правления Эдуарда I и Эдуарда II только два английских дворянина были казнены таким образом.

Но до 1326 года наказание за измену не предполагало кастрации. Само по себе это наказание было рутинным в норманнские времена, но с тех пор его давно уже не применяли. И все же королева могла вспомнить, что в 1314 году, одним из пунктов наказания братьев д'Онэ за то, что они обесчестили ее невесток, была публичная кастрация — и, видимо, решила, что это наиболее подходящее наказание за сексуальные преступления. И Фруассар, и другие хронисты явно рассматривали казнь Деспенсера именно в этом аспекте. То, что королева санкционировала такую жестокую пытку, свидетельствует о степени ее ненависти к Деспенсеру — а может, и доказывает, что у того действительно были сексуальные отношения с ее мужем. В более широком контексте — королеве требовалось, чтобы жестокость наказания отражала тяжесть преступлений, и это, по крайней мере, в ее глазах, все оправдывало.

Однако здесь следует подчеркнуть, что репрессии ограничились шестью казнями — двоих Деспенсеров, Арундела, Мичелдивера, Дэниэла и Саймона из Рединга, а также самосудом над Стэплдоном и другими в Лондоне (за что королева не была ответственна). Переворот, совершенный Изабеллой, вышел почти бескровным, а ведь вполне могло быть и иначе. Наказали только виновных, многих сторонников Деспенсеров вообще не тронули. Королева отнюдь не была столь кровожадна, как ее часто изображают{1255} — напротив, на самом деле она была милосердна и всегда старалась действовать в рамках закона.

Решение Мортимера казнить Арундела и других без суда противоречило ее намерениям, но в тогдашней обстановке подобные тонкости никого не интересовали. Кроме того, в ходе мятежа королевы разграблению подверглось только имущество Деспенсеров и их ближайших приспешников — фактически почти все имения Деспенсера-младшего были разорены; но больше ничья собственность не пострадала.{1256}

Невозможно установить, часто ли в период вторжения и после него Изабелле принадлежала инициатива в принятии решений и определении политики. Королева была, несомненно, выдающейся женщиной, искусным дипломатом, способным привлекать людей на свою сторону и находить союзников, всегда имея перед собою четко определенные цели. И все же, вероятно, она оставляла вопросы стратегии на усмотрение Мортимера и других лордов, опытных в военных делах. Без сомнений, план вторжения был разработан Мортимером в Эно; он обдумывал его задолго до того, как Изабелла стала его союзницей. Он возглавил ее войско, обладал огромным опытом в военном деле, в осаде крепостей, и потому возможно, что, вернувшись в Англию, именно он отвечал за составление стратегических планов. В этом отношении Изабелла могла быть лишь номинально начальствующей фигурой.{1257}

Мортимер, конечно, пользовался огромной властью благодаря Изабелле. Объяснялось это только их интимными отношениями, так как у него никогда не было официальной должности в правительстве, и он обладал влиянием только в качестве ее любовника; похоже, что это закулисное положение он выбрал сам по указанным выше причинам. Вероятнее всего, Мортимер принимал решения и определял направление политики при встречах в покоях королевы, а Изабелла в силу своей позиции, как королева, могла воплощать их в жизнь. Отсюда можно сделать вывод, ЧТОБ этой паре Мортимер был доминирующим характером — это предположение высказывает Мыоримут.

Предполагалось, что упоминание о дурном обращении Хьюго с детьми и женщинами как в приговоре, так и в прокламации, составленной в Уоллингфорде, отражает только личные чувства королевы, но жена и дети Мортимера также были жертвами злобы Деспенсера, и он мог хотеть подчеркнуть это.

Так или иначе, вторжение было предпринято от имени королевы, и успех сделал ее фактически правительницей Англии; ее влияние и авторитет можно распознать по приказам, которые она отдавала, а также определить по официальным документам и ее собственным актам, как мы увидим ниже. Статус Изабеллы, популярность и доброе отношение к ней народа неизбежно вынуждали окружающих мужчин почитать ее и подчиняться во многом; но, будучи женщиной, она все равно оставалась в невыгодном положении, и «слабый» пол автоматически превращал ее в существо низшее в делах правления и политики. Мортимер был намного опытнее в этом. Считалось, что женщины рождены, чтобы ими правили мужчины, а не править ими. Решимость Ланкастера казнить Деспенсера-старшего вопреки протесту Изабеллы и решение Мортимера казнить Арундела без суда показывают, что мнения королевы не всегда учитывались, и мужчины, окружающие ее, без особого труда могли взять над нею верх.

Но Изабелла была тем не менее умна и проницательна, искусна в обращении с людьми и в тонком манипулировании человеческой душой. Утверждалось, будто бы талант к интригам, проявившийся в период подготовки к вторжению, был ранее совершенно скрыт и никак не повлиял на ее предыдущую жизнь,{1258} однако этот талант отчетливо проявился очень рано в нескольких случаях: первые неопытные попытки подорвать влияние Гавестона, неоднократные выборы епископов, а особенно история с Нельской башней в 1314 году и тайная помощь королевы Эдуарду II в борьбе с «учредителями».

То, что Изабелле удавалось успешно скрывать ненависть к Деспенсеру и растущее отвращение к мужу в течение длительного времени, свидетельствует о большой внутренней силе и упорстве. В Париже она создала свою партию, действуя скрытно и осмотрительно, извлекая выгоду из своего положения оскорбленной жены, чтобы заручиться поддержкой в Англии. Она пустила в ход все свои огромные способности в обращении с людьми, чтобы обеспечить успех своего дела, и завоевала многие сердца и умы. Во всем этом отчетливо проявилась ее способность к занятию государственными делами.