Серые будни богов - Дмитрий Гельфер

крутила головой и никак не могла свыкнуться с мыслью, что это всё – лишь иллюзия.

Угрюмые громады седой старины размером с целый квартал из огромных каменных блоков перемежались пряничными домиками из кирпича с фасадами шириной в одно-два окошка. Кривые улочки, где не разойтись и двоим, вливались в широченные проспекты, где проезжую часть от пешеходной отделяли вековые платаны. Величественные площади, на которых непременно обнаруживался или фонтан, или статуя, или и то и другое разом.

Очень чётко было видно, где дома, созданные с помощью магии во времена господства Ордена, а где - возведённые руками обычных каменщиков. Первые выглядели «идеально», иного слова и не подберёшь. Даже в мелочах. Особенно в мелочах.

Они выехали на площадь, на две стороны которой выходили торцы обветшавшей крепостной стены. Складывалось ощущение, что в этом месте давным-давно располагались ворота или башня. А потом городу стало тесно, и он выплеснулся за пределы древних стен. И теперь, в некогда неприступном монолите зиял разрыв шириной метров в пятьдесят. В центре почти квадратной площади возвышалась конная статуя.

Крэйвен принял чуть в сторону и остановил повозку.

- Площадь старины Уиклибо, - Он неопределенно махнул в сторону статуи и, обернувшись к Марисе с Обухом, поинтересовался. – Какие дальше планы?

Дремавший до этого охотник обвёл окрестности сонным взглядом и зевнул.

- Ты прав. Дальше придётся на своих двоих, - Обух стал нехотя выбираться из повозки. – Пристроите животину и приходите. Мы будем в порту. «Ржавый якорь» знаешь?

Дождавшись утвердительного кивка от Крэйвена, охотник махнул им на прощанье и двинул через площадь в сторону старого города.

- Что будем делать?

- Пристроим животину, - Процитировал охотника Крэйвен. Он легонько хлопнул вожжами, и кобылка вновь покатила вперёд. - Вон общественные конюшни.

Одно из зданий, выходящих на площадь, вместо дверей и окон было снабжено воротами, в проёме которых то и дело мелькали верховые и запряжные.

- А в порт на повозке нельзя?

- Можно, - Крэйвен флегматично пожал плечами. - Но туда ведут две объездные дороги и обе платные.

- У нас же есть деньги, - Напомнила об очевидном Мариса.

- Я знаю. Просто нам нечего делать в порту.

Девушка в задумчивости разглядывала профиль своего проводника в этом искусственном мире. Уже в который раз она ловила себя на мысли, что «виртуальные человечки» не так-то и просты. В Крэйвене чувствовалась глубина. Жизненный опыт, которого ей, книжной девочке, никогда не постичь.

- Ты настолько не доверяешь охотникам?

- Скажем так: в порту я вообще никому не доверяю.

С повозкой обошлись весьма радикально. В общественных конюшнях можно было не только оставить животное на постой, но и договориться о продаже. Мариса практически не торговалась. Легко пришло, легко ушло. Покупатель, дородный дядька с сильным чесночным запахом изо рта, остался доволен.

- Теперь нам надо и самим пристроится на ночлег, - Крэйвен уверенно торил путь через площадь. – Но, если честно, с этой стороны я Пируссу знаю плохо.

Мариса тащилась за иннолом, не переставая крутить головой по сторонам.

- А чем тебе не нравится «Ржавый якорь»?

- Редкостна дыра, уж поверь.

- Нам же нельзя их надолго оставлять, - Мариса искренне недоумевала. – Иначе в чём смысл договора?

- Не волнуйся. Я буду торчать в «Якоре» от рассвета и до заката.

- А я, значит, буду сидеть у окна и ждать вестей?! – Она одёрнула Крэйвена за рукав, и тот вынужден был остановиться и посмотреть ей в глаза. – Так, не пойдёт! Я не какая-нибудь сельская дурочка. Меня не надо оберегать от всех мыслимых опасностей.

Крэйвен закатил глаза и тяжело вздохнул.

- Я иду с тобою в порт, и это не обсуждается!

- Как будет угодно госпоже.

Иннол аккуратно высвободил рукав из её хватки и направился дальше. Мариса же кипела праведным гневом. Да за кого он её держит? За «деву в беде»? За кисейную барышню?

Проходя мимо статуи в центре площади, она чуть притормозила. Медный всадник на коне в натуральную величину потемнел от времени и был весь в зеленых следах патины. Зато причинное место у коня натёрто до блеска. Всадник указывал поднятой левой рукой в сторону моря, видневшегося в просветы между домами. На постаменте значилось «Уиклибо Грийан».

Буквально секундной задержки хватило, чтобы отстать от Крэйвена и внезапно в Марису врезался какой-то малец, вынырнувший из ниоткуда.

- Прошу прощения, госпожа, - Пискнуло тощее создание и заспешило дальше.

- А ну, стоять! – Откуда-то из толпы выскочила рука Крэйвена и сомкнулась на тонком предплечье.

- Крэйвен, ты чего? Он же извинился.

- Да? Извинился? - Иннол выкрутил руку на излом, не давая ни малейшего шанса сорванцу сбежать. - Проверь-ка ты свой кошель.

Мариса хлопнула по поясу. На том месте, где привычно болтался небольшой мешочек с серебром на текущие расходы, остались только два сиротливых кожаных огрызка.

- Пусти! - Заблажил воришка. - Больно же.

Он извивался ужом, но Крэйвен легко удерживал хватку. Прохожие чуть раздались в стороны. О камни мостовой что-то звякнуло, и Мариса сразу опознала свой кошель. Где именно воришка прятал улику и как умудрился сбросить без помощи рук, оставалось загадкой. Мариса резво подхватила деньги, пока им не приделали ноги.

– Я ничего не брала. Вы не имеете права! Я стражу позову!

- Крэйвен, отпусти девочку, - Адреналин в крови подскочил, но Мариса уже взяла себя в руки. – Мы ничего не докажем.

Пока она проверяла содержимое мешочка, иннол глупо хлопал глазами, переводя взгляд с Марисы на воришку и обратно.

- Девочку? – Наконец выдал он и, крепко ухватив подбородок, развернул чумазое лицо к себе.

Ребёнок, лет десяти. Как раз тот возраст, когда в угловатом подростке ещё нет и намёка на женственность. Коротко стриженные чёрные волосы, ужасная худоба. Волчонок городских трущоб. Девочка стояла на носочках, стараясь снять напряжение с вывернутой руки. По лицу уже расползались дорожки слёз. Она что-то шептала, но так тихо, что разобрать мог только Крэйвен.

- Отпусти, - Тихо повторила Мариса.

Крэйвен не спешил выполнять просьбу. Всматривался в её глаза, как будто пытаясь увидеть ответ на незаданный вопрос. Или борясь с противоречивыми чувствами в собственной душе.

- В порту таких дюжина на десяток, - Он многозначительно кивнул на затихшую пигалицу. – За скутум прирежут, за спату удавят.

- Я поняла намёк, - Сдалась Мариса. – Отпусти уже ребёнка.

- Запомни, мелочь, и старшим своим