Никогда с тобой - Адалин Черно

— Соня! — голос Богдана Петровича едва не заставляет меня закричать от неожиданности.

К счастью, я сдерживаюсь. Не хватало еще, чтобы он подумал, что я сошла с ума и боюсь едва ли не собственной тени.

— Здравствуйте.

— Уже вернулась? — задает абсолютно странный и нелогичный вопрос.

Если я здесь, то логично, что я вернулась.

— Да.

— Предлагаю пообедать вместе. Через полчаса накроют на стол — спускайся.

Отказывать мне неудобно, поэтому я быстро киваю и поднимаюсь к себе. На то, чтобы от лестницы добраться до двери и скрыться в комнате уходит секунда. И только потом я выдыхаю. Расслабляюсь, едва ли не скатываясь по двери вниз. Понимаю, что моя реакция довольно странная, учитывая, чем мы с Таном занимались в машине. Тогда я не испытывала никакого смущения и, к своему собственному стыду, даже хотела всего, что происходило, а сейчас — в глаза ему взглянуть не могу из-за мук совести.

За полчаса, которые мне отвели на сборы, успеваю только переодеться и вымыть руки. Чтобы выйти, приоткрываю дверь и прислушиваюсь. Убедившись, что тихо, быстро покидаю комнату и сбегаю по лестнице. Если не ошибаюсь, даже дверь в спальню оставляю открытой, чтобы Тан не услышал, как я выхожу. Мое поведение походит на паранойю, но я пока не могу быть смелой и уравновешенной.

Обедать наедине с Богданом Петровичем кажется мне странным. По правде, после того случая в гостиной, когда он схватил меня за руку, я слегка его побаиваюсь, но когда вхожу в столовую, меня отпускает. Он радушно улыбается при виде меня и кивает на стул. Не выглядит рассерженным или нахмуренным, даже спрашивает, как мои дела в университете и нет ли проблем.

— Если что — говори. Я, конечно, за то, чтобы сами учились, даже Тану поблажек нет, но всякое бывает, знаешь. Ты, главное, приди и обрисуй ситуацию, а я уже придумаю, что можно сделать.

Я киваю. Думаю, стоит ли ему говорить про Льва Арнольдовича и считаю, что пока нет. Ситуация не критичная. Он, конечно, придирается и принципиально требует знания своего предмета на отлично, но это ведь и хорошо. Я собиралась учиться и никто не говорил, что все предметы будут даваться легко.

Остаток обеда проходит в непринужденной беседе. Богдан Петрович расспрашивает о детстве, о жизни до того, как мы сюда переехали. Я спокойно отвечаю, отвлекаюсь от мыслей о Тане, который находится где-то в доме. Он не спустился к обеду или отец не стал его звать? Почему-то уверена, что первое. Это же Тан. Он сделает все в точности наоборот, лишь бы вывести отца из себя.

— Сонечка, — голос Богдана Петровича понижается до шепота. — Я надеюсь ты меня услышала и если будут проблемы — смело мне о них расскажешь?

Я и рта открыть не успеваю, как его влажная ладонь накрывает мою кисть. Не знаю, насколько такой жест может считаться нормальным, но я очень сильно смущаюсь и быстро вырываю руку, вскакивая из-за стола.

— Спасибо за обед, — выдаю поспешно. — И за помощь.

— И тебе спасибо. За компанию, — поясняет с теплой улыбкой.

Я сбегаю на второй этаж. До приоткрытой двери остаются считанные шаги, и я быстро их преодолеваю. Закрываю дверь, но повернувшись к ним спиной, едва не падаю в обморок. Тан сидит на моей кровати и с раздражением смотрит на меня. Не знаю, что я такого успела сделать, но создается впечатление, что я жутко провинилась.

— Понравился обед? — спрашивает холодно.

— Обычный, — пожимаю плечами. — Тебе стоило спуститься.

Тан хмыкает и мотает головой.

— Меня не звали.

Я не знаю, что на это ответить. Лишь пожимаю плечами. Думаю, что он врет. Не мог Богдан Петрович его не позвать, а если это и так, то… он просто не хотел портить ни себе ни мне настроение. Если быть откровенной, то я даже рада, что Тана не было.

— Ты поэтому пришел ко мне в комнату? Чтобы обвинить, что я не позвала тебя на обед?

— Я пришел, чтобы сказать тебе, что мой отец хочет залезть тебе в трусы, а ты охотно ему с этим помогаешь.

Меня настолько шокирует эта информация, что я в ужасе распахиваю глаза и смотрю на Тана, надеясь, что он пошутил. По вполне серьезному выражению лица догадываюсь, что он меня не разыгрывает.

— Господи, ты во всем видишь сексуальный подтекст?

— Где твоя мать?

— У нее… все в порядке.

— Она отдыхает? Уехала? Ты уверена?

— Я не знаю! Она не присылает фото и видео, если ты об этом, но регулярно мне звонит!

— Ты такая глупая, инфузория, — Тан мотает головой так, словно разочарован во мне.

— Я просила меня так не называть.

— А я говорил, что мне плевать.

Он поднимается с кровати и делает несколько шагов навстречу. Так резко, что я не успеваю сориентироваться и понять, как мне поступить, в какую сторону двигаться, чтобы… не столкнуться с ним.

— Ты… ты… невыносим. И не можешь больше меня так называть.

— Не могу? И почему же?

Я открываю рот, но тут же его захлопываю. Сказать, что он должен быть со мной вежлив, потому что мы… мы… целовались? Потому что я видела его… господи.