Военно-морской шпионаж. История противостояния - Питер Хухтхаузен

Имевший место ранее всплеск активности секретных каналов связи между Вашингтоном и Лондоном, который на самом деле относился к американскому вторжению на Гренаду, вроде бы подтверждал опасения Москвы. В качестве ответной меры Советский Союз привел в повышенную готовность свои ядерные силы и установил высшую степень готовности для самолетов-носителей ядерного оружия, и, возможно, для других стратегических сил. Москва, получившая информацию от своих агентов, отменила высшую степень боевой готовности после окончания учений НАТО 11 ноября. Историк Войтех Маетны считает, что в критический момент восточногерманская разведка убедила Москву. Сообщалось, что президент Рейган был очень удивлен, когда ему рассказали о советских страхах. Узнав об операции «РЯН», он заявил своему советнику Р. Макферлейну: «Не понимаю, как они могли в это поверить, но это что-то такое, над чем стоит задуматься». В то же время американская разведка посчитала предупреждения Гордиевского за пропаганду. Годом позже, в мае 1984 г., в отчете ЦРУ было сказано, что «советские руководители не осознавали подлинной опасности неминуемого конфликта».

Вице-адмирал Ю. Квятковский, последний начальник разведки советского ВМФ, не помнит напряженной обстановке в ноябре 1983 г. Историк Б. Фишер считает, что «Умелый стрелок-83» подвиг президента Рейгана на изменение политики в отношении Советского Союза и поиск путей сближения с Москвой. Рейган в своих мемуарах признается, что он был удивлен, когда неожиданно осознал, что «столько человек в высшем эшелоне советской иерархии действительно боятся Америки и американцев».

ПЛАНИРУЯ НЕМЫСЛИМОЕ

 9 и 10 ноября 1983 г. советского «упреждающего» ядерного удара, «дитяти» неверных расчетов, удалось избежать. Президент Рейган даже думать не хотел о ядерной войне. В своих мемуарах он выразил сильные сомнения по поводу возможности рациональных действий в такой обстановке. «У нас было много различных планов действий на случай ядерного нападения. Но все могло случиться так быстро, что мне непонятно, о каком планировании или каких обстоятельствах можно было бы говорить в такой ситуации... Шесть минут, чтобы отреагировать на отметку цели на экране РЛС и решить, стоит ли начинать Армагеддон? О каких обстоятельствах говорить в такое время?»

Тем не менее в 1970-х и 1980-х годах в военных планах говорилось об обычной войне с «ограниченными» ядерными ударами. Появление оружия, подобного крылатым ракетам «Томагавк», способных уничтожать выбранные цели обычными боеприпасами, изменило также и представление об угрозе. Подобное оружие, скорее всего, позволило бы США достичь победы над Советским Союзом, не прибегая к ядерным средствам.

В начале 1980-х годов новая «морская стратегия» Рейгана увеличила нагрузку на советское руководство. Советский ВМФ возобновил сотрудничество с советскими ВВС по наблюдению за военно-морскими силами НАТО и США в прибрежных районах, где применение ракет залпами могло оказаться неэффективным из-за рельефа местности. Опять же с его упором на ракеты, флот Горшкова был по определению флотом первого удара, полностью зависимым от разведки и критической оценки намерений «вероятного противника». Л.А. Вторыгин «морскую стратегию» администрации Рейгана как нечто действительно новое не воспринимал:

«Я не видел большой разницы между американской стратегией 1970-х годов и их стратегией 1980-х годов. Я считал, что публичные заявления являются просто ширмой. Главной задачей американских ВМС было не дать советскому ВМФ возможности играть активную роль на войне. На Тихом океане американцы в первую очередь уничтожили бы наши базы подводных лодок; потом уничтожили все наши командные пункты и центры связи, лишая советские морские силы средств связи, в результате чего они стали бы неспособными противодействовать американским силам; в-третьих, они уничтожили бы инфраструктуру экономики. Нашей целью было сделать все, что возможно, для ограничения способностей американцев уничтожить нашу оборону. Мы не планировали нападать на Японию или какие-то другие объекты США в Тихом океане; наша стратегическая авиация должна была просто «позаботиться» относительно их центров связи; это было основной задачей советских сил. Нам не хватало сил, чтобы воевать с американскими ВМС на обширных просторах Тихого океана; мы уделяли основное внимание тому, как защитить свои военно-морские базы; не в пассивной форме, а в какой-то активной форме. По всей Атлантике мы были более активны, особенно в северной Атлантике и в Средиземном море; в центральной Атлантике мы могли использовать только подводные лодки для нарушения американских коммуникаций и для слежения и уничтожения авианосных боевых групп при их выходе в районы, в которых они могли применить свои палубные самолеты».

Адмирал И. Капиталец, командующий советским Северным флотом, подробнее объяснил значение северо-атлантического театра:

«Северная Атлантика может использоваться нашими морскими противниками для нападения на основные военные и гражданские центры социалистических стран и для поддержки своих войск. На этом театре США и их союзники по НАТО были готовы сконцентрировать свои основные силы для достижения превосходства на море... Они могли развернуть боевые силы флота в составе 4 авианосцев, 10—12 многоцелевых атомных подводных лодок и 10—12 стратегических атомных подводных лодок из состава ВМС США, Великобритании и Франции, а также противолодочные и десантные экспедиционные силы... Боевые действия в северо-восточной Атлантике имели бы самый ожесточенный характер... Стратегические морские силы НАТО, включая группы подводных лодок, вооруженных ракетами «Томагавк»... считались главной угрозой этому району».

Историк «холодной войны» Войтек Маетны проделал новаторскую работу, исследовав военные планы Варшавского договора относительно войны в Европе. В своей работе он использовал рассекреченные материалы из архивов стран — бывших членов Варшавского договора: Полыни, бывшей ГДР, Венгрии, бывшей Чехословакии, Румынии и Болгарии. Военные планы Варшавского договора были «после 1975 г. наступательными», — вспоминает ветеран «холодной войны» — офицер польского флота, который служил в штабах Варшавского договора. Но, добавляет он, сам адмирал Горшков не верил, что они когда-нибудь будут использованы. Военные планы как Варшавского договора, так и западных стран предполагали, что первый удар наносит противная сторона, этот удар отражается с последующим переходом в контрнаступление. Л.А. Вторыгин поясняет, почему Советскому Союзу требовалось оккупировать Западную Европу в максимально короткое время и какую роль в этом должен был сыграть советский ВМФ:

«Европа — основной путь для нападения на Россию, вспомните Наполеона и Гитлера. Советский Союз недосягаем с севера; Дальний Восток чересчур далек; Европа являлась основным путем; с хорошей инфраструктурой для переброски войск; с хорошими железными и автомобильными дорогами; с населением, подготовленным к встрече американцев и симпатизировавшим им; у американцев была бы поддержка с тыла. В Европе у американцев уже были накоплены гигантские запасы. Все было на своем месте — оружие, боеприпасы, запасные части, все было хорошо спланировано. Чтобы применить это оружие, американцам требовались люди, которых они собирались быстро перебросить в Европу морским путем. Когда вы задумаетесь над нашими мотивами, то поймете, что дня СССР главной задачей было немедленно захватить Европу, не давая американским войскам возможности высадиться на европейском континенте. Наши воздушно-десантные дивизии быстро проходят Норвегию, Францию, Испанию, Португалию и завоевывают их, не давая американцам возможности для отправки подкреплений. Советский ВМФ в это время противодействует морским силам НАТО; его можно использовать только для ударов с флангов для поддержки флангов наших сухопутных армий. Подводные лодки будут использованы для срыва американских морских перевозок. Европа будет главным театром будущей войны, и, извините, достанется Франции, потому что французская территория выгодно расположена и хорошо подготовлена для встречи американских войск».

Архивные материалы Польши и Болгарии говорят о том, что на эти страны возлагались важные обязанности по нападению на Датские и Черноморские проливы и их захвату.

И в Польше, и в Болгарии имелись значительные десантные силы, и они могли взять проливы под свой контроль. Что касается Польши, то, начиная с 1960-х годов, ядерное оружие могло быть применено для поддержки наступления и как средство убедить население и вооруженные силы Дании прекратить борьбу после нанесения ядерных ударов по Эсбьергу и Роскильде (о. Зееланд). Как пишет доктор Г.Х. Турбивилль (младший), бывший директор зарубежных военных исследований в Форт Ливенуорт, Советский Союз также отслеживал состояние ключевых элементов инфраструктуры на континентальной части США, имея в виду возможную подготовку и отправку американских сил в Европу: «Сотрудники советской разведки... годами тщательно изучали и систематизировали газеты, журналы и другую печатную продукцию США и их союзников, с целью выявления и оценки состояния ключевых объектов обеспечения боевых действий, которыми располагали США для мобилизации и развертывания своих войск и ведения войны».