Новый Мир ( № 5 2005) - Новый Мир Новый Мир

В поисках утраченной поэзии. — “Иностранная литература”, 2005, № 1 <http://magazines.russ.ru/inostran>.

На вопросы анкеты о современной зарубежной поэзии отвечают Владимир Гандельсман и Дмитрий Кузьмин.

Анатолий Власов. Отмена смерти. — “Топос”, 2005, 21 февраля <http://www.topos.ru>.

Рубрика “Онтологические прогулки”. “Моя мать, мама, умерла в возрасте 92-х лет. <…> Во время похорон мамы, глядя на нее, положенную в гроб, целуя ее ледяной лоб, под белой тканью, покрывавшей ее волосы, наблюдая движение гроба к кремационной печи, щурясь на солнце после выхода на улицу из крематория, сидя дома за столом с едой на поминках, я ощущал в себе непроходящее чувство возбужденности, напряжения, которое я был вынужден определить для себя как „радостное”. Это было так неожиданно, что я проговорился об этом, сам того не желая, во время произнесения поминальных речей”.

Внутреннее делание безъязыкого зверя. Круглый стол, весь в “свежей крови”. — “НГ Ex libris”, 2005, № 5, 10 февраля <http://exlibris.ng.ru>.

“В нашем предельно демократичном разговоре участвуют: Гейдар Джемаль, Алина Витухновская и их секунданты — соответственно Ахмед Магомедов и Константин Кедров”, — предваряет беседу ведущий полосы “Свежая кровь” Сергей Шаргунов. Среди прочего: “Стихи Гейдара [Джемаля] — мужской ответ на диктат женского недоверия в современной поэзии — недоверия к философии воли или, как сказал бы сам автор, неверия в мужской нарратив” (Ахмед Магомедов). Здесь же — стихи Шаргунова, Джемаля и Витухновской. У Шаргунова — лучше остальных:

Он сидит на сырой траве,

тускло смотрит,

и чей-то голос

все звучит в его голове:

Парень с девочкой — подлецы,

а монгол потерял резцы.

................................

Cм. также: Сергей Шаргунов, “Ре-во-лю-ция!” — “День литературы”, 2005, № 1, январь <http://www.zavtra.ru>.

См. также в этом номере “Нового мира” — Сергей Шаргунов , “Как меня зовут?”

Вадим Волков. От вымысла к реальности: “Брат-2” и “Бумер”. — “Неприкосновенный запас”. Дебаты о политике и культуре. 2004, № 6 (38) <http://magazines.russ.ru/nz>.

“„Бумер” — про бандитов, которые не проходят социальный отбор и поэтому обречены. Их спонтанность, агрессия, неспособность к рассчитанным действиям — все то, что было преимуществом во времена дикого капитализма, — теперь вовлекают их в постоянный конфликт. Их неадекватность и обреченность переданы в фильме тем, что каждое их действие только ухудшает их положение. Бандитов оставила удача; обстоятельства работают против них”.

Маринэ Восканян. Производство желаний. Содержание в поисках формы. — “Русский предприниматель”, 2005, № 1-2, январь <http://www.ruspred.ru>.

“В допетровскую эпоху моды как таковой на Руси не было: существовал национальный костюм и его традиции, но никак не мода. <…> И вот вместо этого пышные прически, декольте и обязанность появляться в „собраниях”. Знать была шокирована — для сравнения представьте себе, например, в наши дни появление закона, предписывающего женщинам появляться в общественных местах исключительно топлесс”.

См. также: “Сейчас все считают корсет неудобным и приветствуют „освобождение” от него. Но в 19 веке корсет, безусловно, придавал женщине sex-appeal, заставлял ее чувствовать себя в форме — психологические выгоды сознания собственной привлекательности явно перевешивали физические неудобства. Развязывание корсета числилось среди эротических забав эпохи и продлевало любовную прелюдию (о краткости которой порой сожалеют современные дамы). Так что, наверное, не стоит торопиться жалеть „несчастных” в корсетах — не зря же они отнюдь не бросились сразу облачаться в свободные платья в стиле Dress-Reform конца 19 века”, — пишет Ольга Вайнштейн (“Классика моды: списки полезных вещей” — “ПОЛИТ.РУ”, 2005, 1 февраля <http://www.polit.ru> ).

Ольга Газизова. “Русский” — имя прилагательное. — “Топос”, 2005, 24 февраля <http://www.topos.ru>.

“<…> „русский” — имя прилагательное, прилагающееся к нашей традиционной социально-государственной организации. И начинать надо с ее восстановления... путем „разрушения до основанья” той уродливой псевдогосударственной конструкции, которая к Государству Российскому имеет примерно такое же отношение, как и фаллоимитатор — к тому, что он имитирует”.

См. также: “Ну правда, хоть плачь; что мы за нелюди такие — все существительные, а мы — прилагательные! <…> Но, прежде чем вешаться или бежать в англичане, не худо бы сперва хотя бы в маленький словарик заглянуть, не принимая на веру подобной критики. Хотя бы в русско-английский, это в наше время проще всего. И там черным по белому написано: англичанин — Englishman . Или the English — точно так же, как их язык. То бишь и в том, и в другом случае — прилагательные: либо, если снова перевести на русский, „английский человек”, либо, для краткости, просто „английские”. Это мы ПО-РУССКИ их англичанами зовем. А француз по-французски— Francais . Так же, как французский язык. Прилагательное. А китаец по-китайски: чжунго жэнь или хань жэнь — „срединный человек” или „ханьский человек”. Средина, или Срединное государство (Чжунго), — так по-китайски называется страна, которую мы зовем Китаем. А Хань — это название китайской династии, которая четыре века правила Китаем (а в имперское время названия династии и управляемого ею государства всегда совпадали — Тан, Мин, Цин и пр.); именно в период ее правления завершилось формирование китайской этнической общности и китайцы осознали себя единым народом. И с тех пор вот уж две тысячи лет не стесняются называть себя прилагательными к своей тогдашней великой стране”, — пишет Вячеслав Рыбаков (“Я — русский. Что дальше?” — “Нева”, Санкт-Петербург, 2004, № 11 <http://magazines.russ.ru/neva> ).

Никита Гараджа. Революция фронды. Против реакционной революционности. — “Русский Журнал”, 2005, 8 февраля <http://www.russ.ru/culture>.

“<…> Российская Федерация в ожидании скорее деконструкции, чем революции”.

Марианна Гейде. А. Сокуров. Русский ковчег. — “Топос”, 2005, 3 февраля <http://www.topos.ru>.

“Мы не просто захвачены действием фильма [„Русский ковчег”] — мы удивительно четко осознаем свою „включенность” в его „реальное время”, это наше собственное реальное время, полтора часа нашей жизни. Мы можем выходить из кинозала, возвращаться туда — но это не отменяет синхронность происходящего на экране и нашей собственной жизни: возникает непреодолимое ощущение того, что фильм продолжается и в наше отсутствие (идея уже не столько лейбницианская, сколько берклианская). <…> отсутствие склейки не позволяет нам „выключиться” из фильма в какую-то другую „картину мира”, оно настаивает на том, чтобы мы досмотрели до конца, пока плавным наездом на пейзаж, открывающийся в окне, мы не будем выведены в другое, последнее время этого фильма — внеисторическое и внеличностное время пейзажа, неизменно пребывающего на своем месте до тех пор, пока земля не остынет и „времени больше не будет””.

См. также: “Элементы юмора присутствуют во всех моих картинах в той или иной степени, но с иронией у меня наименее мирные отношения. Иногда я тяжело воспринимаю иронию в сценариях Юрия Николаевича [Арабова] — когда ирония тотальна, великолепно литературна и это не всегда переносимо на экран”, — говорит Александр Сокуров в беседе с Антоном Долиным (“Никакого Дьявола в мире нет, есть человек и Бог” — “Газета”, 2005, 9 февраля <http://www.gzt.ru> ).

См. также: “В наше время, когда человек практически ничего не читает, ничем не интересуется, кроме визуального товара (я имею в виду плохие американские и европейские фильмы), происходит страшная тотальная подмена. И если сам человек ничего в своей жизни не сделал, не открыл, не выучил, не понял, кинематограф может только усугубить его дикость. Я придерживаюсь той позиции, что всего объяснить нельзя. Кино не может взять на себя функции тотального просветителя”, — говорит Александр Сокуров в беседе с Марией Дубовой (“Если вы не нацист, то поймете любую культуру” — “Новые Известия”, 2005, 16 февраля <http://www.newizv.ru> ).