Ричард Длинные Руки – оверлорд - Гай Орловский

– Молодец, – похвалил я и поспешно начал отпихиваться от поцелуев. – Это же щенок, вы же видите! Ему не больше четырех месяцев… ну, по его календарю! Он без меня заскучает. Но если вы настаиваете, то оставлю с вами…

Офицер сказал поспешно:

– Нет-нет, пусть идет. Лучше оставить с кем-нибудь во дворце. Внутри.

– Спасибо, – ответил я растроганно, – да, кстати, мой щеночек по дороге выхватил в ручейке какую-то рыбешку… Пока вернусь, протухнет. Дарю!

Я выудил из мешка скользкое тело рыбы, все еще не замерзла, странно, бросил ее офицеру. Тот инстинктивно поймал, но глотнувшая свежего воздуха рыбина задвигалась, он выронил ее на землю.

У всех вырвался одновременный вздох-вопль:

– Рыба святого Икариуса!

– Ага, – ответил я замедленно, как дебил, – ага… эта… рыба.

Офицер и стражники не отрывали завороженных взглядов от прыгающей по промерзшей земле рыбины. Только теперь я заметил, что все плавники желтые, скрежещут по земле, но гнутся, золото – мягкий металл.

Офицер вскрикнул:

– Да где же вы ее добыли, сэр?.. Да за такую рыбу всю королевскую казну…

Я фыркнул:

– Да у нас это в каждом ручье. Подумаешь… Мясо у нее не очень. Мы больше свиньям скармливаем.

Я бросил одному поводья Зайчика и пошел к дверям, чтобы не наболтать лишнего, да и жалко смотреть на потерянное сокровище. Знал бы, что рыба непростая, ни в жисть не подарил бы вот так глупо.

За дверью небольшой зал, там стражей еще больше, все еще крупнее и одеты в полные доспехи. Нас с Бобиком окружили, хоть и держатся на почтительном расстоянии.

Один из рыцарей отвесил короткий поклон:

– Сэр, мы должны убедиться, вам к Его Величеству или… вашим вопросом может заняться кто-то другой?

– Только Его Величество, – заверил я.

– Назовите себя, – потребовал рыцарь, – ив чем ваше дело.

– Ричард Длинные Руки, – произнес я гордо и подбоченился. – Гроссграф Армландии!

Стражи переглядывались, рыцарь повторил с сомнением:

– Гроссграф… Гроссграф?

– Любезный, – произнес я высокомерно, – я произнес именно это слово. Как у вас со слухом?

К рыцарю подошел еще один, постарше. Взгляд тверд, лицо сурово, произнес твердым голосом полевого командира:

– Сэр Ричард… К сожалению, мы ничего не слышали о событиях в Армландии. Что вы хотите сообщить Его Величеству?

Я покачал головой.

– Ребята, я – гроссграф. Не король, понятно, но дела у меня – гроссграфьи. Если сказать очень деликатно и с присущей мне куртуазностью, то не вашего ума это дело. В смысле, о чем мы будем изволить говорить с Его Величеством.

Они переглянулись снова, старший сказал уже не так твердо:

– Но к Его Величеству вот так сразу не…

– Это другие не, – прервал я. – Вы ведь печетесь о государственных интересах? Или нет?

– Печемся, – заверил младший.

– Тогда просто доложите, – велел я. – Гроссграф Армландии. Гроссграф! Так и передайте. А Его Величество разберется сам. Могу добавить, что дело взаимовыгодное.

Младший рыцарь поспешил во внутренние помещения. Придворные шушукались, разглядывая меня бесцеремонно, но когда я вперял в них грозный взгляд, пугались и отводили глаза в сторону. Бобик начал бегать по залу, и вскоре в нем стало пусто, как в роскошной гробнице.

Через полчаса, хорошее время, меня провели в большой зал. Бобик держался настолько мирно и вышколенно, что его разрешили взять с собой, пояснив, что Его Величество тоже любит собак.

Под противоположной от входа стеной трон с высокой спинкой, мужчина с золотой короной на седых волосах, тоже весь в золоте, окладистая серебряная борода опускается до середины груди. Это, как я понимаю, и есть король Роджер Найтингейл, сюзерен королевства Шателлен. За ним и рядом советники, под стенами выстроились, как понимаю, наиболее приближенные сановники. Я мазнул по ним взглядом, не слишком раскормленные рожи, все смотрят бесстрастно, как будто каждый день вот так приезжают гроссграфы, к тому же – зимой.

Бобик шел возле моей левой ноги и мгновенно сел, едва я остановился и отвесил отмеренный поклон.

– Ваше Величество, – сказал я учтиво, – счастлив приветствовать вас, мудрого и дальновидного правителя! Мои лорды так много о вас говорили хорошего, что я просто не удержался, чтобы не бросить все и не приехать к вам… невзирая даже на снежную зиму!

Найтингейл смотрел на меня, не скрывая удивления:

– Вы ехали… через Орочий Лес? Я улыбнулся, покачал головой:

– Вы же догадываетесь, Ваше Величество, как я проехал!

– Догадываюсь, – ответил он осторожно, – хотя просто боюсь поверить. Неужели через Лес? Впрочем, если у вас такая собачка…

– У меня и конь такой, – пояснил я намекающе.

Его глаза блеснули, советники молчат, Найтингейл помолчал тоже, затем губы раздвинулись в легкой улыбке:

– Вы герой, сэр.

– Так уж получилось, – согласился я скромно.

– А теперь вы… гроссграф?

– Ваше Величество, – ответил я поклоном, – мне бы хотелось убедить вас, что не за коня и собачку меня избрали гроссграфом.

Советники зашептались, Найтингейл покачал головой:

– Я бы предположил, что та дорога опасна даже для героев.

– Безопасней всего пути, которые никуда не ведут, – ответил я с поклоном, выпрямился и прямо посмотрел ему в глаза. – Но я предпочитаю прямые дороги. Это дает результат.

Он помолчал, переваривая мои слова и тот тайный смысл, который я вложил, наконец, проговорил:

– Думаю, сэр Ричард, вы очень устали с дороги. Вас отведут в гостевые покои, а потом поговорим более… емко.

Я поклонился, ко мне сбоку, стараясь держать меня как щит от Бобика, подошел грузный придворный. Роскошный бархатный камзол отделан золотом, я уловил аромат дорогих притираний, на груди толстая золотая цепь с массивным медальоном, украшенным драгоценными камнями.

– Сэр Ричард…

– Бобик, – сказал я, – пойдем осматривать достопримечательности.

Часть 3

Глава 1

Гостевые покои только называются покоями. Небольшая комнатка, но чистая, уютная, с минимумом необходимой мебели, с большим ложем, застеленным пуховой периной, гора подушек с лебяжьим пухом, удобная подставка для меча: многие предпочитают держать оружие в изголовье.

Я рухнул на постель, покатался пару минут, разбрасывая подушки, показывая, что да, отдыхал, но и в самом деле ощутил усталость в теле. Бобик носился по комнате, все вынюхивал, наконец, забежал с другой стороны ложа и рухнул с таким грохотом, словно упал шкаф.