Сердце Земли - Виктор Астахов

Каствуд улыбнулся, но лишь губами.

— Возможно, нельзя назвать минувшую победу героической, сэр Фарбрук, — всё с тем же невозмутимым тоном промолвил Радомир. — Тем не менее, эти орки не сильно размышляли о чести, когда убивали людей в чреде зверских нападений на тракте. Они сами вынудили нас действовать. Это справедливо, вы, так не считаете?

— Справедливо? — рыцарь нахмурился. — Ха! Это слово, похоже, утратило своё значение. Когда меня призвали в Верону, я думал мы будем иметь дело с бандой головорезов, грабящих караваны. И что на деле? Ни следствия, ни доказательств. Одни предположения. Но барону Каствуду же требовалось найти виновных, дабы отчитаться на верхах. Это и есть та пресловутая справедливость, инквизитор Радомир?

— Вы можете поискать доказательства на тракте, сэр Фарбрук, — гневно усмехнулся барон. — Или поинтересоваться у тех несчастных, коим повезло выжить. Может тогда вы, наконец, выберете верную сторону.

— Я всегда был на стороне Империи, барон Каствуд. Всегда! На стороне той Империи, в которой убийство женщин и детей считалось преступлением, вне зависимости от цвета их кожи. Мне довелось сражаться бок о бок с орками. Они бы так не поступили и они вам этого не простят. Вы слышали, что сказал шаман? Когда охотники вернутся домой и увидят, что вы натворили — они придут сюда.

— Я очень на это надеюсь! — ухмыльнулся Каствуд. — Тогда не придётся гоняться за ними по лесу. А у вас капитан будет прекрасная возможность доказать свою верность Империи.

Инквизитор Радомир тем временем рассматривал трофей, полученный в ходе минувшего сражения — набитую на кол, орочью голову. Пусть орк не отобрал ни одной жизни имперских солдат, сражался он яростно и отважно. Даже, по мнению инквизитора. Именно из его уст и донеслось то самое предупреждение. Куда больше проблем доставил огромный чёрный волк, который даже после смерти хозяина успел отправить на тот свет двух пехотинцев Каствуда, прежде чем пал от рук Радомира, сожжённый пламенем Эльрата.

— Нет уж, барон, — злобно усмехнулся капитан и встретился с Каствудом взглядом. — Разбирайтесь с этим сами! Я и мои люди уходим. Прямо сейчас. Арти? Вы, готовы?

Рыцарь в тёмных доспехах — член рыцарского отряда под началом капитана Фарбрука дал короткую отмашку.

— То есть, вы хотите отдать местных жителей на растерзание толпе взбесившихся полу-демонов? Попахивает изменой, — рука барона демонстративно опустилась на золотистый эфес. — И виселицей.

Фарбрук лишь коротко усмехнулся и сверкнул взглядом, в безмолвном: «Ну, попробуй».

— Сэр Фарбрук не попадает под нашу юрисдикцию, барон, — вмешался Радомир. — Это была миссия братской помощи. К тому же, сир Фарбрук и его люди уже оказали нам достойное содействие. Более мы не имеем права их задерживать.

— Что ж. Тогда, капитан… я надеюсь, что вы и ваши люди, как можно скорее покинете МОИ владения.

— С превеликой радостью! — выстрели Виктор и склонился в фальшивом поклоне.

— Вот же! Хамло! — злобно пробубнил барон, глядя на то, как капитан крепит седло и готовит своих людей к ночному путешествию. — Ладно. Разберусь с ним позже.

— Сэр Фарбрук — хороший человек, барон, — тихим голосом произнёс инквизитор. — Настоящий рыцарь. Не стоит упрекать его за убеждения, как бы слепо он им не следовал.

Барон нахмурился. Он знал, что сэр Фарбрук неспроста носит свой рыцарский титул. Как и сам барон, капитан поднялся с низов и получил звание за недюжинные заслуги в период междоусобной войны. Как и барон, он сражался на стороне Грифона и не оставил своего ремесла даже по окончанию конфликта.

Казалось, капитан и барон имеют столько общего — сыны простых солдат, ставших частью имперской армии и возвысившиеся в её рядах за счёт своей храбрости, таланта и дисциплины. Однако всё это сходство попросту меркло на фоне различий в их личностных нравах и интересах.

— Как по мне, он просто зазнайка и изменник, — по привычке сплюнув на землю, пробурчал барон и сосредоточил внимание на офицере собственного отряда. — Сержант Са́рктур, доложить обстановку.

— Сир, наши солдаты возглавили деревенское ополчение и заняли позиции у северных и восточных ворот. Периметр оцеплен. Верона под нашим контролем.

— Отлично, солдат! Капрал О́льгерт ещё не объявился? Ну, как всегда. Решили подождать, пока стихнет пламя и пошарить по пепелищу. Можно подумать, у этих тварей можно найти хоть что-то ценное.

— Мародёрство — отнюдь не одна из добродетелей Эльрата, барон.

— Не мародёрство, инквизитор. Банальный сбор трофеев. Я стараюсь не ограничивать своих людей в подобных радостях. В конце концов, мы выиграли эту битву ценой собственной крови.

— Бестактно, но справедливо. А не думаете ли вы, сэр Каствуд, что ваши люди всё же встретят этих пресловутых охотников?

— Что до охотников… я оставил там дюжину подготовленных бойцов. Уж с парой тройкой дикарей, они совладать сумеют.

— Похоже, вы не высокого мнения о способностях орков.

— Мы с вами прекрасно знаем, как выигрываются сражения, инквизитор Радомир. Их выигрывают не грубой силой, а стратегией, тактикой и железной дисциплиной. Эти дикари пусть и крепкие как гномское пойло, но не имеют и понятия о планировке боя и позиционной борьбе. Всё, что они знают — мчаться вперёд, рыча и размахивая дубинами. Потому, я и не переживаю, что орки объявятся в Вероне. Если так, то они обречены. Второго варианта нет! Точка. А теперь, милостью Эльрата, идёмте. Начинает холодать.

Звуки флейты плавно накладывались на мелодию струн, создавая задорный, но слегка фальшивый мотив деревенской корчмы. Параллельно с игрой на инструментах, артисты умудрялись выстукивать чечётку о прочный дощатый пол. Внутри пахло пивом, тушёными овощами и мясом. Звучали речи и голоса. Молодые барышни носились по помещению, в надежде, что кто-то из усталых солдат обратит на них внимание.

Жизнь в деревне, даже в столь самодостаточной как Верона имела свою цену, коей являлся постоянный труд на полях и мозолистые ладони. Уже с ранних лет девушки мололи рожь, вязали сукно и ухаживали за скотиной. В возрасте полутора десятка лет, каждая из них становилась большой умелицей по части хозяйства и каждая вторая из этих умелиц грезила мечтами о новой жизни, вдалеке от сёл и земляных наделов. Город манил деревенских барышень, подобного тому, как свет масляной лампы манит светлячков. Девы мечтали о беззаботной