Ричард Длинные Руки – коннетабль - Гай Орловский

На этот раз дорога показалась мне вообще невозможной, я спотыкался, соскальзывал с валунов, словно их кто намылил, натыкался на стены.

– Не спи! – сказала она резко. – Осталось пройти всего пару миль.

Две мили, подумал я вяло, немного, если по заасфальтированному шоссе, но вот так замирать при каждом шорохе, хвататься за оружие и вжиматься в землю – две мили превращаются в двадцать.

В небе проплыл крупный дракон, размах крыльев шагов десять, смахивает на крокодила, но морда напоминает собачью. Заметив нас, сделал полукруг, начал снижаться. Я снял лук, он тут же часто-часто замахал крыльями и завалился боком за ближайший гребень скалы.

Я посмотрел на Джильдину, она буркнула:

– Ученый.

– Умный?

– Нет, по нему стреляли… Здесь даже звери учатся быстро. А ты в самом деле хорош с этим луком?

– Ты видела, – напомнил я скромно. – В муху всажу пять стрел из семи с десяти шагов! Если, конечно, муху нарисовать размером с таверну.

Она остановилась так резко, что я ударился лицом о ее твердую, как скала, спину.

– Кольцо Королевских Гор, – произнесла она.

Я вышел из-за ее спины, но она резко выбросила в сторону руку, я ударился о нее, как о шлагбаум. Отвесная скала в трех шагах впереди сухо и страшно треснула, будто лопнул лед на большой реке. Я охнул и попятился, скала разломилась, с тяжелым грохотом рухнула, перегородив тропу. Земля недовольно подрагивала и гудела. Я страшился, что в ответ разверзнется трещина и выплеснется лава, но под ногами гул медленно затих, подрагивание исчезло.

Через каменный барьер видна залитая багровым светом долина. Ничего, кроме жаркого лилового песка, и только на том конце та самая исполинская гора, верхнюю половину которой срезали багровые тучи. У ее основания я рассмотрел темную щель.

– Прибыли? – спросил я, еще не веря своему счастью. – Там проход?

– Да.

– Слава Богу, – сказал я с неимоверным облегчением. – Я уж думал, эта страна по размером больше всего Юга. Передохнем?

Она поморщилась, но кивнула:

– Да, уже вечер, ночь застанет на дороге. Переночуем здесь, а с утра сделаем рывок… Не могу поверить, я видела вход в Кольцо Гор!

– Добежим, – сказал я оптимистически.

Она огляделась, каменная стена вся в трещинах, однако Джильдина перебирала их тщательно, сдвигала огромные камни, как богатырь на соревнованиях, придирчиво осматривала дальше и переходила к очередному месту.

А я засмотрелся, как суетятся крупноголовые муравьи с металлическом блеском голов, спин и лап. Передние наткнулись на упавшую скалу, растерянно заметались, парочка разведчиков, как я понимаю, бегом ринулась в муравейник, а затем я устрашенно наблюдал, как появились крупноголовые муравьи, но не солдаты, что с широкими зазубренными жвалами, у этих куда короче, но вид жутковатый…

Подбежали к каменной глыбе, с десяток сразу забрались наверх, бегали там бестолково, но это кажется мне, моя собака тоже уверена, что я без всякого толку хожу по замку, а снизу раздался странный многоголосый скрип, затем – шорох.

Я опустил взгляд и ахнул. Муравьи вгрызаются в камень с той же легкостью, как в сочный лист. Тончайший песок сыплется из-под крохотных челюстей непрерывными струйками, а утренний ветерок унесет его, как пыль, к самому Барьеру.

И дорога будет свободна. Только зачем стальным муравьям с их алмазными челюстями жить подобно их хитиновым собратьям, непонятно.

Джильдина рыкнула так люто, что я вздрогнул:

– Заснул?.. Иди сюда.

Она придерживала огромный камень, за ним открылась темная каверна, пахнуло воздухом палеозоя. Я спросил глуповато:

– Там и переночуем?

– Лезь, – велела она неумолимо.

Я вздохнул, полез. Кажется, что в этой пещере мы первые, а сами пещеры в старых горах появляются, как болезни, разрастаются, пока горы не рушатся под собственным весом.

Джильдина протиснулась следом, полыхнула из ладоней огоньком, я обнаружил, что пещера совсем крохотная, как купе в вагоне. Свод, правда, высок, даже не видно в темноте, словно мы в тесном соборе.

Глава 4

Я с облегчением плюхнулся на камни. Джильдина быстро выложила из мешка еду, я старался есть деликатно, подчеркивая свой нездешний статус, а она хватала хлеб и мясо, будто с кем-то соревновалась на скорость, челюсти работали, как скоростные жернова. Я успел сожрать одну лапку ящерицы, а она уже насытилась и смотрела на меня с подозрением: прикалываюсь или в самом деле такая улитка?

Я старательно жевал, а она поболтала остатками воды во фляге, запрокинула над открытым ртом.

– У меня есть водяные кристаллы, – предложил я.

– Уже нет, – ответила она равнодушно. – Я взяла их себе. Тебе все равно помирать…

– Какая ты добрая, – сказал я с сердцем. – Прямо само милосердие!

Она скривила губы в улыбке. Я наблюдал, как выудила кристалл и бросила во флягу, а потом засыпала туда песка. Уже после двух-трех потряхиваний я услышал плеск воды.

– Пей, – предложила она. – Ты жив… пока со мной. А погибнешь – зачем тебе вообще мешок?

– Резонно, – согласился я.

Она наблюдала, пока я пил, в синих холодных глазах непонятное выражение. Устраиваясь поудобнее, я выудил из песка металлический обломок. Судя по сохранившемуся ушку с дырочках, здесь продевалась веревочка. Похоже, амулет или талисман. Очень мелкие буковки и значки, стилизованный рисунок: всадник бьет копьем нечто, оставшееся на потерянной стороне этой штуки.

Я поворачивал обломок амулета так и эдак, Джильдина посмотрела тускло и отвернулась.

– Я понимаю, – сказал я, – что меркантилен… и что стремиться разгадывать тайны надо ради процесса познания… но я ведь дурак, а любой нормальный здравомыслящий дурак, то есть демократ, стремится что-то поиметь в результате.

Она оглянулась, в глазах полнейшее непонимание.

– Ты что плетешь?

– Да так, дурацкие речи, – ответил я. – И что будет, если найти и приложить утерянную половинку?

– Вторую еще найти надо, – сказала она зло.

– А если найдем?

Она раздраженно повела плечом, тугие мускулы красиво перекатились под коричневой от загара кожей.

– Не знаю! Будто не знаешь, что большинство находок – просто мусор. Или сломаны. Даже если целы.

– Не знаю, – ответил я грустно. – Но, конечно, верю.

– А что тебе еще остается, – прорычала она презрительно. – Ты же полное ничтожество!

Я предложил миролюбиво:

– А давай поборемся!.. Если я победю, то я тебя по праву победителя изнасилую, а если ты меня свалишь, то изнасилуешь ты…