Дикие карты - Говард Уолдроп

«Она решила меня прикончить», — промелькнуло у него в голове, и мужчина ощутил, как жидкий огонь растекается по его чреслам, выжигает все на своем пути к спинному мозгу и воспламеняет его, как бикфордов шнур.

— Кундалини, — прошептала она, и ее блестящее от пота лицо стало сосредоточенным. — Почувствуй энергию.

Искра быстрее молнии пронеслась по позвоночнику и ослепительным взрывом расцвела у него в мозгу.

В конце концов он опять открыл глаза. Время снова пошло, запустив шестеренки проектора его жизни, и перед ним замелькали бессвязные обрывочные кадры. Ленора обнимала его обеими руками. Слезы текли у нее из глаз, капали ему на грудь.

— Я парил, — сказал он, когда наконец вспомнил, что у него есть голос. — Под потолком.

— Я думала, что ты умер, — выдохнула Ленора.

— Я видел нас обоих. Все казалось сотканным из света. Комната была белой, и думалось, что так будет продолжаться вечно. Повсюду были светящиеся линии и рябь. — Ощущения у него были такие, как будто он обнюхался кокаина или вставил пальцы в розетку. — Что ты со мной сделала?

— Тантрическая йога. Обычно… не знаю, как объяснить… она дает заряд энергии. Я еще никогда не слышала, чтобы на кого-нибудь это подействовало так сильно. — Девушка подняла к нему заплаканное лицо. — Ты действительно вышел наружу? Ну, из своего тела?

— Похоже на то.

От ее волос исходил свежий запах мятного шампуня. Фортунато обнял ее лицо ладонями и поцеловал. Ее губы были податливыми и влажными, а язычок принялся легонько касаться его зубов.

Он мгновенно подмял ее под себя, и Ленора помогла ему войти внутрь, где он ощутил, как ее лоно жаждет его.

— Фортунато. — Ее губы были так близко, что касались его, когда шевелились. — Если ты кончишь, то потеряешь все. Ты будешь таким слабым, что не сможешь даже пошевельнуться.

— Детка, мне плевать. Я никогда никого так не хотел.

Мужчина приподнялся на локтях, чтобы видеть ее, и яростно задвигал бедрами. Каждый нерв в его теле был натянут, как струна, и он ощущал необыкновенный приток энергии. Потом эта энергия медленно отхлынула, скапливаясь где-то в центре его тела, готовая с ревом хлынуть из него, выжать его досуха, оставить его слабым, беспомощным, опустошенным…

Отстранившись от нее, Фортунато откатился на край кровати и согнулся пополам, прижимая колени к груди.

— Боже! — закричал он. — Что, черт возьми, происходит?

Ленора хотела остаться с ним, но он все равно отправил ее на занятие в группе гейш и пообещал подождать ее здесь.

Без девушки квартира казалась пустой и огромной, и он вдруг с внезапной леденящей ясностью увидел, как Ленора идет по улице, одна, — а убийца Эрики все еще гуляет на свободе.

Нет, сказал он себе. Ничего не случится. Слишком мало времени прошло.

Фортунато отыскал у нее в шкафу цветастый восточный халат и накинул его, потом принялся бродить по квартире, пытаясь унять неслышный гул внутри себя. В конце концов он остановился перед книжным шкафом в гостиной.

«Кундалини» — так, кажется, она сказала? Он уже слышал прежде это название, и, когда увидел книгу, на корешке которой значилось «Пробуждающийся змей», в памяти у него что-то промелькнуло. Фортунато взял книгу с полки и начал читать.

Он читал о Великом Белом братстве Ультима Туле, расположенном где-то в тмутаракани. Об утраченной «Книге Дайцана» и вама марга, пути левой руки. О калиюге, последней, самой порочной из всех эпох, которая настала сейчас. «Делай то, чего желаешь, ибо таким способом ты ублажишь богиню». О Шакти. О семени, которое есть раса, сок, энергия. О содомии, воскрешающей мертвых. О преображениях, астральных телах, внушенных одержимостях, доводящих до самоубийства. О Парацельсе, Алистере Кроули,[72] Роне Хаббарде.[73]

Фортунато был сосредоточен как никогда. Он впитывал каждое слово, каждый рисунок, перелистывал страницы вперед и назад, чтобы сравнить и рассмотреть иллюстрации. Когда он закончил, то увидел, что с тех пор, как Ленора вышла за дверь, прошло ровно двадцать три минуты.

Дрожь, поселившаяся в его груди, была страхом.

Посреди ночи он протянул руку, чтобы погладить Ленору по щеке, и почувствовал под пальцами влагу.

— Не спишь?

Она перевернулась на другой бок и сбилась в комочек рядом с ним. Теплота ее обнаженной кожи будоражила и успокаивала его одновременно, как вкус дорогого виски. Он запустил пальцы в ее волосы и поцеловал ее в душистую шею.

— Почему ты плачешь? — спросил он.

— Все так глупо, — вздохнула девушка.

— Что?

— Я по-настоящему верю во все эти вещи. В магию. Великую Работу, как ее называет Кроули. — Слова «магия» и «Кроули» она почти прорыдала. — Я занималась йогой, каббалой, таро. Я голодала, совершала ритуал Нерожденного. Но у меня так ничего и не получилось.

— Но чего ты добивалась?

— Не знаю. Прозрения — самадхи. Я хотела увидеть хоть что-нибудь, кроме проклятого полустанка Грейхаунд в Виргинии, где подростков пытаются линчевать за то, что они отпускают волосы. Я хотела выйти из своего тела. Того, что сегодня днем случилось с тобой. Но это случилось с тобой — а ведь ты даже не хотел этого.

— Я тут полистал кое-какие твои книги, — сказал Фортунато. На самом деле он прочитал их два с лишним десятка — почти половину ее библиотеки. — Не знаю, что происходит, но не думаю, что это магия. По крайней мере не такая магия, как у этого парня, Кроули. То, что ты со мной сделала, послужило толчком, но я думаю, что это нечто такое, что уже сидело во мне.

— Хочешь сказать, что это были споры? Вирус дикой карты?

— Не знаю, что еще это может быть.

— Есть же этот доктор, как там его? Он может посмотреть тебя. Может быть, он даже сделает так, чтобы все было как раньше — если ты этого хочешь.

— Нет. — Фортунато покачал головой. — Ты не поняла. Когда я читал эти книги, я чувствовал все те силы, о которых там написано. Ну, как если бы ты была хорошей ныряльщицей и вдруг прочитала о каком-то сложном прыжке, которого никогда не делала, но чувствовала, что смогла бы его сделать, если бы попробовала. Ты сказала, что я не хотел этого, и, может быть, я действительно не хотел — раньше. Но теперь хочу.

Там, в одной из книг, был изображен тантрический маг с раздутым от энергии сдерживаемой спермы лбом и сплетенными пальцами.

— Теперь я хочу этого, — повторил он.

— Вы определенно вытянули дикую карту, — проговорил маленький человечек. — Туза, я бы сказал.

Фортунато не имел ничего такого против белых, но их жаргона просто не выносил.