История второй русской революции - Павел Милюков

Отношение приехавших в Петроград делегатов ко всем намечавшимся решениям правительства было вначале резко отрицательным. Однако при обсуждении этих решений в «Малой Раде» (то есть в комитете Центральной Рады) обнаружилось разногласие между украинскими и неукраинскими элементами. Последние склоняли к уступчивости и настояли на посылке двух дополнительных делегатов от неукраинского меньшинства — Зарубина (социал-революционера) и Мицкевича. Их роль подчеркивается тем, что 5 августа вместе с третьим делегатом Туган-Ба-рановским они созвали в Петрограде совещание украинских губернских комиссаров и представителей губернских комитетов и телеграфировали Раде от имени всех участников совещания просьбу — придать временную инструкцию 4 августа. «Сознавая неудовлетворительность этой инструкции», но в то же время «учитывая петроградские настроения», они настойчиво предупреждали Раду о «последствиях, которые могли бы быть в результате разрыва с правительством». Другого мнения был Винниченко, который все время пугал правительство самостоятельным «революционным выступлением Украины». Правительством было перехвачено и опубликовано интервью Винниченко, посланное в заграничную печать. В этом интервью от имени «30 миллионов украинцев и трех миллионов солдат» председатель Рады требовал от союзников России «гарантии права украинцев на государственную автономию». Он намекал при этом, что в случае неустойчивости России на Украине может возобладать австро-германская ориентация. Винниченко принужден был в телеграмме Керенскому (10 августа) «категорически отрицать те мысли и слова, которые приписаны» ему французским корреспондентом. Он действительно говорил, что противодействие правительства стремлениям украинцев «порождает сепаратистские тенденции среди крайних групп, но не в смысле тяготения к Австрии и Германии, а в смысле полной самостоятельности».

На 5 августа было назначено открытие сессии Центральной Рады. Ввиду приближения этого срока украинские делегаты и настояли на ускорении правительственного решения по украинскому вопросу. Конечно, решение это не могло встретить благосклонного приема в Раде. Но и отказаться от тех уступок, которые все-таки заключались в «инструкции», украинцам также не хотелось. После горячих прений в «Малой Раде» и во фракциях наметилось среднее решение: инструкцию принять, но лишь как опорную точку для дальнейшей борьбы. Центральная Рада большинством 247 голосов против 36 при 70 воздержавшихся приняла ввиду этого резолюцию, резко критиковавшую «временную инструкцию», но в конце концов все-таки ее принимавшую. Вот текст этой резолюции, отрицательной по форме и двусмысленной по существу, как и все предыдущие украинские официальные документы.

«Признавая, что инструкция: 1) продиктована недоверием к стремлениям всей демократии Украины, 2) проникнута империалистическими тенденциями русской буржуазии в отношении Украины, 3) нарушает соглашение Центральной Рады с Временным правительством 3 июля, 4) не даст возможности демократии Украины создать власть на всей территории, населенной украинским народом, 5) суживает и ослабляет значение власти Генерального секретариата, не охватывая краевых дел и нужд населения Украины, как вопросы продовольственный, военный, судебный, путей сообщения, почт и телеграфов, 6) препятствует созданию и работе прочной революционной краевой власти (§ 6 и 9), 7) признавая вопреки соглашению украинской и неукраинской демократии не соответствующее соотношению наций в крае число генеральных секретарей для неукраинских национальностей (4), представленных в украинской Центральной Раде, она намеревается разрушить единство украинской и неукраинской демократии, 8) совершенно не соответствует потребностям и желаниям не только украинского народа, но и национальных меньшинств, живущих на Украине, — украинская Центральная Рада считает неизбежным твердо и решительно указать правительству, что в самом непродолжительном времени необходимо принять меры для проведения в жизнь норм взаимоотношений между правительством и ответственным перед центральной властью Генеральным секретариатам, которые вытекают из соглашения 3 июля. Из числа 14 секретарей представить 9 генеральных, указанных временной инструкцией, на утверждение правительству; поручить комитету Рады и Генеральному секретариату выработать статут, который бы определял взаимоотношения между Радой и ее секретариатом; поручить секретариату выработать ряд законопроектов по вопросу о планомерном удовлетворении потребностей трудящихся масс населения, а именно в вопросах рабочем, земельном, продовольственном и просвещения; возбудить перед Временным правительством вопрос о войне и мире, смертной казни и других репрессиях; немедленно приступить к подготовительной работе для созыва украинского и всероссийского Учредительного собрания». После всех этих сдержанных постановлений, не выходивших за рамки «временной инструкции», резолюция Рады кончалась фиоритурой во вкусе Винниченко: «Обратиться ко всей нации Украины с указанием на все недостатки инструкции и с призывом трудящихся масс населения Украины к организованной борьбе за свои интересы и к объединению вокруг Центральной Рады». Если оставить в стороне эту дверь, открытую в будущее, то можно сказать, что для того момента в итоге правительство обновленного состава вышло из затруднений в украинском вопросе еще более удачно, чем в вопросе финляндском.

Отсрочка выборов в Учредительное собрание. Коалиционное правительство второго состава исправило затем и еще один политический грех первой коалиции: назначение выборов в Учредительное собрание в явно невозможный срок в угоду левым социалистам. Чем дальше шло время, тем яснее становилось даже для этих последних, что постановление 14 июня о проведении выборов 17 сентября не могло быть исполнено. Для этого необходимо было опубликовать избирательные списки не позже 7 августа (40 дней до выборов). Но не раньше конца августа могли сорганизоваться те учреждения — городские, поселковые и земские управы, которые должны были по закону о выборах, изданному 27 июля, составлять эти списки. Фактически в момент издания закона к составлению избирательных списков нигде еще не приступалось. Ясно было, что в 10 дней, оставшихся до 7 августа, это первое условие подготовки правильных выборов осуществиться не может, и, следовательно, дата 17 сентября должна быть отодвинута. Конечно, это не помешало органам социалистической печати при возбуждении данного вопроса в прессе вновь заговорить о «саботаже» революции буржуазией и Временным правительством. Раздавались эти речи и в Советах, но в конце концов даже и они были вынуждены склониться перед календарем. С согласия исполнительных комитетов 9 августа, то есть накануне истечения последнего срока для составления избирательных списков, выборы в Учредительное собрание были отложены до 12 ноября, а срок созыва был определен 28 ноября 1917 г. Наглядным аргументом для петроградцев в пользу отсрочки Учредительного собрания было то состояние, в которое был приведен Таврический дворец заседавшими в нем органами «революционной демократии». Так как именно в Таврическом дворце решено было созвать Учредительное собрание, то необходимо было приспособить его для этой цели и начать в нем строительные работы. Этим мирно разрешался, наконец, вопрос об эвакуации Таврического дворца всеми занимавшими его политическими организациями. Первого августа эта эвакуация состоялась: Советы рабочих и солдатских депутатов со всеми своими комитетами, фракциями и другими учреждениями переселились в здание Смольного монастыря, откуда институтки были выселены с согласия министра призрения Барышникова, увековечившего этим память о своем кратковременном пребывании у власти в период первого кризиса.

Подготовка московского Государственного совещания. Решен был в то же время и вопрос о созыве совещания в Москве, поставленный по инициативе Н. В. Годнева в дни кризиса первой коалиции. Намеченный тогда созыв в ближайшее время совещания имел целью поддержать авторитет подновленной коалиции, не опиравшейся на влиятельные общественные силы. Второе коалиционное правительство, вышедшее из кризиса, в таких экстренных мерах не нуждалось. Но вместо отпавших мотивов возникли новые. После некоторых колебаний Временное правительство решилось все-таки осуществить намеченный план. 31 июля оно назначило созыв Государственного совещания в Москве на 13 августа. Министр-председатель находил в этом совещании новую арену для решения политических конфликтов силой политического красноречия. Мысль противопоставить и уравновесить между собой представительство «буржуазии» и «демократии» не чужда была А. Ф. Керенскому с самого начала революции. После того как «контактная комиссия» с появлением коалиции сыграла свою роль, а Государственная дума оказалась недостаточно сильной и совсем не приспособленной для уравновешения советского влияния на коалиционное правительство, когда притом в среде самих Советов возникли попытки создания «предпарламента», но исключительно из представителей «революционной демократии», то мысль об уравновешении в одном собрании элементов «буржуазных» и демократических напрашивалась сама собой. Отсрочка созыва Учредительного собрания и соответствующее продление чрезвычайных полномочий Временного правительства явились новым поводом для проверки отношения населения к власти в чрезвычайном собрании совещательного характера. В силу вещей такое собрание должно было неизбежно стать противовесом одностороннему составу Советов и исполнительных комитетов. Их мнение было слишком хорошо известно из бесчисленных речей и резолюций. Голос всероссийской «буржуазии» должен был раздаться впервые.