Кризисный центр 'Монстр' - Валентина Ильинична Елисеева

в прошлом веке несколько раз меняла имя, родилась в 1943 году. Свидетельство о рождении "потерялось" во время войны, дата записана в паспорт со слов самой «Марии Ивановны». В 1968 году гражданка СССР была завербована советской контрразведкой, после чего данные о её жизни и деятельности обрывочны и очень кратки. Известно, что она участвовала в операции в Афганистане, командовала отрядом особого назначения во время войны в Чечне, являлась высококлассным снайпером, мастерски владела любыми видами холодного оружия и рукопашной борьбы. Погибла в Югославии в августе 2001 года. Последнее фото в личном деле сделано незадолго до смерти и, хочу заметить, подполковник российской армии прекрасно выглядела для своих лет. Посмотри, не узнаёшь?

– Бабушка! – воскликнула Элен. – Это точно она, как я её с детства помню!

– Отлично, подлинные фото использовать легче и надёжней, чем созданные с помощью программы «отката в прошлое». Итак, героический подполковник, согласно официальным данным, погибла летом 2001 в Югославии в возрасте 58 лет, а в ноябре того же года Ядвига Афанасьевна, девятнадцати лет отроду, словно из ниоткуда возникла в посёлке, затерянном среди дальневосточной тайги. На руках у Ядвиги имелись паспорт и свидетельство об окончании техникума по специальности «бухгалтерия и кадровое дело», позволившие ей устроиться на работу и получить служебное жильё при лесничестве. Дальнейшее тебе известно: через год она вышла замуж, спустя три года у неё родилась дочь, а спустя ещё двадцать лет – внучка. Фотографии молодой Ядвиги отсутствуют как данность, даже свадебных снимков нигде нет, что весьма благоразумно со стороны Иного, желающего скрыться от сородичей и бывших начальников из спецслужб. Как следствие, мы не можем гарантированно подтвердить, что Ядвига и подполковник – одно и то же лицо, но цепочка событий достаточно красноречива, чтобы в этом не сомневаться.

Осмысливая отысканное в сундуке семейных тайн, Элен ошарашено думала, что её бабушке не больше семидесяти, а больше ста лет, и она по-прежнему молода! Её забило нервной дрожью, и она усилием воли отвлеклась от дальнейших рассуждений на эту тему, прислушавшись к словам Эрла:

– Полагаю, это не всё? Биографию бабушки Элен вы могли просто озвучить по телефону или хотя бы не звать на встречу с нами судмедэксперта, если требовалось лишь опознать фото. Джейк, что у тебя?

– Лак. Лак для ногтей, молекулы которого найдены на срезах с ран в теле жертв. Косметические фирмы сравнительно недавно стали использовать такую технологию создания сверхпрочного состава, позаимствовав идею у военных, снявших с разработки гриф секретности в связи с устареванием методики.

– Хочешь сказать, раньше похожим лаком покрывали стальные клинки?

– Да. Холодное оружие, входившее в состав вооружения отрядов особого назначения во многих странах мира. Раны на телах всё-таки могли быть оставлены не когтями.

– И никакого противоречия между следами когтей и ведьминской версией, – сумрачно подытожил Шон. – Как и говорил после первого убийства наш главный эксперт-психотерапевт: маньяком может быть человек, побывавший в горячих точках и виртуоз клинка. Только это не человек, а старая, опытная ведьма, старающаяся инициировать внучку, раз уж дочь инициировать ей не удалось. Возможно, она хотела зверски замучить только зятя на глазах у любящей мужа дочери, но что-то пошло не так и пришлось убрать обоих.

– Тише, Шон, – остановил товарища Эрл, поднимаясь и заботливо обнимая за плечи застывшую истуканом личную помощницу. – Элен, тебе лучше пожить пока у меня. Не отказывайся сходу, подумай о своих телохранителях: они хотя бы ночью будут свободны.

– Всё течёт, но ничто не меняется: по-прежнему балуешься шантажом, шеф, – невольно улыбнулась Элен.

– В долгосрочной перспективе он работает лучше силовых методов, – совершенно серьёзно ответили ей.

Спустя час Фенька, задрав хвост, исследовала дом демона и прилегающий к нему участок. Пофыркала на множество вещиц явно магического назначения, горячо одобрила сад со стайками непуганых птичек и по завершении обхода развалилась на коврике у камина, довольно щуря глазки на пылающий в нём огонь. Чёрная кошка так гармонично смотрелась в демонической гостиной, так поразительно мирно и безропотно приняла для себя факт перемены места жительства, что Элен усомнилась, вернётся ли она обратно в тесную квартирку столь же послушно.

– Мне впервые не устроили скандал из-за переезда, – огорошено призналась она Эрлу.

– Поверь, наконец, что твоя киска умней чем кажется, и способна понять, что здесь тебе находиться безопаснее, чем дома. Она же перестала нервничать из-за твоих отлучек в кризисный центр?

– Да, теперь она ездит со мной ради собственного развлечения и больше гуляет по парку, чем сидит в кабинете, следя за посетителями.

– Потому что убедилась: её мышки справляются с функцией подкупа главного монстра центра и за сохранность хозяйки можно не опасаться. Если у тебя наладится с ней ментальное общение, как с любым фамильяром, тебе будет ещё проще договариваться с ней обо всём.

– Проще договариваться? Скорее, наоборот: ей будет легче настаивать на своём, когда я уже не смогу делать вид, будто не понимаю, чего она добивается, – проворчала Элен.

Фенька приоткрыла зелёный глаз и многообещающе зыркнула на хозяйку, но с прикаминного коврика не стронулась. Эрл заговорщицки подмигнул кошке и сказал со смешком:

– Согласно последнему опросу, проведённому в ковенах, только десятая часть ведьм вступает в дискуссии со своими фамильярами. Остальные, слава богу, в здравом уме и прислушиваются к их советам без выкрутасов.

При этом заявлении Фенька соизволила встать, величаво подступить к демону и с признательным мурлыканьем потереться о его джинсы. А когда Элен увидела, как в кошачью мисочку кидают свежее филе лосося в качестве ужина, то ясно поняла: из этого дома её питомицу можно будет выселить исключительно силовыми методами, никакая психотерапия тут уже не поможет!

...

Следующее утро в доме мастера Иных началось с дикого визга его личной помощницы. По всему дому тут же пронеслись невидимые вихри, встревожено рассыпая предупредительные искры, крутнулись туда-сюда и улеглись, а воздух возле Элен недоумённо зашептал глубоким голосом инкуба:

– Если это твой способ позвать меня на завтрак, то он слишком экстремальный даже для демона. Честное слово, я услышу любой шёпот, побереги мои нервы, им почти двести лет.

Эрл возник посреди кухни, изумился, обнаружив свою помощницу стоящей на столе, и сложил руки на груди, ожидая объяснений.

– М-м-мыши, – выговорила она, тыкая пальцем в пол. – Живые. Кажется, штук десять.

Из-под стола раздалось презрительное фырканье кошки, и Эрл улыбнулся, прислушиваясь.

– Три мышки, всего три, – констатировал он.