Капитан звездного океана - Юрий Медведев

— Одно неудобство: шлем мешает рот вытереть — красуйся с жирными губами на виду у телезрителей. Будешь летать, Алена, — учти!

У меня кусок поперек горла стал. Стараюсь земными делами его занять, а разговор все равно нечаянно на космос перекидывается. С трудом дожевала бутерброд. Допила какао.

— Мне, дядя Май, помощь твоя нужна. Вернее, не мне, а Остапке.

Впервые назвала его дядя Май — как Виктор Грибачев. И на «ты».

— Я, Олененок, с удовольствием. Только придется подождать моего возвращения…

— Ерунда, мы с тобой без отрыва от экрана, хорошо? Он наверно все-таки понял. Рукой махнул:

— Ладно. Волоки схему. Скис, значит, донской казак?

— Захандрил слегка, — небрежно и в тон ему отвечаю. — Туня, неси Остапку. И схему приготовь.

Туня почему-то появилась не сразу. Антенны обвисли, глаза отводит. В одной руке кукла. В другой схема. Еще две с инструментами на подхвате. Движения вялые. И ни пол словечка лишнего. Сама на себя не похожа.

Начали мы ремонт. Дядя Исмаил командует. Я болтаю о чем попало — как хирург во время операции, чтобы больного отвлечь. А Туня, значит, чинит, то и дело роняя инструмент. Так у автоматов только в одном случае бывает: когда они посторонней задачей заняты, на остальные дела не хватает памяти. Если бы роботы умели болеть, я бы решила, Туня заболела. Но ведь они не умеют, уж я-то знаю…

Незаметно-незаметно собрали мы Остапку. Одела я его, спать положила, чтоб не путался под ногами. Смотрю, дядя Исмаил исчез с экрана. Одни камни мельтешат между звездами — у меня здесь — и то голова закружилась. Каково же ему там? На миллионы километров вокруг ничего надежного, твердого. Ни тропки. Ни столба. Ни человеческой руки. Стиснула я зубы. И поинтересовалась ровным голосом:

— Кому ты там поклоны отбиваешь?

— Ботинки проверял. Ноги мерзнут.

Не понравилось мне это. Вот честное слово, не понравилось. Пилот за бортом в своей рабочей обстановке — и пожалуйста, аварийная ситуация. Безобразие!

В это время в комнате появились оператор дальних передач и три его помощника с камерами. Две камеры по углам расставили, взяли настенный экран в перекрестье объективов. Третью — миниатюрную — навесили на мой браслет. И очень вовремя. Теперь я могла шевелиться — изображение не пропадало. А то у меня локоть заныл — руку к экрану выворачивать.

Не успела я и рта раскрыть, как операторы вышли в эфир:

— Наши телекамеры установлены в квартире племянницы героя Алены Ковалевой, имеющей оун-контакт с Исмаилом Улаевым. Мы начинаем репортаж с традиционного вопроса: как вы себя чувствуете?

Я хотела ответить «нормально», однако вовремя спохватилась, что вопрос, пожалуй, обращен не ко мне. Зато дядя Исмаил — вот ведь только что морщился от того, что зябли ноги, — сразу заулыбался, будто узнал в операторе близкого друга:

— Спасибо. Отлично.

— Не могли бы вы объяснить, о чем подумали, бросаясь в Пространственный Провал?

— Да, по правде сказать, ни о чем. — Дядя Исмаил нерешительно погладил себя ладонью по шлему: у него привычка лохматить в задумчивости волосы, если, конечно, шлем не мешает. — Когда камни выдавились и проглянули Ганимед с Церерой, я догадался, что свертка прошла через Пояс Астероидов. А там, возле Цереры, кувыркается племяшкин астероид, подаренный ей к восьмилетию. Я и подумал: втянет астероид в Провал и через ТФ-Контур выбросит в какую-нибудь немыслимую даль, в чужое созвездье. Жалко мне подарка стало, я и кинулся выручать. По пути уж как-то за «Гало» испугался…

Ну шут, шут дядя Исмаил, настоящий шут! Даже в такую минуту не прочь позубоскалить. Он же подвиг совершил. Хоть и считает, что в космосе не место подвигам. «Работу нужно строить отлаженно и точно, — доказывал он недавно Стасу Тельпову. — А подвиг — это экстремальное состояние, чрезвычайное происшествие. Значит — или чей-то недосмотр. Или непредусмотренное стихийное бедствие. Или в такую область природы вторглись, где любой шаг — неизвестность, а потому хочешь или не хочешь, жди сюрприза! Тогда, конечно, все свое мужество выкладывай. Вплоть до подвига!» Но разговоры разговорами, а сам каков? Взял и совершил. Теперь держи ответ за редкое свое чутье, за умение выбрать позицию. И, разумеется, вкушай славу!

— Неужели и о личной безопасности не подумали? — допытывался оператор.

— Не успел, извините… Подумал бы — ни за что не полетел! Ишь как для телезрителей старается!

— Что, на ваш взгляд, произошло при запуске?

— Кто ж его разберет? — По своему обыкновению, дядя Исмаил прикинулся простачком. — Вам бы надо с учеными потолковать.

— Наверняка и у вас есть предложения?

— Если разрешите, я своими поделюсь!

Экран мигнул, и в кадр неторопливо вплыл Читтамахья, Антуан-Хозе и прочее, и прочее, Главный Конструктор ТФ-Корабля. Только теперь он вынул изо рта обломок чубука, улыбнулся, показал белющие зубы на смуглом-смуглом лице:

— Привет, Исмаил. Получили сигнал с «Гало»: «Свертка пройдена. Пытаемся определиться. Грибачев». Так что у Виктора порядок. Благодаря тебе.

— Да ну, вы уж скажете! — Дядя Исмаил смутился. Читтамахья не стал спорить. Он рассказал телезрителям, что электронные машины успели рассчитать силу отдачи при Свертке. В лабораторных опытах и при маломасштабном искривлении Пространства эта отдача до сих пор не проявлялась. В дальнейшем неожиданностей не предвидится. Стартовый куб со стороны Солнечной системы заслонят защитным экраном. Роль такого экрана в период неустойчивого равновесия запуска сыграл корабль разведчика Улаева: из фокуса ТФ-Контура энергии его двигателей вполне хватало на восстановление импульса. К сожалению, в момент старта «Муравей» буквально разорвало напополам. Поврежденную капсулу унесло вместе с «Гало». А космонавта выкинуло в Пояс Астероидов.

Сейчас в эту точку мчатся спасательные корабли. Можно рассчитывать, часа через два окажутся на месте.

Как прошли эти два часа — лучше и не спрашивать. Голова моя гудела от перенапряжения. Шутка ли, в мои-то годы — посредник между Землей и Вселенной! Да и кто до сих пор столько времени без перерыва держал оун-контакт? Я крепилась изо всех сил, но, боюсь, не всегда бывала на высоте. И то сказать: меня же ни на миг не оставляли в покое. Со всех сторон глаза, глаза, глаза — и я в центре. Я прямо физически ощущала на себе миллиарды глаз… Поэтому, когда к нам забежала Таня, я ей даже обрадовалась. Но поболтала с ней всего минуточку, лишь бы не обиделась: боялась наскучить дяде Исмаилу нашими маленькими делами! Просился еще «повидаться с героем» Шурка Дарский. Ну, с ним-то я не церемонилась, запросто вон выставила — не хватало еще терять время с этим противным спорщиком, когда меня каждую секунду транслируют на весь эфир!