Кровь за кровь - Виталий Гладкий

– При такой "крыше", как фонд "Правопорядок", можно плевать на прокол. Тебе ведь Берман перечислял любителей острых ощущений, которые собирались в банкетном зале "Дарвина" на просмотр порнофильмов. И скорее всего, они смотрели как раз детский секс.

– Да те, кого Лева назвал, в русском языке плавают, не говоря уже про иностранные. Если это варево готовилось только для них или таких, как они, то просто нет смысла озвучивать на английском.

Плат характерным жестом потер виски, включая свои мыслительные способности на всю катушку.

– Похоже, мы нащупали ниточку, – сказал он медленно и как будто вяло, но его глаза вспыхнули хорошо знакомым мне огнем; это был хороший признак – Серега начал заводиться. – Судя по всему, изготовление детского порно поставлено на поток и предназначается для зарубежных извращенцев.

– Там что, своего дерьма не хватает?

– В странах Запада детская порнография жестоко преследуется. И стоит очень дорого.

Года два назад нам читали на эту тему лекцию. Приезжали из министерства… Видимо, в центр уже какие-то сигналы поступали, потому решили просветить на сей счет и провинцию.

– Если это так, то кто-то имеет офигенные бабки. Переправить за бугор партию видеокассет с порнухой раз плюнуть.

– Несомненно. Даже большим контейнером для морских перевозок. У нас за деньги можно все.

– Постой… – Мысль, все это время плутающая среди мозговых извилин, неожиданно обрела ясность и отчетливость. – Артисты… Где эти козлы, что делают порно, набрали столько детей и подростков? Ты заметил, что в фильме задействовано около десятка детишек? И все хорошо упитанные, красивые…

– Ты хочешь сказать, что вариант с детским домом отпадает?

– Именно. И не из-за того, что там нельзя отыскать симпатичные мордашки, а по более прозаической причине. Дети есть дети, у них никакие секреты не держаться, даже если их хорошо припугнуть и платить большие деньги; естественно, по нашим меркам. Поэтому такая тайна уже была бы известна всему городу, а воспитателям детского дома – в первую голову. Не думаю, что среди них одни мерзавцы, готовые за копейку удавиться. Не сказали бы впрямую, так написали бы анонимное письмо.

– Тут ты прав. Но есть и другая версия. Подтвержденная фактами. Я вспомнил… Перед самым моим уходом из угрозыска нам прислали ориентировку на розыск одного столичного мужика, ударившегося в бега. Он организовал что-то подобное, как в нашем случае, но на примитивном уровне. И так называемых "артистов" набирал из беспризорных детишек, ночующих на вокзалах и чердаках домов.

– Дети в том порно, что мы смотрели, никак не тянут на беспризорников. Я как раз этот момент и хотел подчеркнуть. Все они домашние.

– Ты думаешь, что?..

– Почти не сомневаюсь. Похищенные пацаны и девчонки как раз и являются артистами порнофильмов. Риск сводится к минимуму. Их привозят на какую-то базу, запугивают, возможно, избивают – для того, чтобы стали более податливыми – и используют на всю катушку. А затем, как отработанный материал, сплавляют… на тот свет. Мать твою!.. – У меня у самого от предположения мурашки побежали по спине; а Серега вообще изменился в лице. – Если это так, то мне очень хотелось бы познакомиться с главными действующими лицами этого бизнеса…

– Трудно поверить… – Плат одним глотком выпил свой стопарик и даже не поморщился. – Не могут нормальные люди быть таким зверьем.

– Где замешаны большие деньги, там нет ни совести, ни чести, ни жалости, ни сочувствия.

Ты это знаешь не хуже меня.

– Знаю, – угрюмо кивнул бледный Серега. – Наша демократия стремиться догнать американские стандарты.

– Давай вернемся в зал. – Я встал. – Мне нужно поднапрячь зрительную память. Когда мы смотрели этот фильм, у меня в голове что-то вертелось, но я так и не понял что именно.

Мне кажется… А, ладно, не буду забегать наперед.

Мы снова включили видик. Калейдоскоп детских лиц опять завертелся на экране, и если раньше я почти не обращал на них внимания, то теперь мои глаза, как первоклассный сканер, буквально считывали мельчайшие подробности.

– Останови! – сказал я Плату, когда на экране появилась восхитительная девочка с черными кудрявыми волосами.

Я обратил на нее внимание еще при первом просмотре – прическа девчонки смахивала на густые лохмы Маркузика. К тому же она была, как и наш гений, смуглолицей.

– Увеличь лицо, – попросил я Серегу.

Плат немного повозился с пультом и рукоятками и дал крупный план. Есть! Я вспомнил!

Ее портрет был в газетной подшивке, которую я просматривал в читальном зале библиотеки. Он мне запомнился по двум причинам: во-первых, не в пример остальным разыскиваемым, фото девочки увеличили до четверти газетного листа, а во-вторых, у нее на верхней губе была маленькая родинка – точь-в-точь как у моей мамы. И теперь эта несчастная малышка с хорошо заметной родинкой смотрела на нас с экрана пустыми, ничего не выражающими глазами.

– Узнал? – с надеждой спросил Плат.

– К сожалению… – Мне стало так нехорошо, что даже сердце сжалось. – Я помню эту девочку. Она из тех, кого похитили год назад. Значит, моя версия верна.

– Но толку от нее мало. Нужно еще отыскать этот подпольный Голливуд. Как?

– Понятия не имею.

– Поиски порностудии могут продолжаться хрен его знает столько, а мы уже висим над пропастью на такой тонкой нити, что страшно подумать.

– Между прочим, дочка Боба тоже могла попасть в этот капкан.

– Предполагаешь, что детей для студии похищали не только люди Храпова, а еще и "слесарь-мороженщик"? – спросил Плат.

– Не исключено. Так сказать, по индивидуальному заказу. Чтобы меньше людей знало об этой истории.

– Почему именно об этой?

– А представь себе какого-нибудь врага Стеблова, который в один прекрасный момент подсунет Бобу кассету с порнушкой, где фигурирует его дочь.

– Это ужасно… – Серега инстинктивно вздрогнул.

– Не то слово… Можно с ума сойти… Ладно, крути дальше.

Помещение… Обычно кино снимают в специальном павильоне, как я узнал из документальных фильмов. Но подпольное порно, пусть и высокопрофессиональное с точки зрения сценария и режиссуры, никакая солидная киностудия и на порог не пустит; по крайней мере, в нашей стране, где еще очень сильны традиции соцреализма. Тогда где снимали этот фильм? Судя по тому, что мы видели на экране телевизора, комната для постельных сцен была просто огромной. В наших домах сыскать такую очень трудно, если не сказать невозможно. Это был целый амбар, но с большими окнами. Камера захватывала комнату в разных ракурсах и я почти не сомневался, что она не искусственно построенная из щитов-декораций.

– Ты считаешь, что съемки велись на даче какого-нибудь нового русского? – спросил Плат, когда мы начали в очередной раз дискутировать по поводу помещения.

– Теперь я так не думаю. Присмотрись к окнам повнимательней. Разве новый русский позволил бы поставить в своем "замке" такое старье?

– Откуда ты узнал, что они старые? – удивился Серега.

– Конструкция. Нынче такие не делают. Вспомни коттеджи в дачном микрорайоне, мимо которых мы сто раз проезжали. Тонированные большие стекла, арки, металлопластик или качественная столярка, чаще всего не крашенная, лакированное дерево… А здесь окно будто и большое, но разбитое на маленькие квадраты.

– Английский стиль, – не преминул возразить Плат.

– Не возражаю. Только у нас он сейчас не катит. Вот лет тридцать назад – да, было.

– На что ты намекаешь?

– Какие тут намеки? Подобные окна я видел лишь в одном месте, когда был пацаном. Не догадываешься где?

– Постой, постой… – Серега даже привстал. – Черт возьми! Как же я раньше не догадался!

Ведь это…

– Пионерский лагерь. Только там есть такие просторные комнаты-спальни с большими окнами, в форточки которых не мог пролезть даже худой, словно глист, Маркузик.

Помнишь, как нам понравилась пацанка из девятого отряда и мы пытались ночью познакомиться с нею поближе?

– Ну… – Лицо Плата прояснилось. – Марка вытаскивали из форточки, где он застрял, две вожатые и сторож. Вот была потеха…

– И он, разозлившись, едва не сдал нас со всеми потрохами директору лагеря. Мы ведь тогда дали деру, вместо того, чтобы ему помочь…

Мы предавались воспоминаниям минут пять, а затем снова включили видеомагнитофон.

– Но где находится этот лагерь, вот в чем вопрос… – Серега с сожалением смял пустую пачку "Мальборо". – Ты сигарет здесь не видел?

– Поищи на кухне. В баре точно нету.

Плат ушел. Я продолжал таращиться на экран, хотя мне хотелось на всю плюнуть и лечь спать. Но какое-то шестое чувство настойчиво удерживало меня возле телевизора, заставляя ворочать мозгами до головной боли.

– Нашел сигареты? – спросил я Серегу, возвратившегося с недопитой бутылкой, рюмками и тарелкой с остатками лимона.