Дикая стая - Эльмира Нетесова

— Ну, так ты грозил ему!

— И что с того? Мне весь поселок грозил, и я брехался. Было, тыздились, махались круто, а все же живые! С чего на меня наезд? За свои подлянки получал он по соплям пару раз, но большего не заслужил. Да и не стал бы с «зеленью» разборку устраивать. У меня воля уже в руках вот-вот будет! А вот с лесником Егором вам стоило бы встретиться и поговорить о Димке. Может, сыщете, кто грохнул пацана, покуда виноватые не смылись из поселка.

— Ты это о ком?

— О его кодле! Она его завалила!

— Гоша, кому мозги сушишь? Эти ребята с ним с самого раннего детства дружили. Не разлучались никогда. Им не делить, ни ссориться не из-за чего.

— Девки были с ними! — прервал Гоша.

— Какие девки? При чем здесь они?

— Напились они там, подрались меж собой!

— Кто?

— Пацаны! Потом Димку волоком тащили в лодку.

— Почему раньше не сказал? Только теперь придумал? Хочешь мальчишек вместо себя подставить? — следователь неожиданно поддел под подбородок и стал бить ногами упавшего поселенца.

Корнеев не помнил, как оказался в камере. Он стучал в двери, звал оперативников, Стаса, но никто не подошел, не стал слушать человека.

Поселенец сидел на холодном бетонном полу. От бессилия сжимал кулаки.

— Будьте прокляты, мусора поганые! Чтоб вы сдохли все до единой падлы! Чтоб вас самих на зоне сявки запетушили! — орал мужик на всю камеру.

Из коридора не доносилось ни звука. Вокруг могильная, звенящая тишина. Ни одного голоса, ни одного звука не проникло в камеру.

Сколько Гошка пробыл в ней, он не знал. Ему в окошко просунули кусок хлеба и кружку воды. Охранник тут же ушел, закрыв Корнеева на все замки.

Поселенец не знал и не мог видеть, что творилось вокруг.

Совсем неподалеку от милиции, в морге, собралась вся милиция и прокуратура. Все они окружили стол, на котором лежал труп Димки Шинкарева. Вплотную прижался к столу старший Шинкарев и смотрел на сына.

— Павел Павлович, присядьте к окну. Мне надо установить причину смерти, — попросил патологоанатом, вооружившись лупой, микроскопом, скальпелем, придвинув к себе банки с какими-то растворами, журнал и стал внимательно изучать труп, сантиметр за сантиметром.

— Голова рассечена стеклянной бутылкой, — говорил тихо.

— Пивной, конечно, — дополнил криминалист. — Вот эти пятна от ударов, полученных еще при жизни. Вот и на боках они, и на голове, на шее и на лице.

— Не один тут вламывал! Кодла расстаралась, — говорил криминалист.

— А вот и ножевые ранения. Три разных лезвия. Тут даже перочинный был в ходу.

— Пацаны, его кодла. Надо брать, пока не поздно! — спохватился следователь.

— Куда мылишься, чмо?

— Держи вот этого!

— Пакуй всех в машину! — спешили опера, заталкивали ребят в тесный кузов.

Очень быстро их привезли в милицию, разбросали по камерам, а оперативники доставили в отдел двух учительниц, приехавших в поселок по приглашению отдела образования.

Еще по дороге в милицию обе девицы возмущались дремучестью местных органов и грозили, что покинут глухомань, как только выйдут из милиции.

— Вы хотя бы подумали об учительском авторитете! Разве мыслимо вести нас через весь поселок, на виду у всех жителей, учеников? Вам плевать, а нам после такого входить в класс, работать с детьми! Вы потом будете извиняться перед нами, но ученики этого не услышат.

— Имейте в виду, сегодняшним поступком вы выкопали под Рогачева большую яму! И не только под него! Под всех!

Оперативники не реагировали. Они вели девок молча. Доставив их в кабинет к следователю, тихо вышли и вздохнули за дверью:

— Уф-ф, черт! Еле сдержался, чтоб не вломить стерве по соплям. Пусть бы умылась своим дерьмом! Еще нас быдлом назвала!

— Обе суки отпетые! Та, которую я вел, вовсе матом крыла. Вот тебе и учителя! — расхохотались оперативники.

В милиции допоздна горел свет. Во всех кабинетах шла напряженная работа.

Даже без заключения судмедэксперта было понятно, что Димка Шинкарев умер не своей смертью, что и подтверждал осмотр внешних и внутренних органов.

— Смотрите, даже шило применялось!

— Да уж! Мочили злобно, жестоко! — согласился эксперт с патологоанатомом, указав на запекшуюся кровь на внутренних органах.

— Всей бандой метелили, озверело топтались по пацану. Но за что так яростно? — недоумевали оба.

— Колись сам, пока я тебе не помог открыть пасть! Тогда не так взвоешь! — подошел следователь к самому старшему из ребят.

— Не убивали мы его! — канючил тот.

Следователь не выдержал, влепил пощечину. Пацан напрягся, умолк.

— За что убили? — повторил вопрос следователь и снова подошел вплотную.

— Не трогали его!

От удара в зубы кулаком пацан взвыл от боли. Прикрыл рот рукой.

— За что?! — заорал следователь, свирепея.

Следующий удар пришелся в переносицу. Перед

глазами пацана вспыхнула яркая радуга.

— За что?

Мальчишка потерял сознание.

— Слабак! Ребята, унесите этого, следующего ведите! — скомандовал следователь оперативникам.

Бледный долговязый, худой мальчишка дрожал осиновым листом. Он видел того, первого, которого мешком бросили в камеру. Этот очень боялся боли. Он еще совсем недавно был низкорослым, а за полгода вдруг вымахал в настоящего дядьку, но не успел свыкнуться сам с собой. И хотя внешне стал похож на парня, в душе так и остался визгливым, беспомощным и слабым.

— За что убили Дмитрия? — услышал совсем рядом.

— Я не убивал!

— А кто? — подскочил следователь.

— Другие…

— Кто они? Давай, назови имена, фамилии!

Пацан молчал.

— Тебе помочь вспомнить? — тряхнул слегка.

Мальчишка понял, если будет молчать, его измесят в котлету как предыдущего.

— Я с девками был, а остальные мочили Шмыря, — сказал заикаясь.

— За что убили? — сел за протокол следователь.

— Из-за «метелок»! Димон достал всех. Стал клеиться в наглую к ним. Ну, а они еще не готовы были, не окосели. Надо было добавить, а он полез к трусам. «Метелка» ему в рожу сунула. Кореш завалил и стал с нее барахло рвать в клочья. Хотел в Питер мужиком возникнуть, но «метелка» с ним отказалась трахнуться, и на групповуху не уломали. А Димону по хрену, решил силой взять. Тут пацаны взъелись, почему первым полез? Такого уговора не было. Наподдали слегка, успокоить хотели. А он в «бутылку» попер в натуре. Наехал на корешей. Ему покруче вмазали. Вроде перестал наезжать. Ну, добавили мы, Димон отвалил и уснул. Мы с девками кувыркались, как хотели, по очереди оттянулись. Тут Шинкарев проснулся, увидел, что его опередили, полез махаться. Вот тут круто завязалось. Достал он всех нас и девок. Пацаны велели мне отвести «метелок» чуть подальше. Я сделал, как просили.

— А что дальше?

— Ничего! Я нарисовался, когда Димон был жмуром. Не знаю, кто уделал, но ни я и ни девки. После всего сбросили его в лодку, пацаны сами со жмуром справились. Я девок проводил и сам домой пошел. Кореши мне сказали, что Димона ночью сунули под корягу, под мост. И если он вдруг всплывет или его найдут, чтоб на Гошку «стрелки перевели», а мы отмажемся.

— Ваши девки знали, что Димка убит?

— Не-ет! Им вякнули, что он вырубился от водки. Успокоили его, чтоб не мешал всем. А им плевать на Димку было. Они и не глянули на него. Ох, и рассвирепел за это кореш! Одной в морду насовал, а она все равно не поддалась ему. Вякнула, что не хочет развращать малолетку.

Допросы длились всю ночь. Пацаны и девки признались в убийстве Димки Шинкарева.

Утром Стас Рогачев пришел на работу немного позднее. Когда следователь доложил ему о результате допросов, Стас достал из сейфа заранее подготовленные документы Гошки и, отдав следователю, попросил:

— Передай их ему сам. Сумел задержать, теперь освободи! Пусть уезжает от нас навсегда. Мне стыдно, поверишь, смотреть ему в глаза. Я знал, что он не виноват. Не мог убить мальчишку. Его убийц мы вырастили у себя, здесь, на воле! За что, возможно, не раз поплатимся, — Рогачев набрал номер телефона старшего Шинкарева и попросил его прийти в милицию. — Услышите результаты допросов! Нет, ни поселенец, ни чужие, а друзья вашего сына виновны в смерти Дмитрия. Я зачитаю вам их показания! — пообещал Стас.