Зависть - Сандра Браун

— Почему же вы ни слова не сказали мне?

Марис обращалась сразу к обоим, но ей снова ответил Ной:

— Ты как раз уезжала в Джорджию. Дэниэл и я видели, как ты интересуешься этим проектом, и боялись, что, узнав о переговорах с «Уорлд Вью», ты можешь изменить свои планы. А нам не хотелось тебя расстраивать.

— Но я не ребенок! — Марис сердито посмотрела сначала на мужа, потом — на отца.

— Очевидно, мы допустили ошибку, — сказал Дэниэл. — Мы хотели только уберечь тебя от ненужных… переживаний, и я надеюсь, что это в какой-то степени нас извиняет.

— Вы поступили со мной, как с маленьким ребенком! — снова вспылила Марис. — Я не нуждаюсь в том, чтобы меня берегли и вообще обращались со мной, будто я хрустальная. Давайте договоримся раз и навсегда: когда дело касается бизнеса, я перестаю быть дочерью и женой, ясно? Я — сотрудник фирмы, один из ее совладельцев и директоров, и вы обязаны советоваться со мной, когда решаете столь важные вопросы вне зависимости от того, куда я еду и по какому делу. Я уже не говорю о том, что вы выставили меня полной идиоткой перед Надей и Моррисом!

— Я готов извиниться перед тобой, Марис, — сказал Дэниэл.

— Я тоже, — поддержал тестя Ной. — Мне очень жаль, что из-за нас… из-за меня ты оказалась в столь неловком положении. Дэниэл ни при чем, это я во всем виноват.

Марис ничего не ответила, но Дэниэл понял: извинения приняты.

— Приедете ко мне ужинать? — спросил он. — Максина собирается тушить телятину с овощами.

— Мы будем у вас в семь, — пообещал Ной, и Дэниэл ушел, украдкой бросив беспокойный взгляд на дочь и на зятя.

Когда дверь за ним закрылась, Марис подошла к окну и встала там, повернувшись к Ною спиной. Ной остался сидеть на уголке стола. Прошло несколько минут, прежде чем Марис заговорила.

— Прости, что я вышла из себя… — сказала она. Ной улыбнулся.

— Кажется, я уже говорил тебе — ты становишься еще красивее, когда сердишься.

Марис стремительно обернулась, и в глазах ее сверкнул гнев.

— Сколько раз тебе говорить: я терпеть не могу, когда ты разговариваешь со мной вот так, свысока!..

— Что-то в последнее время ты стала слишком чувствительной! — огрызнулся Ной.

— Чувствительность тут ни при чем! Просто я ненавижу унизительные, сексистские выпады!

— Где же тут сексизм? Я сказал тебе комплимент, а ты усмотрела в нем черт знает что!

— Когда мы ссоримся, лучше обходиться без комплиментов. Они звучат, как… как издевательство!

Нои нахмурился. Ему вдруг показалось, что его мужское обаяние, которое раньше действовало на Марис безотказно, утратило часть своей силы, и он не на шутку встревожился.

— Что с тобой, Марис? — спросил он как можно мягче. — С тех пор, как ты вернулась из Джорджии, с тобой очень трудно ладить! Ты стала колючей, как дикобраз. Если работа над этим проектом так на тебя действует…

— Как — так?

— Ты ведешь себя как женщина, у которой на нервной почве развился хронический предменструальный синдром. Поэтому…

— А это разве не сексизм?!

— …Поэтому я советую тебе…

— Кроме того, мое состояние не имеет никакого отношения к поездке в Джорджию.

— Кто же виноват в этом твоем состоянии? Уж не я ли?

— Надя.

— А при чем тут Надя?

— Скажи, она знала о твоей встрече с Блюмом?

Ной делано рассмеялся, стараясь скрыть замешательство.

— Откуда?! Неужели ты думаешь, что я мог рассказать об этой встрече Наде — самой известной литературной сплетнице во всем Западном полушарии?

Сложив руки на животе, Марис снова повернулась к окну

— Ты лжешь.

Ной соскочил со стола.

— По-моему, ты должна объяснить, почему…

— Она знала, Ной, — перебила Марис. — Надя — самая бесстыдная баба из всех, кого я знаю, и обычно она не делает из этого секрета. Напротив, она даже гордится своим бесстыдством, но, когда Блюм упомянул о своей встрече с тобой, она вдруг побледнела, а это для нее совсем не характерно. К тому же мне показалось, что Наде с самого начала не хотелось представлять нас друг другу, но у нее не было выхода — Блюм впился в нее, как репей. Даже после того, как знакомство состоялось, она не чаяла, как бы поскорее от меня избавиться. Когда мы прощались, Надя была воплощенная доброжелательность, но я видела: она нервничает… — Марис медленно повернулась к мужу:

— Она знала, тут меня не обманешь!

Взгляд, который она устремила на Ноя, был исполнен такого глубокого сознания собственной правоты, что он пришел в самое настоящее неистовство. Кровь бросилась ему в голову с такой силой, что Ной ясно представил, как от ее напора лопаются в мозгу тоненькие сосудики-капилляры. Только нечеловеческим напряжением воли Ной сумел не выдать себя.

— Ну сама посуди, зачем бы я стал рассказывать Наде о том, что ее не касается? Если она даже что-то узнала, то не от меня, а от Блюма. По-моему, они достаточно дружны, если не сказать больше. Я, например, не удивлюсь, если мне скажут, что Надя спит с ним ради сенсационных новостей для своей колонки.

— Да, так оно и бывает — одно в обмен на другое, — негромко сказала Марис, словно разговаривая сама с собой. Потом она снова посмотрела на Ноя и спросила:

— Но если Надя узнала о переговорах от Блюма, почему в таком случае она до сих пор ничего не написала в своей колонке?

— Ну, это-то как раз легко объяснить. «Уорлд Вью» владеет несколькими газетами и журналами, которые печатают Надины материалы, и ей, несомненно, не хочется сердить своих основных работодателей рассказом о том, как Давид натянул нос Голиафу. А именно так можно прокомментировать результаты моей встречи с Моррисом. — Ной притворно вздохнул. — Ах если бы я только знал, что все закончится таким скандалом, я бы и дальше продолжал бегать от подручных мистера Блюма! Но — клянусь чем угодно! — я был совершенно уверен, что после этого они от меня отстанут.

— Она призналась.

Сердце в груди Поя подпрыгнуло. Лишь мобилизовав всю свою выдержку и силу воли, он сумел сохранить на лице бесстрастное выражение.

— Кто — она? И в чем?..

— Я сказала Наде, что вижу ее насквозь. У нее на тебя определенные виды.

— Виды? — повторил Ной. — Любопытная у тебя манера выражаться!

— Все не так безобидно, Ной! — резко возразила Марис. — Надя практически открытым текстом заявила мне, что не прочь с тобой переспать.

Ной в комическом отчаянии закатил глаза к потолку.

— Марис, ради всего святого!.. Надя готова трахаться буквально со всеми — это ее пунктик, навязчивая идея, которая превратилась в образ жизни. Неужели ты не видишь, что она не женщина, а один большой, ненасытный гормон? Надя действительно несколько раз подкатывалась ко мне с разных сторон, но это ровным счетом ничего не значит. Я уверен: Надя делает подобные предложения всем без разбора: официантам, шоферам, консьержу, возможно, даже мусорщикам, которые обслуживают ее дом. Завидная компания, ничего не скажешь! Кроме того, хотел бы я знать, как у нее получится переспать со мной, если я этого не хочу?!