Золотая Лисица - Ксения Вавилова

лучшим образом, а пах просто ужасно. Кто-то пытался вывести кровь, и запах растворителя неприятно щекотал нос.

— Мне приказано убить человека, который перехватил Тишину.

Лисица задумчиво кивнула, бросив взгляд в потолок.

— Меня будет достаточно? Я все затеяла, спланировала и осуществила. Им незачем умирать из-за этого. Мы с девочками купили дом, не хотелось бы марать его внезапной смертью, — поджимая губы в неловкой улыбке, призналась она.

Кивнув, Зэван указал на выход. Они покинули дом, словно воры, прячась в сумерках. В заброшенном доме, среди пыли и переломанной мебели, она извлекла журнал из сумки. Осмотрев первый этаж, Лисица нашла его неудовлетворительным для смерти и поднялась наверх. Там в одной из спален, где временно жили лэрты, пыли было меньше, и девушка вздохнула, бросив печальный взгляд на соседний дом.

— Могу я попросить сделать это быстро? — оглядывая скудную обстановку, спросила она.

— Конечно, — кивнул Зэван. — Мне сегодня еще с врачом договариваться, так что я тороплюсь. Лучше ложись.

Сглотнув, она опустилась на грязный пол. Заходящее солнце проникало через щели в ставнях, придавая бледному лицу девушки сияние, какое можно увидеть на старых картинах. Золото кудрявых волос рассыпалось по пыльным доскам. Сложив руки на груди, она сжала дрожащими пальцами ворот куртки.

— Нож? — спросила она, начиная расстегивать одежду.

— Нет. Удушение.

Поморщившись, Лисица недовольно проворчала:

— Не самая приятная и быстрая смерть.

— Не волнуйся, в этом деле я мастер, — постарался улыбнуться он, опускаясь на колени.

Нервный вздох выдал дрожь. Закрыв глаза, она откинула голову назад, подставляя под грязные мозолистые пальцы белоснежную тонкую шею. Зэван и сам ощутил неожиданное волнение. Под нежной, тонкой кожей пульсировала кровь. Когда он сомкнул пальцы, девушка не пошевелилась, только сильнее сжала кулаки.

— Ты потеряешь сознание и не заметишь, как умрешь, — наклоняясь, пообещал он, пережимая сонную артерию.

Дело кончилось быстро. Тело обмякло. Голова безвольно завалилась набок. Достав крохотное зеркальце, приложил к губам убитой. Дыхания нет. Пощупал жилку на шее. Ничего.

Не выжидая, Зэван откинул ее руки в стороны, рванул пуговицы на куртке и принялся откачивать. Этому «трюку», если можно так выразиться, его научил Волк. Выполнить указ в точности, как приказано. Не возвращать к жизни убитого приказа не было. Сам же Зэван старался не доводить дело до крайности и не прибегал к подобному без веской на то причины. На его памяти минимум пятерых так и не удалось откачать, а остальные после долго не прожили, словно Луна оказалась недовольна внезапной разлукой.

Отсчитывая толчки и прикладываясь к губам убитой, выдыхая воздух, Зэван звериным чутьем ощущал, как шестерни гигантской, незримой машины пришли в движение. Как воплощаются чужие планы, и Зэван привычно занял в них роль безвольной пешки. Крохотной шестеренки, что толкает остальные, приводя в движение механизм. Пока поводок, что держат в руках хозяева, не разорван, иного выбора у него нет.

Когда Черный Волк объявил, что собирается осесть на севере Кондомы, обзавестись семьей с бывшей квешской шпионкой и заняться фермерством, все его союзники и друзья решили, что он сдался.

Для Хозяина Волк продолжал исследования по скрещиванию видов, перейдя от людей к животным. Стоит отметить, результат превзошел все ожидания. Хищники-кверги и травоядные лошади дали жизнеспособное потомство, готовое к самостоятельному размножению. Мало кто из нынешних умельцев может похвастаться подобными успехами, предпочитая работать по старинке.

Не всем подобный исход пришелся по нраву. Черного Волка вмиг объявили предателем, который отказался от борьбы. Тот лишь улыбался своей загадочной улыбкой не то безумца, не то пророка.

— Разве можно остановить реку? — качал он чернявой головой.

— Можно, поставив плотину, — рычал в ответ всегда спокойный и уравновешенный Вилинарий.

Для долгоживущего лэрта он ужасно нетерпелив. Хотя, возможно, понимание, что после всего, что с ним сделали в лаборатории, до конца истории он может и не дожить, сделало его таким.

— Часть воды все равно придется спускать, — отвечал ему Волк, помешивая чай. — К тому же ни одна плотина не вечна.

— Если за ней ухаживать, то плотина из камня и металла простоит века, — Дэймос сидел в стороне, мрачен.

— Что есть века для вечности?

— Что у тебя там в чае? Поделись, я тоже хочу просветления, — попросил Зэван, Волк в ответ рассмеялся.

— Нет ничего вечного. Но для некоторых процессов нужно чуть больше времени, — отпив из жестяной кружки, он улыбнулся. — Дайте мне лет тридцать-сорок, и вода промоет камень и металл.

— А Серые залатают дыры.

— Серые не творцы и не ремесленники. Все, что они могут, — это по-обезьяньи повторять увиденное. Способны ли обезьяны сдержать реку?

— Как же я тебя ненавижу, — закрывая лицо ладонями, поделился рыжий нонсеранец Драгомир. — Тебя и твои философствования. Всем нам они выйдут боком.

— Нет, если на пару десятков лет позволите себе стать водой, что сбрасывают из шлюза. Я прошу лишь подождать.

— Не у всех нас есть время, — одернул его лэрт, но Волк никак не отреагировал.

Синие глаза распахнулись. Хватая ртом воздух, она неосознанно вцепилась в руки Зэвана. Дождавшись, когда Лисица придет в себя, он подал ей фляжку с водой и, позволив себе расслабиться, сел в пыль. Взгляд ее вовсе не был благодарным. С возмущением и злостью она смотрела в ответ.

— Мне вскоре понадобится врач, — как ни в чем не бывало заявил Зэван. — Такой, что не сдаст меня Заклейменным, у которого есть собственное помещение, — он взглядом указал на соседний дом.

— Ты с ума сошел? — спросила она, осторожно ощупывая горло.

Сильно болеть не должно. Он профессионал.

— Ты мне должна, ведь я мог оставить здесь твое бездыханное тело. Страшно представить, как расстроились бы твои друзья и каких бед натворили бы, пытаясь отомстить.

Лисица нахмурилась.

— За потерю Тишины меня накажут рано или поздно. Я найду способ тебя оповестить. Вытащишь меня из плена. Подлечишь, — он развел руками. — И мы квиты.

Моргнув, она некоторое время непонимающе смотрела в ответ. Возможно, он поторопился с новостями, хладные объятия Луны еще более реальны, чем мышиная вонь дома.

— Только это, и все? Откуда мне знать, что