Божественное безумие - Юлия Фирсанова

  Зато здесь было вдосталь мягкой мебели, собранной скромным кругом, и несколько столиков с традиционным олонезским вином и закусками для поддержания рабочей атмосферы.

  Когда боги, приглашенный (попробуй этого не пригласи!) герцог и Связист расселись, Клайд выпалил, взмахнув бутылкой:

  - Ну же, Элия! Не тяни!

  - У нас пополнение коллекции из Вирука, - уступая настойчивому нетерпению всех собравшихся, огласила причину сбора принцесса и перевела взгляд на добытчиков. - Расскажете?

  Тэодер и Ноут синхронно качнули головами, отказываясь от высокой чести и лишнего внимания к своим незначительным персонам заодно. А вот Кэлер, признавая, что самым ценным является свидетельство очевидца, охотно поведал:

  - Братишки знакомого искусствоведа-барышника Филодо о помощи в поиске щита попросили. Хороший человек попался, с чутьем на истину, какое не у каждого мага встретишь. Он и нашел артефакт, перекупил, да с нами связался. Меньше дня дожидались! А как мы той же ночью за вещью нагрянули, тут уж я по ходу его коллекцию углядел. Миниатюры мужик собирал, среди них наши находки и оказались.

  - Я сейчас помру, и моя смерть будет на вашей совести, - обвиняюще взвыл любопытный Рик, ненавидящий долгие вступления, да и недолгие тоже. - Покажи находку, а уж потом разглагольствуй, сколько душе угодно!

  - Помрешь - воскресим, - мрачно пообещал Нрэн, уронив руку на плечо вскочившего рыжика. Тот снова упал в кресло как подкошенный и заткнулся. Потому как в случае с Богом Войны никогда нельзя быть до конца уверенным, что он не выполнит каждый пункт своего обязательства с точностью до буквы, а то и перевыполнит, то есть сначала убьет, чтоб под ногами не мешался, а потом уж воскрешать будет.

  Элия протянула руку к зеркалу в оправе черненого золота, висящему в простенке между шкафами за ее креслом. Отражение библиотеки ничуть не изменилось, но оттуда, как из-под воды высунулась мужская рука и передала богине небольшую шкатулку. Этот маникюр и перстень с изумрудом Мелиор и Энтиор узнали бы из миллиона. А остальные просто заключили логически, исходя их метода передачи посылки - Лорд Злат, Повелитель Межуровнья, тоже следит за Советом Богов.

  Щелкнула крышка от нажатия на пружинный замочек. Принцесса достала изнутри две новые карты колоды Либастьяна и отдала первую из них Нрэну, как старшему из родственников и ближайшему из сидящих к ней справа. (Место слева, кстати, занял Лейм, отбив охоту у возможных конкурентов всего одним взглядом и любезной улыбкой).

  На назначение Ноута Всадником Тенью воитель отреагировал философски, дескать, неприметный брат хорошо соответствует заявленной должности и передал карту Элии. Та развернула ее лицом к братьям, показывая разом всем, и послала дальше по кругу. В общем и целом, особого удивления находка не вызвала, боги уже начали привыкать к изображениям родичей на картах из Пророчества о Джокерах. Одним больше, одним меньше - не суть важно. Нет, конечно, малость обидно, что Ноут в когорту избранных попал, а кое-кто другой нет, так ведь сколько этих карт еще не найдено, глядишь и для других местечко отыщется.

  - Ноут, поздравляю! Высокая честь! - озвучил общую мысль Мелиор, Ноут скромно склонил голову в ответ. Совет покатился дальше.

  А вот вторая карта вырвала у стоика Нрэна невольный возглас удивления:

  - Отец?!

  Пальцы вцепились в пластину с такой силой, что Элии даже пришлось несколько раз дернуть карту, чтобы бог вышел из ступора и перестал ее удерживать. Выцарапать из стальных тисков воителя то, что он отдавать не желал, было столь же реально, как вздохом потушить солнце.

  Отданную карту богиня продемонстрировала собранию. Эйран тонко улыбнулся, получив обоснованное научно-магическое подтверждение необъяснимому прежде факту: как сестра смогла найти и привести в Лоуленд жнеца. Всадник-Жнец никак не способен отказать в помощи Ферзю Координатору!

  То, что их старший родственник страшный и ужасный жнец, боги за несколько дней успели осознать и привыкнуть, поэтому свеженькая весть о принадлежности Моувэлля к Колоде Джокеров легла на 'старые дрожжи' закономерно и гармонично. Где одна небывальщина, там и другая, зачем психовать-то?

  - Элия, один вопрос! - поднял палец неугомонный Рик, ерзая в кресле. Даже угрозы Нрэна не могли приструнить его надолго. - А чего дядю на собрание не позвали, коль он тоже причастен? Или Слугам Творца с нами, козявками, якшаться не с руки?

  - Кто тебе сказал, что не позвали? - выгнула бровь принцесса, рыжий икнул и выпучил глаза.

  - И чего? Он отказался? - брякнул Кэлберт, нахмурив соболиные брови.

  - Я согласился, - донеслось сверху, и с балкона спустилась зловещая фигура, кутающаяся в черно-серый, словно живой, плащ.

  Свободное кресло отыскалось удивительно быстро, а может, кто-то из младших родственников уступил жнецу свое, не из великого уважения, больше от нетерпения и желания поскорей обсудить сногсшибательные новости.

  - За это надо выпить! - объявил Клайд и со своей обычной бесцеремонностью всунул в пальцы Моувэлля бокал.

  Жнец машинально принял и пригубил.

  Он даже после приглашения племянницы и ее короткого рассказа о пророчествах жрицы, картах безумного рисовальщика Либастьяна и Колоде Джокеров не мог до конца поверить открывшимся перспективам.  Нет, речь шла не о безумной гордости, дарованной предназначением или о непосредственном участии в Высшем Промысле Творца. Этого добра Моувэлль успел нахлебаться по горло. Куда больше волновало официально признанного мертвым принца иное: возможность возвращения в семью, шанс снова обрести родных и общаться с ними, не опасаясь пробуждения смертоносных инстинктов Служителя Равновесия.

  Кажется, его надежды начали сбываться. Удивительные родственники не проявляли и сотой доли инстинктивного страха или благоговения, положенного любому, чей путь пересекся со жнецом. Он слышал, как они общаются друг с другом и стиль этого общения ничуть не сменился, когда он присоединился к компании.

  - Дядюшка, тут нам Элия говорила, что у тебя бзик на любовь к родичам возникнуть может с переходом в детоубийство, - беспечно начал Рик. - Так теперь, когда ты по иному ведомству тоже проходишь, мы можем не трястись от страха?

  - Вижу, как ты трясешься, - беззлобно хмыкнул Моувэлль.

  - Так я ж не твой сынок, - резонно напомнил рыжий и широко ухмыльнулся, салютуя дяде бокалом. - При жизни ты ко мне ни обниматься, ни целоваться не лез, зато подзатыльники давал, бывало. Или, - Рик сделал вид, что встревожился, - их тоже можно трактовать как проявление крепкой родственной любви?