Люди Волка - Майкл Гир

Даже разговаривая, она продолжала ритмично дышать. Ноги ее горели, но они продолжали идти. Зеленая Вода по звездам определяла путь.

Сколько они идут? Сколько жизней провела она здесь, в снежном поле?

В сознании ее возник голос Издающего Клич. Его смутный образ, возникший из темноты, обхватил ее, прижал к Пляшущей Лисе, повел за собой — и вот уже они стояли около чумов на дне долины.

Когда они добрели до очага, Зеленая Вода опустила Пляшущую Лису на землю, стянула с нее оледенелую парку и стала растирать ее онемевшее тело, а Поющий Волк тем временем разрезал сапог на ее левой ноге.

Зеленая Вода с трудом подавила вздох при взгляде на щиколотку Пляшущей Лисы. Опухла, вся в пятнах… Смотреть и то больно.

— И ты неделю так ходила? — поразился Издающий Клич.

— Ну и женщина! — вздохнула Зеленая Вода. — Я не знаю больше никого, кто сумел бы эдак.

Пляшущая Лиса застонала и повернула голову:

— У меня не было выбора. Я осталась одна… совсем одна. — И она плотно закрыла глаза.

44

Вороний Ловчий увидел, как отвернулся Три Осени. Старые охотники всегда отворачиваются, даже Три Осени, у которого погибло столько родичей. Те, что помоложе, напротив, жадно глядели, как воины Народа склонились над пленным Другим. Пленник пытался сопротивляться; видно было, как блестит при свете костра его голая грудь.

Кричащий Петухом костяным орудием вытачивал изнутри рог карибу, запевая при этом священную песню Народа. Воины раскачивались в такт песне, увлеченные величием момента. Они чувствовали, как укрепляется их дух.

Вороний Ловчий с улыбкой посмотрел на эту картину, а потом склонился над нагим пленником и заглянул ему в глаза.

— Убей меня! — потребовал Другой. — Слышишь? Убей меня!

— Ты умрешь, но не так быстро. — Вороний Ловчий одобрительно кивнул возбужденному молодому воину по имени Воронья Нога, который накануне проявил особую доблесть в бою. Юноша выступил вперед.

— Он твой, — ободряюще хмыкнул Вороний Ловчий. Воронья Нога улыбнулся, обрадованный этим нежданным даром, и жадно поглядел на пленника.

— Бери его.

Склонившись, мальчик провел обсидиановым клинком по груди Другого. Хлынула горячая кровь. Пленник скорчился от боли, изо рта его вырвался сдавленный стон. Страх вспыхнул в его глазах, когда он увидел, как Воронья Нога подносит острый клинок к мужским органам пленника.

— Ни один Другой не родит сына, чтобы он воевал против нас! — яростно вскрикнул мальчик.

Напряженные мускулы пленника выступали сквозь блестящую от пота кожу. Он вновь вскрикнул, когда клинок коснулся его мужской плоти. Воины издали одобрительный клич. Юноша поднял высоко в воздух свой трофей, не обращая внимания на стекающую по его рукам кровь.

Три Осени с отвращением двинулся к пологу и, скорчившись, выбрался прочь из чума. Вороний Ловчий невозмутимо последовал за ним.

— Это отвратительно! — бросил ему старый воин, скрипнув зубами.

— Это прибавляет мальчикам духу, — ответил Вороний Ловчий и прошел в середину чума, чтобы при свете костра лучше видеть лицо своего соратника. — Такие ритуалы связывают людей крепче мамонтовой жилы. Все вместе участвуют в доблестном деле!

Три Осени выдвинул вперед подбородок, лицо его потемнело, дыхание белым облачком стояло около рта.

— Ты хочешь сказать — в ужасном деле. Другой еще раз взвизгнул — и затих. Три Осени поморщился.

— Связать людей воедино, когда они слабы и раздроблены, всегда непросто, — возразил Вороний Ловчий. — Вспомни, как Другие теснили нас, охотились на нас, как на карибу. Мы для них не были людьми — почему же наши воины должны относиться к ним как к людям? Помнишь наш первый поход? А? Помнишь как мы плохо воевали? А теперь мы, если посчитать перебили их куда больше, чем они — нас. А почему? Из-за храбрости, из-за доблести, друг мой. Так я создаю свое войско. Думаешь, этот мальчик не сможет воевать? Да если я дарую ему честь разрезать Другого на части, он будет сражаться, пока его сердце бьется. — Вороний Ловчий сжал ладонь в кулак.

Три Удара пожал плечами:

— Да, воюем мы теперь лучше. Мы стали злее, хитрее — как пес, которого раздразнили медвежьей шкурой. Вот во что мы превратились, Вороний Ловчий… В охотничьих псов! Мы становимся сумасшедшими при одном виде Других! Охотничий пес — это даже хуже, чем просто пес… это хуже, чем…

— А какой выбор остается охотничьему псу? — возразил Вороний Ловчий. — Может, мы и стали хитрее, злее, подлее — но мы защищаем свою землю! Так что же лучше, скажи мне? Стать псами — или пасть от рук Других?

— Лучше… лучше остаться в живых. — Он тревожно поглядел на Вороньего Ловчего и размашистыми шагами пошел прочь, скрипя сапогами по снегу.

Вороний Ловчий, поеживаясь, глядел ему вслед. Он задумчиво провёл рукой по иссеченным ледяным ветром щекам. На сердце у него было неспокойно. А от необузданных порывов ветра, трепавших чумы, становилось еще тревожнее. Глаза его слезились от ледяных порывов ветра. Вздохнув, он полез обратно в теплый чум.

Молодые воины с горящими от ненависти глазами толпились перед рядами связанных Других, ревниво отталкивая друг друга. Другие, с неподвижными, как маски лицами, ожидали своей участи. Пот стекал по их коже, глаза были полны ужаса.

— Сколько народу покинуло нас, уйдя на юг с Бегущим-в-Свете, — прошептал он. — Но со мною — юноши. А когда есть юноши, Народ в любом случае можно возродить.

Он протиснулся сквозь толпу. Молодые воины смотрели на него с восхищением и гордостью, и ему это нравилось.

Другой лежал на полу в кровавой луже. Воронья Нога гордо расхаживал вокруг него, показывая всем длинный кусок мышцы, срезанный с ноги пленника. Швырнув его в толпу, он распорол живот несчастного и стал извлекать оттуда синевато-голубые кишки.

Воины радостно визжали, заглушая друг друга. Вороний Ловчий с улыбкой глядел на их свирепые лица. Да, это воины. Его воины. В них — надежда. С такими ребятами он победит…

А на следующее утро Три Осени ушел из лагеря.

Склонившись под тяжестью поклажи — кусками мороженного мяса, Народ в последний раз поднимался в гору. Дорога была теперь знакома. Дыхание людей клубилось во тьме, изморозь покрыла их парки, а они все шли по гребню холма.

— Осторожно, — предупреждал Издающий Клич. — Здесь все заледенело. Надо идти в обход.

Поющий Волк только промычал в знак согласия — он слишком устал, чтобы что-то говорить. Следом шли Прыгающий Заяц, Поющая Куропатка и другие. Они шагали, сгорбившись под своею ношей, а впереди длинная череда собак, нагруженных мясом, вынюхивала тропу.

Шаг за шагом спускались они в долину. Снег таял на глазах, как бы по волшебству, пока они спускались по горячим камням.