Любви тернистый путь - Синтия Райт

Казалось, Миген было приятно увидеть его. «Как же она изменилась! — подумал Кевин. — Платье и искусная прическа делали ее старше». Но она осталась все той же известной ему суматошной, веселой служанкой со всеми своими улыбками и остроумными репликами. Они сели за стол на кухне. Миген налила ему мадеры, и Кевин не увидел в глубинах ее фиалковых глаз прошлой настороженности.

Браун уже опрокинул два бокала вина, а Миген пила чай и говорила о Смит и о том, с каким теплом вспоминает о Кевине и обо всем добром, что он сделал для нее. Когда часы в вестибюле пробили очередной час, она побледнела.

— Миген, вы хотели бы пойти на паром Грея? Смит и Уикхэм тоже будут там. Мы вместе отпраздновали бы!

— Вы слишком добры ко мне, хотя у вас, конечно, для этого нет никаких оснований. — Маленькие пальчики Миген коснулись его руки, и ее улыбка при этом была печальной. — Я очень сожалею, Кевин, по поводу той ночи. До некоторой степени я виновата в том, что подзадорила вас тогда. Мне надо было догадаться о ваших намерениях и разъяснить вам свои. Я была эгоистична и чувствовала себя одинокой. К тому же я знаю, что и Лайон сожалеет о своем излишне сильном ударе. Впрочем, он хотел бы урегулировать отношения между вами сам.

Брауну, казалось, нечем было дышать. «Миген говорит так, — скептически подумал он, — будто считает меня переусердствовавшим мальчиком, а капитана Хэмпшира считает своим мужем!»

— Значит, это правда! Разве не так? — спросил Кевин охрипшим голосом. — Мистер Хэмпшир затащил вас в постель!

А я, как, видимо, предполагается, позволю ему удержать вас после того, как госпожа Уэйд станет его женой!

Лицо Миген побелело как мел, что еще более оттенило грусть в ее фиалковых глазах.

— Кевин, я не стану это обсуждать с вами, и не закатывайте истерику. Каковы бы ни были ваши чувства, вы не вправе претендовать на мою привязанность. Я надеялась, что мы станем друзьями… — Неожиданно слезы навернулись ей на глаза. — А ведь Бог знает, что только друг мог бы мне сегодня помочь!

Кевин увидел такое страдание, что его гнев мгновенно испарился. Он подошел к ее стулу, и Миген позволила Брауну утешить ее. Внезапно Миген выпрямилась и взяла себя в руки.

— Вероятно, это поможет мне в течение дня добиться того, что я задумала. У меня еще есть некоторое время… Мы могли бы побеседовать? — И стала бесхитростно рассказывать о своих отношениях с Лайоном. — Независимо от того, что вы или кто-либо другой думает, — закончила она свое повествование, — капитан действительно меня любит. Сегодня утром, еще до завтрака, он вдел эту розу в мои волосы и подарил браслет. — Она протянула руку и показала изысканный золотой браслет, усеянный рубинами. — Он принадлежал его матери, здесь даже выгравированы ее инициалы.

Браун слушал как зачарованный. Миген вдруг умолкла, пристально разглядывая украшение, а затем продолжила:

— Сегодня, Кевин, я отсюда уезжаю. Я все хорошо обдумала: для меня это единственный выход. Даже если Лайон и разорвет ради меня помолвку с Присциллой — а он это делать не собирается, — я все равно должна подумать прежде всего о нем. Я провела так много времени, пытаясь найти ответ на вопрос, что лучше для Лайона — столь желанная ему карьера в правительстве или наша любовь. Вчера ночью я прочла слова Томаса Пейна, и это привело меня к мысли, что на карту поставлены не просто мы оба. На волоске висит будущее нашей страны. А я слышала, что первому конгрессу нужны наиболее способные люди. Лайон, несомненно, мог быть полезен…

— Да, — с сочувствием согласился Браун. — Но куда вы поедете?

— В Бостон. Я там.., там кое-кого знаю. — Миген невольно вздрогнула при мысли о тете Агате. — Я хочу побыть в тени, пока положение Лайона не стабилизируется. Ну а потом.., время покажет.

— Миген, я бы поехал с вами. Я бы заботился о вас…

Всегда… — Черные глаза Брауна были трагически многообещающими, но Миген лишь слегка улыбнулась и ласково погладила его по щеке.

— Нет, Кевин. Так поступить по отношению к вам нечестно. Но я всегда буду помнить о нашей дружбе. А возможно, мы когда-нибудь и встретимся.

— Как вы туда поедете? На дилижансе?

— Нет. Так я оставила бы за собой след. Я возьму лошадь — это подарок Лайона. У меня есть комплект одежды, принадлежащей Уонгу. Я ее обычно носила, когда мы с Лайоном ходили по магазинам. Я очень убедительно вхожу в образ мальчика, если…

— Нет! В этом, я участвовать не буду! Я возьму один из фаэтонов Бингхэмов. Вы сможете запрячь в него свою лошадь, а я подберу мальчика-конюшего. Он и поедет с вами для охраны.

Завтра Бингхэмы отправляются в Нью-Йорк и не хватятся ни фаэтона, ни мальчика.

Миген рассмеялась, и явно с чувством облегчения.

— Какой же вы хороший! Я уверена, что ехать мне было бы вполне безопасно. Однако с удовольствием принимаю ваше предложение.

— Оказывается, вы не такая смелая, какой хотели бы выглядеть? — слегка подтрунил над ней Браун.

— В случае необходимости я могу быть очень и очень храброй. Секрет в том, чтобы самой верить в свою храбрость!

Паром Грея — плавучий мост с постом для взимания пошлин при пересечении реки Шайлкилл. Обветшалый корпус парома был прикрыт кедровыми ветками, а по оба его конца были воздвигнуты высокие триумфальные арки. Вдоль Пенсильванского шоссе собрались огромные толпы народа: всем страстно хотелось увидеть генерала Вашингтона.

Лайон помог Присцилле выйти из его желтого экипажа.

Они оба были несколько подавлены в ожидании момента, когда смогут обсудить свои личные проблемы. Лайон выглядел потрясающе красивым в лакированных черных сапогах, белых бриджах, шитом на заказ пиджаке стального цвета и белоснежной рубашке. Его аккуратно уложенные волосы казались на солнце платиновыми.

— Не согласитесь ли вы несколько минут пройтись со мной?

Я хотел бы кое о чем побеседовать с вами, и, насколько понимаю, откладывать этот разговор не следует.

— И я тоже хотела попросить вас о той же любезности! — воскликнула Присцилла, посмотрев на него с выражением раскаяния, словно хотела сказать: «Вы такой хороший человек, но, к сожалению, вы выше моего понимания». — Вы позволите мне высказаться первой?

Лайон коротко кивнул в ожидании, пока она раскрывала свой зонт. Они направились к покатому холму, возвышающемуся над декорированным мостом и толпами ожидающих граждан.

Присцилла задержалась под каштаном, перебирая кружева своего корсажа.

— Мне страшно неприятно, Лайон Хэмпшир, поступать так, но вы самый непонятный человек! — И Присцилла с вызовом посмотрела на капитана, но он лишь кивком выразил свое согласие с ней. — Маркус Риме объяснился мне в любви, в чем пошел значительно дальше вас! Я согласилась выйти за него замуж.