ПТУшник - Иннокентий Белов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Я пока тороплюсь домой на примерку. Отца кроссовки не воодушевляют, он даже отказывается их мерить. Папа предпочитает носить туфли «Цебо» чешского производства, и не понимает, что особенного в такой обуви. А я вот с удовольствием вылезаю из обычных ботинок советского производства и прыгаю по комнате, правильно зашнуровав кроссовки.
Подошва хорошо пружинит от пола и на ногах обновки сидят отлично.
Все, теперь в фирменной футболке и кроссовках «Москва», как они официально называется, я уже похож на продвинутого достаточно по советским понятиям парня.
Еще бы фирменные джинсы и очки-капли, тогда я оказался бы похож на самого настоящего московского мажора, однако, задачи попасть в этот образ у меня нет.
Еще стоит помнить, что впечатления я могу произвести не только на симпатичных девчонок, но, и на решительных парней с тяжелыми кулаками, поэтому, так уж сверкать по родному городу на Волге заграничными шмотками не стоит.
Ну, если и сверкать, то, только днем, вечером или ночью ни с кем не гулять по парку или набережной в ожидании приключений. Там народ гораздо проще и за такую обувь быстро посшибает рога невысокому пареньку.
Взволнованный удачной покупкой, я собираюсь и завтра навестить снова обувной, попробую вложиться в материальные активы перед отъездом, пока есть возможность и девчонки продают по очень умеренным ценам доступный им дефицит.
Видно, что Света эта черненькая, порешительнее такая девушка по сравнению с блондинкой Наташей. Наверно, дольше ее работает и больше в теме соображает, да и по характеру в лидерах.
Яркие такие девушки, да еще при дефиците работают, не жизнь — а малина у них в советском городе в такое время. Финансовая независимость от родителей или мужа точно подпортит характеры подругам со временем, простые работяги однозначно не потянут таких девушек, как бы не старались.
Попозже вечером захожу к Стасу, уже в новых кроссовках.
— О, где взял? — сразу интересуется парень, он уже заработал на перепродаже тех самопальных двадцать пять рублей и снова не против повторить свое уголовно наказуемое деяние.
— Где взял, там уже нет, — усмехаюсь я.
— Как эти на ноге сидят? — приятель тоже забраковал самопал, когда сам походил в них по квартире половину дня.
— Отлично сидят. Качественная вещь, хватит на несколько лет носить, — расхваливаю я новую обувь, — Можешь, кстати примерить. Есть сорок третий размер в наличии.
И подаю ему коробку из хозяйственной сумки, глаза у приятеля расширяются при виде имеющегося у меня при себе комплекта из двух пар.
После примерки Стас, конечно, оставил кроссовки себе, тут же попросив деньги у отца на покупку.
Стасу продаю кроссовки дешевле рыночной цены, за сто тридцать рублей, даю ему возможность еще заработать денег самому.
Правда, думаю, что он сам будет носить и в трудовой лагерь в них поедет точно.
На следующий день захожу поблагодарить девушек в обувной, однако, сегодня не их смена работает.
В этот выходной день знакомые девушки отдыхают, наверно, тратят заработанные вчера деньги, телефонов и точных адресов я не знаю пока.
Ну да ладно, первое дело я с ними провернул, теперь всегда можно о чем-то общаться дальше.
За оставшиеся два дня получил в школе свой аттестат за восьмой класс, полюбовался на оценки и удовлетворительное поведение, вежливо попрощался с учителями и зашел еще в библиотеку. Нашел давно уже лежавшие у меня дома книги, полностью рассчитался по долгам и даже взгрустнул, оглядывая достаточно небольшое помещение.
— Сколько я здесь провел времени, Надежда Ивановна! Буду вас помнить всю жизнь и еще заходить иногда.
— Ты, что, уходишь из школы? — удивляется библиотекарь.
Ей я честно рассказываю о том, что в школу не вернусь после каникул и сердечно прощаюсь на долгое время.
На следующий день прощаюсь душевно с Юлечкой, только в конце свидания рассказываю ей про отъезд надолго и вижу, что такая новость ей не нравится от слова совсем.
Только что нежно целовались, и вот уже губы плотно сжаты и от фигуры веет холодком обиженности.
Как я и ожидал.
А следующим утром я один с небольшим чемоданчиком качусь на поезд в Ленинград, где на Витебском вокзале у меня посадка в вагон.
Потом немного меньше суток пути, долгая остановка в Калязине на два с половиной часа, для того, чтобы перецепить вагоны, и я спускаюсь днем по ступенькам на платформу родного города.
Бабушка встречает меня на телеге с лошадью, мое путешествие в детство продолжается.
Глава 29 ЖИЗНЬ В ДЕРЕВНЕ
Дышу наконец с удовольствием свежим воздухом на улице, поглядывая, как лошадка откладывает на дороге навоз, задрав хвост. Лет уже тридцать пять на телеге не катался, а звучное испускание воздуха животинкой меня не пугает после поездки в плацкарте по немалой такой жаре.
После целого дня сногсшибательных запахов от жареных и вареных куриц, соленых огурцов и резко пахнущих нашатырем яиц, усыпавших своей скорлупой весь пол в вагоне. После могучего храпа соседей и внезапного пердежа в ночи, когда только прячешь голову в тощую подушку от таких неожиданностей и бытовых неудобств.
Давненько я уже таким экстримом не занимался, теперь вот все наглядно вспомнил и ощутил, впрочем, это дело привычки. Как и то, что я сплю в одной комнате с сестрой на узеньком кресле. Стоит только привыкнуть и уже ничего особенно не замечаешь, привычка — наша вторая натура, как выразился первый император российский.
— Бабуля, останови лошадку на минутку, я тут в магазин прогуляюсь, — прошу я ее, когда мы пересекаем центральную площадь города недалеко от места, где когда-то был коварно убит царевич Дмитрий.
Или не убит, точно такой факт уже не установить достоверно и доподлинно.
Однако, его смерть оказалась еще одной закономерностью в той череде событий, повлиявших на мой родной город очень губительно. Поляки умудрились сжечь его и разграбить целых два раза за Смутное время, убив множество жителей при этом.
Забегаю в универмаг и, точно, с удивлением обнаруживаю какую-то неизвестную мне марку французской туалетной воды на полке хозяйственного отдела по двадцать пять рублей.
Забираю сразу два флаконов, больше мне не продают и недоверчиво смотрят на зеленую бумажку в пятьдесят рублей у меня в руках.
— Откуда деньги то, малой? — спрашивает пожилая тетка.
— Ленинскую премию получил! За доказательство теоремы Ферма! — отвечаю я и быстро покидаю магазин, сверкая неимоверно
