Черная книга колдуна - Анастасия Вихарева

Ну, нетрудно догадаться, чем занимались Перун и Дажьбог потом…

— Иринку грохнули? — с завистью вздохнул Кирилл.

— И да, и нет. По большому счету, двое всегда могут встать лицом друг к другу, и будут смотреть друг на друга, но между ними всегда будет лежать поддонный Змей, по которому и перешел Дажьбог, чтобы освободить Подвселенную от Кащея. И посмотрели, и поняли — загажена подвселенная, леса повырубили, зверей повывели, что ни человек, то нечисть, а для человека места не осталось. И сирые, и убогие, и естественно, мечтаем о бессмертии, и нет ни одного бессмертного — все под смертью ходят, преклонившись перед Сыном человеческим.

И решили — пора закрыть этот балаган.

Огонь-Семаргл та сила, которая в каждый атом дышит и галактики движет. Порвал Утку Семаргл-огонь, как Тузик тряпку. И вывалилось из нее яйцо, и упало в море-океан. Для Бога это сущий пустяк. Перун к Утке не привязан, она следствие существования Царствия небесного. А вот Поднебесная на Утку должна молиться! Юша-змей поворотился, земля расступилась — огонь прошел по всей Поднебесной, опалив царство темное! Это что-то да для тебя значит, в свете последних наставлений?!

— Ядро атома разорвет? — вспоминая, когда такое могло произойти, поинтересовался Кирилл. В жизни планеты были лишь несколько темных моментов: когда родилась, Катархее, когда закончился Криптозой, и Мезозой Фамерзоя… но человека тогда в помине не было!

— Ну да, возможно где-то и было. А часть силы ударила в Юшу-змея, опалив царство темное. Но действие равно противодействию — из Бездны хлынули воды внешние, затопив всю Поднебесную. И многие планеты разорвало в клочья, и многие сошли с орбит, и многие камни разбросало по вселенной. Представь вторичный взрыв первоматерии вселенского масштаба. Конечно, не такой мощный, как при Большом Взрыве, когда Сварог взял в руки горсть земли и начал мять, но достаточно сильный, чтобы обратить в горстку пепла все живое. Не всякая звезда доживает до таких преклонных лет, как Солнце. И многие только-только народились. Вселенная так устроена, что старое дает жизнь новому — и человек в этой цепочке занимает последнее место.

— А выжили как?

— Ну, видишь ли, взрыв был неравномерным, опалил он землю. Но глубоко в ядре планеты плавал гроб железный, а в нем живые люди. И встали, и помирились с Богами, и пошли рука об руку с Дажьбогом и Живой. Попируют когда-нибудь Боги, ох попируют! Скоро два года пьем кровь у Ирины и ее подельников, а они прилипли намертво. Нам Александра с Мирославой удалось поженить, а Славка жив сегодня, а завтра снова мертв.

— Мы не можем ее убить, — рассудил Кирилл. — А хотелось бы! Что-то зачастила в Черемушки. К Сане клеится, к Мирке в подружки набивается — могут не устоять. А Славку насмерть замучают, если в руки попадет. Слава богу, что он с дядей Валерой в горах, там его в обиду не дадут.

— Ну вот, начали за здравие, кончили за упокой. Садись за книгу и ищи ответ, как схавать пряник и не подавиться. Скоро твои экзамены закончатся, а мы пока дверь открыть не пробовали.

— Я все равно не понимаю, как можно войти в камень?!

— Там портал, дверь на ту сторону. Надо заступить за него и вывернуться. От разворота электрон не перестает быть электроном. Сложная процедура, согласен, но не смертельно.

— Я сто раз всю книгу перерыл, там об этом ни слова нет! — Кирилл повертел книгу, сунув ее под нос коту. — Книга Тьму изучает, а разворот в пространстве — Свет, — отодвинул он ее от себя телепортировав на стол. — Это как уйти в другую Подвселенную. Принцип тот же.

— Я ж не могу тело бренное оставить! — расстроился Кирилл. — Я его люблю!

— И не надо. Мы не в другую Подвселенную идем, а сокращаем путь через загибулину. Не смотри по сторонам, здесь такого перехода нет, — фыркнул кот. — Специальная аппаратура нужна, которая создает видимость материи там, где ее нет. Если языком образа, то там воронка, которая заработает, когда мы встанем перед лицом ее и попросим пропустить нас.

— Так любой же в нее провалиться! — не поверил Кирилл.

— А я на что? Я ключ, который выведет тебя в люди! — кот снова фыркнул, довольный собой выставляя брюхо.

— Отдаю должное, ты умеешь водить за нос! — опешил Кирилл. — Я тонны макулатуры выучил наизусть, чтобы тайну разгадать!

— И знаешь столько, что тетя Вера перестала зубы скалить, — напомнил кот. — Мы для нее теперь кладезь мудрости!

Действительно, когда Кирилл готовился, ему старались не мешать. Академии и институты стоило дорого, конкурсы на бюджетные места стали такими же, как на мисс Россия. Двадцать человек на место и вся комиссия куплена давно. На чудо не надеялись. Но Кирилл клятвенно заверил: не займет первое место — будет ждать следующего года. И все понимали — два.

Впереди армия. Восемнадцать ему стукнуло в начале июня, как раз перед экзаменами. Слава богу, весенний призыв закончился. Дома только об этом и говорили в последние дни. И все остальные как бы за нет, кроме матери, которая понимала, что не стоит, но совесть не позволяла произнести это вслух. Ей, как врачу, приходилось иногда участвовать в призывной комиссии.

— Кирилл, это не армия! Поставлю плоскостопие, кто в твой билет будет заглядывать?! — наконец, предложила мать. — Наша молодежь никому не нужна — ни образования, ни на работу, ни жилья… Раньше хоть общежития были, а сейчас ели родители не помогут, ложись в гроб и помирай. Демократия переводится как «народ важнее», но по нашим политикам этого не скажешь. Не демократия, а алигархократия. У людей апатия, депрессия, полное безразличие, — она обернулась к тете Вере, выражая удивление. — По телевизору тут показывали — человека трое запинали до смерти, даже не остановился никто. Стариков поджигают, в рабство угоняют… Что ж дальше-то будет?!

— Ну, правильно, свезли в дом престарелых, квартиры распродали, кому они теперь нищие нужны? — Мирка пожала плечами, одобряя решение матери. — Кирилл, мы в армию тебя не отпустим. Я сама тебе ногу или руку сломаю… Всего-то девять переломов! А там двадцать семь стукнет! Ну, если еще один вариант, родишь двоих детишек!

— Я служил, пусть и он послужит! — брезгливо скривился Александр. — Чего вы его все жалеете?! Это невозможно слушать! Первый год будут бить, на второй ему не возбраняется.

— Саш, иди, мы сами разберемся! — сердито приказывала Мирка, качая трехмесячного Олежку на руках. — И не забудь молоко у бабы Дуси забрать.

— Заберу… Уси-пуси маленький, ути-пути сладенький, папочка молочко принесет, … — совершенно счастливый Александр строил козу, проверяя сырость памперса. — Вот с кем надо нянчиться! Наша мамка нянчится с каким-то чужим дядькой, на котором разве что мешки таскать… И бабки!