День чёрной собаки - Вадим Юрьевич Панов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
«Небеса» вновь погрузились в тишину. В тяжёлую, давящую тишину, возможную, лишь когда уходит душа. Когда становится так плохо, как быть не должно, однако иногда бывает. Потому что это тоже жизнь.
– А что с котом? – тихо спросил Мартынов. – Он жив?
– Жив, да… собака порвала его не так сильно, как показалось. – Вербин нахмурился, судя по всему, до сих пор он о судьбе кота не задумывался, после чего медленно продолжил: – Когда я вошёл в спальню, Бай сидел на груди Криденс, и знаешь, мне показалось, что он плачет.
* * *
На этот раз Анзоров на Петровку не приехал. Зачем, если и так всё ясно?
Расследование завершено. И официально – официально! – все точки над i расставлены.
– Согласно новому заключению судебно-медицинской экспертизы, установить точное время, когда Платон Брызгун оказался под действием веществ, не представляется возможным, – почти официально произнёс Шиповник. – На основании чего окончательная версия звучит так…
Подполковник замолчал и отвернулся к окну. Он с самого начала избегал смотреть на оперативников, из чего они сделали вывод, что нужно готовиться к не самым приятным новостям. И не ошиблись.
– Убийцы – Бархин и Брызгун, – понял Колыванов.
– Бархин и Брызгун, – подтвердил Шиповник.
– Кто подписал заключение? – спросил Вербин. – Патрикеев?
– Нет.
– Понятно.
– Ничего тебе не понятно, – рыкнул Шиповник, продолжая смотреть в окно. Ему тоже не нравилось происходящее, но он уже понял, что изменить ничего не в состоянии. – Наше дело – провести расследование. Мы его провели на высоком уровне, ждите благодарности, а может, и награды. Мы добыли достаточно улик, подтверждающих виновность Брызгуна и Бархина, а мелкие нестыковки возможны в любом расследовании, вот что тебе должно быть понятно, понятно?
– Мне понятно, – ответил Вербин. – Я сразу сказал, что всё понятно.
– И мне понятно, – поддакнул Колыванов. – С самого начала всё было понятно.
– Очень хорошо, что нам всем всё понятно, – подытожил Шиповник.
– Даже то, что она снова убьёт? – обронил Феликс.
Им действительно всё было понятно. Им троим. Абсолютно всё, и в первую очередь то, что никаких улик против Ады Кожиной у них нет и взяться им неоткуда.
– У тебя есть мысли, как привязать её к делу? – тихо спросил подполковник.
– Нет, – признался Вербин.
– Появятся – приходи, а до тех пор не нужно нам трепать нервы выводами, которые нам и без тебя известны. Ошибаются все – это аксиома.
Ни один план не выполняется в полном соответствии с замыслом – это вторая аксиома.
Стечение обстоятельств, мгновенная расслабленность, даже изменение погоды – на происходящее может повлиять что угодно, поэтому успех задуманного зависит от двух составляющих: чёткого планирования и умения импровизировать, мгновенно и адекватно реагируя на изменения. Кровосос оказался первым, на памяти Вербина, преступником, разработавшим и хладнокровно воплотившим в жизнь идеальный план. Возможно, потому что он состоял из трёх составляющих: план внутри плана, находящегося внутри плана. Как сам Кровосос состоял из трёх человек. Брызгун знал свою версию, Бархин – свою, и никто из них даже представить не мог, что существует ещё одна – основная, которая позволила Аде Кожиной исполнить задуманное и остаться непричастной к убийству шести человек.
Дело закрыто.
Подполковник наконец-то отвернулся от окна и посмотрел на Вербина:
– Что произошло у бара?
– Собака на человека напала.
– Натравили?
– Доказать невозможно, – развёл руками Феликс. – Что предшествовало нападению – неизвестно. Кри сказала, что собака целенаправленно атаковала бродягу, но её хозяина она не заметила. Есть свидетели, которые видели в том районе большую чёрную собаку – она бегала одна, к людям не приближалась. Местные просмотрели уличные камеры после нападения и засекли уходящую собаку, по виду – доберман, но нет ни одной записи человека с собакой.
– Куда она делась?
– Растворилась в одной из невидимых зон. Скорее всего, хозяин ждал её в машине.
– А машина?
– Каршеринг, взятый на фейковый аккаунт.
– Не удивлён.
– Никто не удивлён, – вздохнул Феликс.
– Но тебя что-то смущает, – понял Шиповник.
Скрывать не имело смысла.
– Я уверен, что Ада Кожина не случайно оказалась в это время в «Небесах», – твёрдо сказал Вербин. – Она ждала нападения на Прохора и хотела при нём присутствовать.
– Феликс!
– Вы спросили – я ответил.
Подполковник тяжело вздохнул.
– У Кожиной есть чёрная собака?
– Нет.
– Где Кожина находилась в момент нападения?
– Рядом со мной. Но вы знаете, что есть специалисты…
– Феликс, возможно – возможно! – ты сумеешь отыскать исполнителя. И возможно – возможно! – ты сумеешь на него надавить, найти что-то против него, чтобы он заговорил, и возможно – возможно! – получится так, что Кожина допустила какую-то оплошность в общении с ним, благодаря которой исполнитель – возможно! – сможет точно на неё указать, но…
– Слишком много «возможно».
– Да. – Подполковник взял со стола авторучку и покрутил её в руке. – Но самый главный вопрос заключается в мотиве: зачем Аде Кожиной убивать бродягу?
– Затем, что в её прошлом есть важный эпизод, связанный со смертью чёрной собаки, – ответил Вербин. – И не случайно бродягу убила именно чёрная собака.
– Что за эпизод?
– Я не знаю, – признался Вербин.
– Это ответ на все твои вопросы. – Шиповник вернул авторучку на стол. – Ты подумал насчёт отпуска?
Он узнал о Кри одним из первых, поддержал Феликса и сразу, ещё утром, сказал, что ему необходимо отдохнуть. И теперь вернулся к вопросу.
– Думаю, вы правы и отдых мне необходим, – ответил Вербин.
– Пиши заявление.
///
Кровосос оказался двумя старыми друзьями: известнейшим режиссёром и богатым предпринимателем. Режиссёра шантажировали, он уговорил бизнесмена помочь ему совершить преступление, а чтобы никто не подумал, что речь идёт о банальной попытке убрать свидетелей, друзья придумали страшного серийного убийцу. Режиссёр был наркоманом – Анзоров отыскал дилера, и тот дал показания. А богатый предприниматель захотел поиграть со смерью и в результате сошёл с ума…
А сойдя с ума, прихватил на тот свет не только старого друга, но и белокурую блогерку, которая только-только начала становиться знаменитой.
«Я всё думаю: убил бы Кровосос Регину, будь я рядом с ней? – сказал Колыванов, глядя Вербину в глаза. – Она звала, а я решил отоспаться… Я ведь в пятницу после «Сухарей» к ней поехал, потом всю субботу мотался, устал очень и решил ехать домой… Вот и отоспался».
Вербин не стал говорить, что, встретившись с Региной, Колыванов мог спасти ей жизнь. И – с равной вероятностью – оказаться вместе с девушкой в багажнике последнего арендованного Кровососом автомобиля. Не сказал, потому что Гена это понимал не хуже него.
И ещё Вербин неожиданно подумал: не предчувствовал ли он такой итог, когда советовал напарнику не заводить отношения с красивой свидетельницей?
Предчувствие… Криденс любила говорить о предчувствиях.
Криденс.
Дело закрыто.
Закрыто.
Но оставались вопросы, поэтому, выйдя на улицу, Феликс позвонил Патрикееву, которого попросил лично исследовать тело Прохора. Не думал, что старик отыщет что-то интересное – что там можно найти? – но привык доводить всё до конца, проверяя даже самые слабые ниточки.
– Можете что-нибудь сказать, Иван Васильевич?
– Твоего парня загрызла собака.
– Вижу, вам удалось докопаться до сути.
– А что именно тебя интересует? – осведомился Патрикеев. – Ты упросил заняться бродягой в первую очередь, но я так и не понял, по какому делу он проходит?
– Мне казалось, что по Кровососу, но я ошибся.
– Гм…
И они оба подумали о том, что расследование громкого преступления официально завершено.
– В общем, вы установили только то, что Прохора загрызла собака? – подвёл итог Феликс, собираясь заканчивать разговор.
– Если ты о причине смерти, то да – его загрызла собака. Причём характер повреждений говорит о том, что это была великолепно дрессированная собака, можно сказать: собака-киллер.
– Породу определили?
– Скорее всего, доберман… Но если мы говорим не только о причине смерти, то бродяга оказался интересным типом.
– Чем? – насторожился Вербин. – Разве это не обыкновенный русский юродивый?
– Юродивый – наверное, тут тебе виднее, – ответил Патрикеев. – Но не русский. Когда мы
