Александр Дюма Великий. Книга 2 - Даниель Циммерман

В конце 1864 году «неудачливый импрессарио» Мартине организует выставку Делакруа и предлагает Александру прочесть там лекцию о своем великом друге, умершем год назад. Александр по-прежнему верил в гений художника. Но признание не было взаимным. Делакруа, любя Александра как человека, весьма прохладно относился к его творчеству. Конечно, в его «Дневнике»[166] в сентябре 1852 он мог записать, что лишь благодаря Александру преодолевает скуку своего пребывания в Дьеппе: «Сегодня утром вышел противу привычки в половине восьмого. Я принялся за чтение Дюма, который позволил мне скоротать время вне берега моря. <…> Вернувшись, читал моего дорогого «Бальзамо». <…> Без Дюма и его «Бальзамо» я был бы уже на дороге к Парижу». Однако по поводу творчества Дюма в целом он выносит суровый вердикт: «В сравнении с Вероном Дюма представляется великим человеком, и я не сомневаюсь, что таково и есть его мнение на свой счет. Но кто такой Дюма и почти каждый пишущий сегодня рядом с таким чудом, как Вольтер, например? Что такое перед его великой ясностью, блеском и простотой разом эта необузданная болтовня, бесконечная череда фраз и целых томов с россыпью хорошего и отвратительного вперемешку, где все безудержно, неумеренно, вне закона и беспощадно по отношению к здравому смыслу читателя! Стало быть, Дюма вполне зауряден в том, как распорядился он своими способностями, изначально необыкновенными; все они похожи друг на друга… И бедная Аврора [Жорж Санд] не уступает ему в аналогичных же недостатках, сосуществующих с высокими достоинствами. Ни тот, ни другой не трудятся, но не лень тому причиной. Они и не могут трудиться, то есть убирать лишнее, уплотнять, упорядочивать. Нужда писать по столько-то за страницу — вот роковая причина, все еще разрушающая самые мощные таланты. Они зашибают деньгу, умножая количество томов; шедевр нынче невозможен». В том, что касается Санд, я полностью согласен, но «Сан-Феличе» — как раз тот шедевр, который вновь дает неопровержимое подтверждение гениальности Александра. Кстати, все это ему не столь важно, и, поскольку «Дневник» Делакруа начнет выходить лишь в 1893 и Александру пока что неизвестно, что думал о нем великий художник, он произносит свою речь в переполненном зале, и вот как рассказывает об этом Ферри: «Появление на эстраде Дюма во фраке и белом галстуке было встречено громом аплодисментов.

Женщины особенно обращали на себя внимание живостью их энтузиазма.

Лекция представляла собой беседу с большим количеством историй о жизни, картинах и художественных битвах Делакруа, беседу, выдержанную в тоне остроумного добродушия, столь свойственном Дюма и помогающем ему немедленно найти общий язык с аудиторией!

При выходе из зала тысячи дружеских рук искали пожатия его руки». Даже если он и вышел из моды в салонах, число его читателей не переставало возрастать в народной среде. Свидетельство тому — успех этой первой лекции, как и многих последовавших вслед за ней в провинции и за границей.

Закончив «Сан-Феличе» в начале 1865, Александр никак не мог решиться расстаться с одной из главных своих героинь — Эммой Лионна. Чарующая женщина, начавшая с ничего, потом куртизанка, леди, жена посла Гамильтона, любовница королевы Неаполя, возлюбленная Нельсона, от которого она родила дочь, и окончившая свою жизнь тем же, чем она ее и начала, то есть нищетой. Все это дало толчок к написанию «Воспоминаний фаворитки», еще одной прекрасной книги. К сожалению, никак невозможно подобным же образом охарактеризовать несостоятельных «Парижан и провинциалов», которых Александр сочинил совместно с Шервилем, закончив на этом свое с ним сотрудничество. В шестьдесят три года он сохранял как будто прежнюю физическую силу и прежнюю работоспособность. И, однако, впервые столь совершенный механизм его интеллектуального функционирования начинает давать сбои. Жюль Нориак как раз в это время начинает выпускать ежедневную газету «Les Nouvelles», и «неожиданный успех» заставляет администрацию газеты не постоять «перед любыми расходами»[167]. Надо сказать, что «до сих пор пятисантимные газеты жили печатанием неизданных произведений второстепенных авторов». Ну так вот, на сей раз обещан неизвестный роман Александра — «Граф де Море»[168], особенно заманчивый еще и потому, что действие его разворачивается в период после «Трех мушкетеров» и до начала «Двадцати лет спустя». Роман начинает печататься, все увлечены. И вдруг что-то разлаживается. Как пишет Ферри, «текст его представлял собой лишь длинные пассажи из мемуаров Понти, Делапорта и других исторических документов XVII века.

Фельетон оборачивался обычной компиляцией — без действия, без перипетий.

Читатели «Nouvelles» возроптали. Нориак, в свою очередь, обратился к Дюма.

Тот пообещал поработать над текстом; но он потерял нить повествования и так и не смог ее найти».

Александр тогда не придал большого значения этому случаю. У него масса других планов. Как всегда, мощь его творческой потенции неотделима от мощи потенции сексуальной. Прогнав Гордозу, он в своей меблированной квартире на улице Сен-Лазар снова прибегает к услугам проституток. Известно, что платные любовные отношения позволяют сохранять душевное равновесие. Но было бы удивительным, если бы Александр и здесь обошелся без излишеств. Матильда Шоу пришла однажды его навестить. Слуга показал ей на открытую дверь рабочего кабинета Александра. Александр в нижнем белье из красной фланели восседал на кресле. «Со спины видна была молодая женщина, сидящая частично у него на плече, частично — на спинке кресла. Другая молодая женщина видна была с лица и помещалась на ручке кресла; третья, и последняя, сидела на меховом ковре у ног Дюма. Все три, пренебрегая устаревшими нормами нашей цивилизации, одеты были, как прародительница наша Ева до свершения первородного греха!»

Он арендует здание Гран-театр паризьен около Лионского вокзала. Не так уж важно, что летом там душно, что паровозные свистки заглушают голоса актеров, а движение поездов то и дело угрожает обрушить декорацию: народную драму следует играть в рабочем квартале. Он возобновляет «Лесников» с Клариссой Мируа в главной роли, той самой, что семь лет назад впервые сыграла эту детективную пьесу в Марселе. Огромный успех. Шарпантье, его подставное лицо, похищает кассу. Актерам нечем платить. Дабы компенсировать им потери, Александр организует гастроли в пригородах и в провинции. Конечно же, он не упускает случая сыграть пьесу и в Виллер-Котре, ведь именно там и происходит действие пьесы и именно там основал он когда-то свой первый театр. И Негр простодушно упивается овациями. С еще большей простотой и простодушием он в гостинице преображается в повара и сам готовит ужин для актеров, а сотни людей толпятся за окнами, чтобы присутствовать при этом действе.