Одиночество инспектора Уэста. Сатанинский микроб. Покушение на леди - Джон Кризи

пока я одевался, долго и обстоятельно говорил по телефону. Когда он положил трубку, то обратился ко мне:

— Не собираюсь спорить с вами до изнеможения. Идите. Но подумайте о Мэри.

— Вот именно. О ней я тоже думаю. Полагаю, если наш незнакомый приятель начнет неосторожно обращаться с дьявольским микробом, то вскоре и Мэри не будет. Тогда не будет ничего.

Казалось бы, я положил конец ненужным разговорам, но через некоторое время Вилли сказал задумчиво:

— Если этот незнакомый приятель действительно так поступит, интересно, закроет ли правительство Мортон?

— Закроет ли Мортон?! Наш незнакомый приятель желает сровнять его с землей! Невозможно и предположить, что сделает правительство. Разговор пока принял только угрожающий оборот, но никого до сих пор наглостью не запугивали.

— Говорите лишь о себе, — кисло произнес Харденджер, — а что вы намереваетесь делать, Кэвел? Если будете любезны и сочтете возможным сообщить мне, — добавил он с неуклюжей иронией.

— Конечно, поставлю вас в известность. Не смейтесь только, я собираюсь загримироваться. — Я указал на шрамы левой щеки. — Помощь Мэри с ее пудрой, и они исчезнут. Роговые очки, намалеванные углем усики, серое пальто, удостоверение на имя инспектора Гибсона из транспортной полиции, и — я уже другой человек.

— А кто выдаст вам документ? — спросил подозрительно Харденджер.

— Никто. Он у меня при себе, на всякий случай, — не замечая его взгляда, я продолжал:

— Затем вновь зайду к нашему другу доктору Макдональду. В его отсутствие, конечно. Добрый доктор при скромном заработке умудряется жить, как маленький восточный царек. Все есть, за исключением гарема. Впрочем, возможно, он держит и его где-нибудь. Тайно.

Кроме того, сильно пьет, потому что напуган дьявольским микробом, угрожающим безопасности его особы. Я ему не верю. Итак, я отправляюсь к нему.

— Зря потеряете время, — мрачно сказал Харденджер. — Макдональд вне подозрений. Выдающийся и безупречный жизненный путь. Я лично потратил сегодня утром двадцать минут, просматривая его дело.

— Читал и я. Некоторые светила несколько лет назад тоже имели безупречную биографию, пока их не разоблачили и не осудили в Олд-Бейли.

— Здесь он высокоуважаемый человек, — вставил Вилли, — немного заносчив, сноб, общается только с избранными, но все о нем хорошего мнения.

— Его биография гораздо обширнее того, что вы читали, — добавил Харденджер. — В биографии только упоминается, что он служил в армии во время войны, но случайно моим другом оказался командир полка, в котором служил последние два года войны Макдональд. Я звонил ему. По-моему, доктор Макдональд скромничает. Знаете ли вы, что в тысяча девятьсот сороковом году он, будучи младшим лейтенантом в Бельгии, не раз проявлял храбрость и закончил войну в чине подполковника танкового полка с вереницей медалей длиной с вашу руку?

— Нет, не знал, но не понимаю, — признался я, — к чему ему понадобилось производить на меня впечатление, будто он шизофреник, который если и совершит героический поступок, то никогда в нем не признается.

Значит, он хотел убедить меня в том, что он испуган. Не пожелал, чтобы я считал его храбрецом. Почему? Потому что хотел объяснить страхом свое ночное пьянство. Но, принимая во внимание биографию, трудно считать его трусом. Непонятно. Это первое. Вторая неясность: почему всего этого нет в его личном деле? Дерри составлял многие из этих досье и вряд ли упустил бы так много из биографии этого человека.

— Мне неизвестно почему, — признался Харденджер, — но вполне достаточно, чтобы Макдональд оказался вне подозрений, если биография его правдива. Неправдоподобно, что такой храбрый бескорыстный патриот замешан в таком деле.

— Этот командир полка, который рассказывал вам о Макдональдс... можете ли вы его немедленно вызвать? Харденджер холодно и задумчиво поглядел на меня.

— Считаете, что настоящего Макдональда заменил преступник?

— Не знаю, что и думать. Нужно еще раз посмотреть его биографию и проверить, действительно ли ее составил Дерри.

— Это можно быстро сделать, — согласился Харденджер.

На этот раз он говорил по телефону целых десять минут, а когда окончил, Мэри уже загримировала меня, и я готов был в путь.

— Вы чудовищно выглядите, — сказал Харденджер, — я бы вас на улице не узнал. Дело находится в сейфе, в моем отделе, поедем туда? — Я пошел к выходу, Харденджер глянул на мои ободранные кровоточащие пальцы, порезанные полотном ножовки, и сказал раздраженно:

— Почему вы не хотите перевязать руки? Желаете получить заражение крови?

— А вы когда-нибудь пробовали стрелять из пистолета перебинтованными пальцами? — угрюмо спросил я.

— Послушайте, ну тогда хоть перчатки наденьте. Ведь это же смешно.

— Тоже плохо. В перчатках не нажмешь курок.

— А резиновые перчатки подойдут? — предложил он.

— Вот это другое дело, — согласился я, — они скроют порезы. — Я уставился на него бездумно и, тяжело опустившись на кровать, тихо произнес, просидев в молчании несколько секунд:

— Резиновые перчатки.

Скрыть порезы. Почему тогда не надеть эластичные чулки? Почему бы нет?!

Я глянул на Харденджера. Тот смотрел на Вилли и, наверное, думал о том, что они слишком рано отпустили доктора. Тут меня выручила Мэри. Она коснулась моей руки, я повернулся к ней. Ее лицо было задумчиво, зеленые глаза широко раскрыты, а лицо выражало догадку.

— Мортон, — прошептала она. — Поле вокруг него. Дрок. Поросшее дроком поле. У нее были эластичные чулки, Пьер...

— Ради бога, о чем вы там... — глухо начал Харденджер.

— Инспектор Вилли, — перебил я. — Сколько времени вам нужно на получение ордера на арест? Убийство, соучастие, все равно.

— Нисколько, — мрачно ответил тот, поглаживая внутренний карман на груди. — У меня есть три подписанных ордера, уже готовых. Вы сами говорили, что бывает время, когда некогда заниматься формальностями. Вы утверждаете, убийство, да? Соучастие?

— А какую фамилию вы собираетесь вписать? — спросил Харденджер, все еще сомневаясь и колеблясь: не послать ли за доктором.

— Доктора Роджера Хартнелла, — произнес я.

— Послушайте, о чем вы говорите? — уставился на нас доктор Роджер Хартнелл, еще молодой, но мгновенно постаревший лицом, напряженно повернувшись к своей жене, стоявшей рядом с ним, а затем снова обернувшись к нам. — Соучастие в убийстве? Послушайте, о чем вы говорите?

— Надеемся, вы достаточно хорошо знаете, о чем идет речь, — спокойно произнес Вилли. Это был округ инспектора, поэтому он предъявлял обвинение и выполнял формальности ареста. — Должен предупредить вас, что весь теперешний разговор обернется против вас в суде. Лучше бы вам сделать полное признание, впрочем, арестованные могут воспользоваться своими правами. Можете сначала проконсультироваться с юристом, а потом уже говорить.

Черта с два он воспользуется! Он заговорит прежде, чем покинет этот дом. И Харденджер, и Вилли, и я знали об этом.

— Может ли кто объяснить мне всю... всю эту чепуху? — холодно спросила миссис Хартнелл.

Несколько