Виа Долороза - Сергей Парфёнов

На улице решено было ставить навесы. Ставили из чего придется. Хорошо, что помогла расположенная рядом Трехгорка – дала рубероид, листы оргстекла, какие-то старые стенды и металлический швеллер. Курской, промокший насквозь после двух часов нахождения под надоедливой моросью, зашел в кабинет Кожухова немного пообсохнуть и выпить чаю, но после рассказа Кожухова о злоключениях в подземных лабиринтах, о чае позабыл – насупился и посмурнел…

– У меня тоже плохие новости, Александр Василич, – мрачно произнес он. – Танки уводят от Белого дома…

Они с Кожуховым переглянулись, – поняли друг друга без слов. Раз танки отводят и подходы к зданию прощупывают – это не к добру… Кожухов достал из кармана пачку "Явы", выбил из нее сигарету и протянул пачку Курскому. Курской, вместо благодарности, коротко кивнул. Щелкнула зажигалка… Закурили… В этот момент дверь широко распахнулась дверь и в кабинет бодро вошел Чугай. Улыбается, довольный… За ним в дверях нерешительно перетаптывается чернявый парень в вельветовой куртке. Чугай, продолжая широко улыбаться, обернулся к парню.

– Вот они – наши главные защитники! – ткнул он ладонью в сторону Кожухова и Курского, а затем перевел взгляд на сидящих за столом. – Знакомьтесь: Сергей Бабецкий, репортер с радиостанции "Свобода"… Обещает, что если сейчас возьмет у вас интервью, то через час оно уже будет в эфире!

Репортер сделал несколько скромненьких шагов вперед и остановился. Кожухов исподлобья посмотрел на Чугая и глубоко затянулся.

– Борюсь, Тимур Борисович, что сейчас уже не до интервью, – отозвался он и уткнулся сумрачным взглядом в стол. Ему вдруг стала неприятна широкая и полная энтузиазма улыбка товарища, – подумалось: "Не унывает! Не знает пока…" В этот момент Курской, тяжело опершись на стол, поднялся – золотая звездочка тусклым маятничком мотнулась на пиджаке.

– Александр Василич, я пошел займусь отрядами самообороны… – сказал он. – А ты бы тот проход пока заминировал…

Чугай перестал улыбаться и замер встревожено, завертел головой.

– Вы что? Собираетесь здание минировать?

Кожухов оценивающе посмотрел на стоявшего в дверях репортера – засомневался, стоит ли при нем говорить? А потом подумал: "А всё-равно…" – и рассказал о своей встрече с усатым псевдообходчиком, – замолчав, сделал глубокую затяжку… Чугай задумчиво почесал переносицу:

– Та-ак! Готовятся, значит… – протянул он.

Кожухов коротко кивнул. Обильно пыхнув напоследок сигаретой, он вдавил окурок в пепельницу и посмотрел на Курского:

– Роман Иванович, может у танкистов снарядов попросим, пока не ушли… Фугас сделать…

Курской подошел к заплаканному окну, отодвинул штору и выглянул на серый двор. Голосом сухим, как замшелый сухарь, сказал:

– Поздно… Нет уже танков… Ушли…

Чернявый корреспондент, по-прежнему продолжавший без дела топтаться у двери, спросил робко:

– Может я смогу помочь?.. У меня директор Мосфильма знакомый… У них пиротехники всякой валом… Если сейчас позвонить – через час-полтора подвезут…

Кожухов мрачно усмехнулся: "Час-полтора! Знать бы что у нас будет через час-полтора…", а потом нетерпеливо пододвинул телефон:

– Звоните! Только поторопите их, а то могут не успеть…

Но тут неожиданно Чугай прищурил острый глаз и произнес снисходительно:

– Александр Василич… Да разве ж так минировать надо? Дай-ка покажу!

Подойдя к телефону, он набрал номер коммутатора и замер, глядя в потолок.

– Леночка, соедините меня, пожалуйста, с Председателем КГБ Крюковым… Да… С Крюковым, с Крюковым… – бесстрастно повторил он. – Только побыстрее, пожалуйста… А то, знаете ли, у меня ещё столько планов на будущее… Алло! Виктор Александрович? Здравствуйте! (Улыбка растянулась во всю ширь полноватого лица.) Беспокоит помощник президента России Тимур Чугай… Вы знаете, у нас тут одно недоразумение вышло… Мы с товарищами подходы к Белому дому обследовали и случайно наткнулись на ваших людей… Нет, Виктор Александрович, я не настаиваю… Может и не ваших – уверен, вы ведь никакого штурма Белого дома не планируете… Вот тут рядом со мной находятся иностранные корреспонденты – они обязательно отметят это в своих репортажах… Кстати, здесь их много… Корреспондентов, я имею в виду… Да… И чуть не забыл… Те люди, что мы в метро застали, так быстро ретировались, что мы не успели им сообщить, что выход-то мы заминировали… Так… На всякий случай… Но мы ведь люди гуманные – нам чужой крови не надо… Да… Пожалуйста, Виктор Александрович…

Он спокойно положил трубку на рычаг и, скривившись, посмотрел на Кожухова.

– Вот так, Александр Васильевич! А ты – "успеем, не успеем!"…

Вот только улыбка у него на сей раз получилась не слишком беспечная. И потом ещё, когда они остались в кабинете с Кожуховым тет-а-тет, он попросил как бы невзначай:

– Слушай, Александр Василич… Не в службу, а в дружбу… Выдели-ка мне пару человечков для охраны…

А на улице в это время продолжал моросить мелкий дождь… Но не смотря на непогоду народ все прибывал и прибывал к Белому дому. К полудню перед зданием правительства собралось уже несколько десятков тысяч человек и пространство перед зданием стало напоминать огромный цыганский табор, перекликающийся в шумной, возбужденной многоголосице. Среди собравшихся поговаривали о том, что дождь устроили путчисты, начав распылять с самолетов то ли кристаллы йода, то ли ещё чего-то – специально, чтобы разогнать защитников Белого дома. Промеж себя пикетчики посмеивались: "Напугали ежа голой задницей…" Но надоедливый дождь все моросил и моросил и ему не было видно конца… Становилось зябко… Народ на улице стал неуютно поеживаться – поставленных навесов на всех не хватало. Перед входом в Белый дом стали раздавать голубые пластиковые мешки с дырками для головы и для рук – приспособили пакеты для удобрений. Откуда их взяли в таком количестве непонятно, но то тут, то там мелькали фигуры, в этих странных нарядах – не слишком удобно, зато практично. Илья тоже сбегал и вернулся облаченный в такой пакет. В таком виде он напоминал средневекового ландскнехта. В руке он держал стеклянную баночку из-под майонеза, наполненную горячим чаем, и что-то довольно жевал.

– Чего жуешь? – спросил Таликов. Увидев довольно передвигающего челюстями товарища, он вдруг почувствовал, как голод начинает скрестись в животе нетерпеливым, назойливым зверьком. Только тут он вспомнил, что не ел уже со вчерашнего вечера.

– Мацу, – ответил Илья с набитым ртом. (Игорь удивленно глаза выкатил на него глаза.) – Это такой еврейский пасхальный хлеб… У русских кулич… у евреев… маца… Там вон забавный старикан ходит, – Илья мотнул головой в сторону здания. – Чаем угощает и мацу раздает…

Игорь, повернул голову, заметил старика в черном, мятом пиджаке. На длинном изогнутом носу у старика красовались очки в пластмассовой оправе, какие, наверное, перестали выпускать уже лет двадцать назад, а на голове у него была нахлобучена широкополая черная шляпа с обвисшими полями. В одной руке старик держал трехлитровый китайский термос, – малиновый с оранжевым драконом, а в другой у него была зажата полотняная черная сумка. Старик извлекал из нее пустые майонезные баночки и, наполняя душистым чаем, раздавал их пикетчикам. Игорь обернулся и укоризненно посмотрел на стоящего рядом Аркадия Резмана:

– Директор, е-моё! Коллектив голодает, а ты в ус не дуешь?

– Ха! Я вас умоляю… – беспечно откликнулся Аркадий. – Ща всё будет! Только не надо обидных слов…

Он вышел из-под навеса, где они укрывались от дождя, и быстро растворился в окружавшей их толпе. Игорь грустно оглянулся по сторонам. Теперь, когда он вспомнил о своем желудке, голод начал терзать тягучим, настойчивым желанием. В это время старик, раздававший чай и галеты, подошел к ним и спросил:

– Молодые люди, чай будете?

– Спасибо… Я уже… – Илья поднял в руке пустую баночку. – Вы вот ему предложите…

Старик вопросительно посмотрел на Игоря. Игорь кивнул. Старик выудил из сумки ещё одну баночку и протянул её Игорю. Затем открыл термос и принялся аккуратно наливать чай. От тонкой янтарной струйки, льющейся из термоса, стал подниматься блеклый ароматный пар.

– Мацу будете, молодой человек? – спросил старик, поправив очки на носу, и затыкая термос широкой пробковой крышкой.

– Спасибо! Мне чая хватит…

Игорь поднес баночку ко рту и сделал осторожный глоток. Чай, может оттого, что все происходило на свежем воздухе, а может оттого, что действительно был каким-то особенным, показался удивительно вкусным. Игорь почувствовал, как выпитая жидкость приятными толчками проходит по пищеводу. Старик внимательно посмотрел на Игоря поверх неказистой черной оправы и произнес: