Эфффект линзы - Irene

Он самоутверждался. Он врачевал свою ущемленную гордость, упивался превосходством, восполнял урон, нанесенный Викой его самолюбию. И не заметил, как зашел слишком далеко.

— Кирюш, ну, не переживай ты так, — сдавленно прошептала Вика и я, опомнившись, немного освободил ее, по-прежнему не отпуская. — Расскажи мне все, что узнал.

Когда я был совсем маленьким, то любил рассказывать маме какие-то небылицы, положив голову на колени. Вика удобно устроилась на диване рядом со мной, и я вновь оказался в таком же привычном, расслабляющем положении, мгновенно почувствовав желанное умиротворение. И начал говорить, пока она нежно перебирала тонкими холодными пальцами мои волосы.

— Знаешь, что… — задумчиво пробормотала Вика, как только я закончил рассказ. — Вроде бы все логично. Но я почему-то не верю в такой мотив.

Я ошарашено поднял взгляд на ее нахмуренное, серьезное лицо.

— По-моему, тут как раз все чисто.

— По-моему, — скептически изогнула брови Вика, — ты просто недостаточно хорошо его знаешь.

Я шумно вздохнул, выказывая тем самым свое категорическое несогласие, но она не обратила на это ни малейшего внимания, продолжая:

— Я не могу сейчас сформулировать то, что меня беспокоит… Но я постараюсь. Господи, как же меня мутит от всего этого…

Я сел рядом с ней и Вика, измучено скривившись, обняла меня за шею. Я почувствовал, что она еле заметно дрожит.

— Что ты думаешь с ним делать дальше?

— Понятия не имею, — признался я. — Кажется, нужно обо всем рассказать Вовке. Но, с другой стороны, я не уверен, что сам не поступил бы точно так же, если бы…

Вика вдруг приложила к моим губам ладонь и покачала головой. Невозможно, но ее лицо стало еще белее.

— Ты — нет. Мне было бы страшно находиться рядом с человеком, способным на что-то подобное, — от ее прямого взгляда цвета морской волны у меня тут же, как всегда, защемило под сердцем. — Кирилл, он совсем не герой, поверь мне. Я чувствую, что дело не в сестре. Корни идут глубже. И выясню, что именно меня смущает.

Я улыбнулся и нежно провел пальцами по контуру ее бархатных, чувственных губ.

— Хорошо. Мы выясним это вместе.

Глава 14

К школе медленно стягивались два привычных потока учеников — один со стороны частного сектора и единственной в городе высотки, другой — с района, застроенного в семидесятые годы ровными одинаковыми пятиэтажками с плохо прорисованными номерами, в которых нездешний мог запросто запутаться. Но сегодня был необычный день. Равномерные, спокойные из-за присутствия во дворе десятков родителей, потоки школьников сверкали белыми рубашками и бантиками и пестрели цветами. Я нервно пожевывал спичку, наблюдая из окна кабинета за всей этой радужной процессией. Погода не радовала — над квадратным двором нависли серо-синие тучи, ветер несколькими особо стремительными порывами потревожил огромные букеты в руках первоклассников.

Последний звонок. Мне всегда было немного жутко от этого словосочетания. А особенно — теперь, когда я слышал на этой же площади, под этой же ивой, отбивавшийся эхом от стекол, настоящий последний звонок по одному из учеников этой школы.

С тех пор, как я узнал от Нади ее страшную тайну, жизнь для меня превратилась в одну нескончаемую погоню за уликами. Просто рассказать историю в лицо виновному явно недостаточно. Его самообладание сделало бы честь любому разведчику. Это значит, что мне необходимо нечто такое, что поставило бы его в тупик и выбило бы из колеи. Иначе он может запросто «уйти в отказ», как говорил Вовка, и никто никакими щипцами не вытащит из него признание. Да я и не хотел, чтобы кто-то выбивал из парня правду. Тем более, что преступление это далеко не однозначное, и я сам до сих пор мучился вопросом, что бы мне пришлось делать на его месте.

Скорее всего, Надя молчала о нашей беседе. По крайней мере, когда я позвонил ей и попросил встретиться, она сказала, что это произойдет не раньше, чем брат окончит школу и уедет поступать в институт. Я согласился, взяв с нее слово общаться хоть изредка в «аське». Других путей у меня все равно пока не было, а наседать на нее — практически бесполезно. Это я понял уже после первого нашего разговора. При упоминании о старшем брате ее голос немного дрожал, и сначала мне показалось, что девочка до смерти боится его. Но потом мнение изменилось — скорее всего, она просто не хотела причинять ему боль еще раз, напоминая о тех тяжелых временах. Естественно, Надя была уверена, что Литвиненко покончил жизнь самоубийством и ее любимый брат, ее главный защитник, вовсе к этому непричастен. А это — еще одна причина, по которой мне было невероятно трудно доводить начатое до конца и сдавать его в милицию. С одной стороны, изнуренная поиском правды, убитая горем мать Лехи… с другой — совсем юная девушка, новый шок для которой может иметь абсолютно непредсказуемые последствия. Я сдавил зубами спичку. Когда все это наконец закончится, и если закончится благополучно, я заберу отсюда Вику и мы больше никогда в жизни не вспомним этого кошмара.

Дверь тихо скрипнула, кто-то вошел без стука. Я обернулся через плечо. Конечно, кто же еще… Я измучено улыбнулся.

— Да ладно, не старайся, — Вика покачала головой, огромные белые банты вздрогнули и зашевелились. — Ты в последнее время мне совсем не нравишься…

— Спасибо, — улыбнулся я. — А ты мне нравишься всегда.

Она хмыкнула, присев на край моего стола. Эта коротенькая коричневая форма, белый фартучек и прозрачные гольфы на взрослой девушке навевали мысли совсем не о школьном празднике. Наши обычаи иногда, по меньшей мере, несуразны.

Я прочистил горло, с трудом переведя взгляд обратно за окно.

— Ты сам не свой с тех пор, как поговорил с Надей. Мне действительно кажется, что ты принимаешь все слишком близко к сердцу.

— Ладно, — отмахнулся я, выбросив спичку в форточку. — Ты прекрасно выглядишь.

— Спасибо, но я выгляжу по-дурацки, и мы оба это знаем, — растеряно улыбнулась она. — Кстати, странно, но я сегодня не видела нашего подозреваемого. Лилька должна с ним идти на линейке. Даже не представляешь, как мне хотелось все рассказать ей — она еще, дурочка, распереживалась, что Анисимова до сих пор не простила ей похищения такого завидного кавалера… Я промолчала, конечно… Но мне кажется, он почему-то насторожился.

Я пожал плечами, поигрывая ручкой.

— Честно говоря, понятия не имею, что делать со всей информацией, которую мы насобирали. Даже того, что ты разузнала у его матери, явно мало. Мало даже подробных и дополненных мемуаров Феськова и его оруженосцев. Буду искать что-то еще… Потом позвоню Вовке, — я пожал плечами.