Посланник - Анастасия Парфёнова

— Пусть тот, кто не считает более Дом Изумруда достойным находиться на этом троне, выйдет вперёд и скажет слово. Данаи Сойш. Иш-а-нараи.

Она избавила их от необходимости пачкать руки. Одно слово — и девчонка всё сделает сама. Леек медленно закрыл глаза. Эта — сделает. Эта — не отступится. И все в Зале вдруг отчётливо поняли, что так и будет.

Сколько родственников у этих людей погибло в застенках твоего папаши, девочка?

Тишина показалась горьким и солёным морем.

И никто не произнёс ни слова.

Слёзы текли по её лицу, не скрываясь, драгоценные слёзы пустыни, когда медленно-медленно убирала Данаи Аш в ножны.

— Данаи Сойш. Иш-а-нараи, иш-а-нараи. Я принимаю...

Купол содрогнулся от приветственных криков...

Виктория шла рядом с ним, нервно закусив губу, и любому взглянувшему на неё было ясно, заветным желанием девчонки в этот момент было дать дёру. Чем дальше, тем лучше.

— Просто продемонстрируй им технику объединения, — в сотый раз объяснял Олег. — И постарайся не выглядеть слишком растерянной. Это даже ты можешь, я сам видел. Остальное уже сделано.

— Я не хочу! — в тысячный раз объясняла Виктория. Протест, вина, обида и страх смешались в этом детском выкрике, превратив его во что-то отвратительно напоминающее нытьё. Она мысленно пинала себя за эти поскуливающие и плаксивые нотки, но предательский язык не желал слушаться, выводя всё то же: — Я не хочу.

Кто-то в глубине её мыслей устало вздохнул.

Олег вдруг резко остановился, и она замерла, глядя на его сжатые кулаки, на болезненно сведённые напряжением плечи. Дышал Посланник медленно и, судя по всему, считал про себя до ста. Без особого успеха.

— Девочка, — голос такой злой... и старый. — Запомни, в нашей проклятой Вселенной мало кого интересует, чего ты хочешь. Уясни это сразу, и избавишь себя в будущем от большого горя.

Что-то было в его словах, в интонации. Она собрала всю свою злость.

— Ты, судя по всему, уяснил не сразу? — издевающиеся, насмешливые слова.

— Нет. Не сразу. — Он вновь двинулся вперёд. И Виктория была столь поражена, что автоматически двинулась следом. Что-то только что произошло, чему она не могла подобрать названия. Едва ли не впервые за всё время их знакомства она бросила короткий взгляд на настоящего Олега. Без масок и без притворства. — Покажи им технику объединения, постарайся выглядеть уверенно. Вот всё, что от тебя требуется.

Очень короткий взгляд.

Они зашли в «отправную», где Олег коротким жестом приказал ей лечь на одну из кушеток. Экономными, быстрыми движениями закрепил электроды на теле, что-то подкрутил. Уже когда опускал на её виски узенький обруч, один из артефактов чужих, Виктория, зная всю тщетность попытки, простонала:

— Но почему именно я?

— На этот вопрос Вселенная тоже не любит давать ответ.

«Это всё из-за отжиманий. Из-за них, проклятых. Но разве это честно? Каких-то двести отжиманий — и...» Она провалилась во тьму.

Ментал казался необыкновенно чётким, похожим на реальный мир. Он всегда такой, когда входишь в эту реальность вместе с Олегом. Ирина как-то объясняла, что мозг учителя, должно быть, гораздо более дисциплинирован, а импульсы его подсознания настолько сильные, что придают картинке устойчивость. Там, где остальные видели грубо нарисованную схемку или же расплывчатый сон, для Олега был лишь ещё один мир, во всём богатстве его причинно-следственных связей.

Сам Посланник появился не позже чем через пару секунд: вышел откуда-то из-за её спины, обогнул Избранную, точно столб, и, уже удаляясь, бросил короткое:

«Шевелись».

Они были в каком-то огромном здании, гулкие коридоры которого эхом отражали торопливые шаги. Виктория лишь краем глаза заметила причудливо переплетающиеся на стенах травяные узоры, как Олег уже широким шагом входил в необычайно торжественный зал.

Виктория поймала себя на том, что оглядывается с неподдельным любопытством. Амфитеатром разбегающиеся высокие кресла, плавно взмывающие стены, прозрачный купол из синеватого стекла, да нет, из хрусталя! А возле дальней стены — возвышение, на котором величаво расположился... Трон. Другого слова для этого изящного сооружения, точно вырезанного из подёрнутой дымкой небесной голубизны, было не подобрать.

Минутку. Трон? Ну, это уже смешно! Да в каком веке они живут, в конце концов!

Олег резко выдохнул, и Виктория перевела удивлённый взгляд на него. Посланник стоял перед жемчужно-голубым троном, и, хотя лицо его было спокойно, в нём чувствовалась... надломленность. Виктория удивилась. Что-то тут было... Минуточку, если это место программировал сам Олег, то может ли быть так, что на заданные им параметры наложились какие-то образы из подсознания? Воспоминания?

Посланник резко взмахнул рукой, Виктория уловила обрывки сжатых, точно электрические заряды, программ, промелькнувших в пространстве. Трон исчез, оставив лишь обычное, такое же как и сотни других, кресло. Резким взмахом головы указал на него девушке, и, когда та замешкалась, взял её под локоток и почти волоком дотащил до нужного места. Виктория шлёпнулось на ненавистное сиденье, гордо вскинув голову, и вновь вынуждена была прибегнуть к трюку с Серой Волчицей, чтобы не расплакаться или не наброситься на него с кулаками.

Олег посмотрел на это (даже сама Виктория была вынуждена признать — жалкое) зрелище, затем губы его скривила какая-то странная и очень невесёлая усмешка.

— Ничего. — Рука погладила собранные в конский хвост русые волосы. — Прорвёмся. В конце концов, какой у нас остался выбор?

И отвернулся, оставив её ловить отблески неожиданной, как солнечный лучик, ласки.

Остальные стали прибывать в тот же миг, как Посланник открыл допуск к этому месту. По одному, парами, группами в десятки и даже сотни человек, они вдруг материализовывались в голубоватых лучах света, с любопытством оглядывались, занимали места. При мысли о работе, потребовавшейся, чтобы организовать эту встречу, у Виктории начинала болеть голова. Вряд ли в истории планеты была ещё хоть одна международная конференция, на который были бы столь широко представлены все народы и группировки. Никакой дискриминации, ни по полу, ни по возрасту, ни по национальности. Если на то пошло, не все из явившихся были людьми. Виктория насчитала не менее десяти настоящих (то есть имеющих собственное обличье) собак, трёх шимпанзе, одну гориллу (самку). Пара дельфинов, касатка, тюлень, один очень старый тигр (единственный представитель кошачьих — остальные, должно быть, сочли эту мышиную возню ниже своего достоинства) и одна растерянная слониха. И у всех было право голоса.