Марш Теней - Тэд Уильямс

— Это Чет, — объяснил человечку Кремень. — Он пришел со мной. Я живу в его доме.

Удивительное создание продолжило спуск еще быстрее прежнего, скользя от одного пучка травы к другому, и вскоре оказалось возле Кремня. Человечек остановился возле мальчика. Он поглядывал на Чета с некоторой долей подозрения — насколько можно было различить выражение его маленького, размером с пуговицу, личика.

— Ты молвил нам, что будешь с нами добр, поверю на слово, — сказал он голосом тоненьким, как у флейты или певчей птички, но Чет понял каждое его слово.

— Крышевик… — выдохнул фандерлинг. Невероятно. Перед ним появился человечек из старинных историй — ростом не выше сверчка, живой и говорящий. А Чет был уверен, что крышевиков выдумали мамы и бабушки фандерлингов или что эти существа умерли так давно, словно никогда не существовали.

— Гром и молния! — воскликнул он. — Где ты его нашел?

— Нашел меня? — спросил маленький человечек и шагнул навстречу Чету, упираясь в бока сжатыми кулачками. — Значит, по-вашему, лучник Жуколов — детская игрушка, которую можно подобрать и опять выбросить? Он победил меня в честном бою, вот как все было.

Чет смутился и покачал головой, но Жуколов уже не обращал на него внимания. Он достал из кармана своей курточки крошечную серебряную вещицу и поднес ее к губам. Если этот предмет и издавал какие-то звуки, то они были либо слишком тихими, либо чересчур высокими, и Чет их не слышал. Через минуту из-за гребня крыши появилась целая группа маленьких фигурок. Они двигались так быстро и бесшумно, будто по черепице в сторону фандерлинга скользил небольшой ковер.

Их было дюжины две-три — настоящая делегация крышевиков или что-то в этом роде. Впереди верхом на серых мышах ехали рыцари с длинными копьями в руках. На них были доспехи из ореховой скорлупы, а на головах вместо шлемов красовались разрисованные птичьи черепа. Всадники остановились и недовольно смотрели на Чета в прорези над длинными клювами.

Остальные следовали пешком, но выглядели не менее выразительно. Одежда на них была темных тонов и сшита из слишком толстой ткани. Она не могла спадать красивыми складками, как у фандерлингов или больших людей, но ее сделали очень тщательно, со сложной отделкой. И женщины и мужчины выглядели торжественно. Вероятно, они надели свои лучшие наряды.

«И все они пришли сюда, чтобы встретиться с Кремнем?!» — в полном недоумении подумал Чет.

Когда крошечные человечки выстроились полукругом позади мышиных наездников, чудеса не закончились. Тот крышевик, что назвался Жуколовом, снова поднес к губам серебряную трубочку и дунул в нее. Тогда на гребне крыши появилось нечто еще более удивительное: маленький толстый человечек ростом не выше большого пальца Чета, оседлавший черного дрозда. Птица прыжками приближалась к остальным крышевикам. Ее крылья были перехвачены ремнями, удерживавшими что-то вроде ящичка, на котором крепилось седло. Человечек в седле яростно натягивал поводья, пытаясь направить птицу в нужную сторону, но у него ничего не получалось: дрозд скакал туда, куда хотел.

«Надо постараться это запомнить на случай, если мне предложат прокатиться на черном дрозде», — подумал Чет.

Его развлекла не столько собственная шутка, сколько то, что он способен шутить в сложившихся обстоятельствах. Все напоминало сон.

Когда дрозд остановился у самой линии мышиных наездников, сидевший на спине птицы уже наполовину свисал с седла. Он неистово замахал руками крышевикам, собиравшимся прийти ему на помощь. Он выпрямился, а затем с удивительным для его комплекции проворством выбрался из седла. Даже его наряд — мантия с меховым воротником и блестящая цепь на груди — ему не помешал. Он ступил на черепицу, и все крышевики склонились в поклоне, словно его подданные. Поглядывая на Кремня и Чета, человечек подошел к ним поближе, но все же остался за линией мышиных наездников.

— Он король? — спросил Чет. Кремень не ответил.

Крышевики во все глаза смотрели на крошечного толстяка, а тот наклонил голову и чихнул. Потом выпрямился, нахмурился и снова чихнул. Да так громко, что даже Чет услышал слабый свист. Толстяк еще больше рассердился, повернулся и очень тоненьким голоском что-то произнес. Чет не понял ни слова, зато крышевики слушали своего главу с огромным вниманием. Они отодвинулись назад и со страхом смотрели на Чета и Кремня, словно у тех неожиданно выросли клыки и когти.

— Что он сказал? — спросил Чет, захваченный происходившим.

Жуколов сделал шаг вперед и поклонился, бледный, но исполненный решимости.

— Прошу прощения, Большой Почтенный Нос не очень хорошо говорит на языке больших людей — хуже, чем мы, разведчики желобов. — Он важно поклонился. — Еще раз прошу нижайше простить меня, но вы не можете увидеть королеву. Один из вас очень дурно пахнет.

— Это случилось давным-давно, — рассказывала Мероланна. — Когда я впервые приехала сюда, чтобы выйти замуж за вашего двоюродного прадеда Дамана. Вы его не помните: он умер до того, как вы родились.

— В Длинном зале есть его портрет, — подхватила Бриони. — Он там такой… серьезный.

— Я же просила не перебивать меня. Мне очень трудно. Да, все верно, именно так он и выглядел. Он был серьезным и достойным уважения, но никогда не был добрым. По крайней мере, не таким добрым, как твой отец. Или как брат Дамана — старый король, особенно когда выпивал или пребывал в хорошем настроении. — Она вздохнула. — Только поймите меня правильно, дети. Ваш двоюродный дедушка не был жестоким, и я по-своему любила его. Но в первый год, оторванная от родной семьи, в чужой стране, где говорят на чужом языке, с мужем в два раза старше меня, я ощущала себя очень несчастной, запуганной и одинокой. Потом Даман пошел на войну.

Баррик с большим трудом удерживал себя на месте. Сегодня его переполняли новые мысли и силы. Ему хотелось что-то делать, чтобы наверстать упущенное во время болезни время, а не сидеть здесь и слушать тетушкины рассказы. Слова герцогини о безумии насторожили его. Принц решил, что она собирается рассказать о таких же видениях, что мучают и его. Но вместо этого она вспоминает какие-то древние истории. Он хотел встать и уйти, но краем глаза заметил, что Бриони напряглась, и решил пока остаться. В последнее время их отношения изменились: мысль о том, чтобы спорить с упрямой сестрой, казалась ему невозможной.

— Если это можно было назвать войной, — продолжала Мероланна. — Один из морских вельмож Перикала — отвратительный человек, не помню его имени, — совершал набеги на западное побережье. Король Остин попросил своего брата оказать помощь королю Сеттленда. Даман уехал, а я осталась в полном одиночестве и вынуждена была проводить день за днем в хмуром чужом замке, среди темных камней и наводящих ужас портретов. Но это не извиняет меня, как я уже говорила иерарху Сиселу. Вскоре… Через несколько месяцев я стала проводить много времени в обществе одного молодого придворного. Только он навещал меня, только он не относился ко мне как к чужой. Остальные считали, что раз я плохо говорю на их языке, то нечего ждать от меня умных слов. К тому же я слишком далека от двора, чтобы знать интересные сплетни. Тот молодой человек был единственным, кто восхищался мною — такой, какая я есть. И я влюбилась в него. — Герцогиня села поудобнее, по-прежнему глядя в потолок, и перестала махать веером. — Мало того. Я отдалась ему. Изменила своему мужу.