Шумерские ночи - Александр Рудазов

Мгновенно разразился спор. Юные аристократы требовали исполнить условия сделки и отдать им слиток. Рыбак же, которого обуяла жадность, желал расторгнуть сделку и оставить слиток себе. Юнцы попытались отнять золото силой, но их противник оказался недюжинным силачом — он вооружился веслом и пригрозил размозжить голову всякому, кто попытается его ограбить.

Так все пятеро и оказались здесь, перед очами справедливого эна.

Натх-Будур думал недолго. Дело и впрямь оказалось непростым, но император не зря столь ценит ум сего государственного мужа. Эн пожевал благословенно полными губами и объявил:

— Все просто. Чтобы не было споров и раздоров, я заберу этот золотой слиток в казну, а вам взамен дам… плетей. Всем плетей!

Восхищенные мудростью судьи, спорщики удалились, провожаемые копьями добрых стражников. А перед эном встали два других человека.

— Кто вы, люди, пришедшие ко мне за помощью? — взял кисточку винограда Натх-Будур. — Чем я могу услужить вам, что я могу для вас сделать?

— Выслушай меня, о справедливейший, и рассуди дело по справедливости! — сделал шаг вперед один из жалобщиков. — Я Нермекеленен, несчастный хаттийский купец — обманутый и ограбленный!

— Кто обманул и ограбил тебя, бедный человек? Поведай мне все, ничего не утаивай.

— Дело было так, о справедливейший. Я прибыл в ваш прекраснейший на свете город с грузом ценных тканей и дорогих притираний. Меня сопровождали два помощника и молодой раб — очень ценный раб, которого я также намеревался продать в вашем городе. Однако для меня стало неожиданностью то, что по новому закону, изданному недавно вашим императором…

— Да будет он жив, цел, здрав! — благосклонно улыбнулся эн.

— Да будет. Так вот, согласно этому новому закону всякий владелец раба, вводимого в город, обязан уплатить за него таможенный сбор — и не самый маленький.

— Да, таков закон. Ты ведь уплатил сбор как подобает, добрый купец?

— О-о… нет, о справедливейший… — стушевался Нермекеленен. — Я… я посчитал, что императорская казна столь богата и обильна, что не случится ничего страшного, если там не отыщется этой крошечной толики моих денег. Я… я дал своему рабу одежду свободного человека и велел ему пройти в город, притворившись свободным человеком. Однако после этого он отказался возвращать одежду, заявив, что, получив одежду свободного, он тем самым был освобожден мной, своим хозяином, и перестал быть рабом…

— Весьма интересная история, — благосклонно кивнул Натх-Будур. — А ты что скажешь, о человек, чьего имени я пока не знаю?

— Мир тебе, о справедливейший из судей, — смело выступил вперед второй жалобщик. — Мое имя Нук, и до недавнего времени я действительно был рабом этого человека. Я был очень дорогим рабом — я умею читать и писать, знаю счет до шестидесяти шести десятков, дважды украдкой ел грецкие орехи и умею фехтовать на мечах. Я способен быть как секретарем, так и телохранителем своего господина. Но мой последний господин дал мне одежду свободного человека — разве это не значит, что я стал свободным? Говорится в императорском законе, что всякий, кому господин дал одежду свободного, становится свободным.

— Я дал тебе одежду только на время, о неблагодарный! — вскинул руки к потолку Нермекеленен.

— Однако теперь она на мне — и кто скажет, что я должен ее возвращать? Рассуди же нас, о справедливейший из судей!

— Да, рассуди нас! — закивал купец.

Натх-Будур облизал мягкие и пухлые пальцы, перемазанные сладчайшим соком винограда, немного подумал и одарил собравшихся медом своих речей:

— Все просто. Ты заплатишь штраф за то, что хотел обмануть императорскую казну. А ты вернешь полученную обманом одежду и станешь отныне казенным рабом. И вы оба получите плетей. Всем плетей!

Восхищенные сказочной мудростью эна, спорщики покинули помещение. Казенный раб шел голым, прикрывая чресла, — добрые стражники любезно помогли ему освободиться от ненужной более одежды.

— Как же приятно помогать людям в беде… — закатил глаза Натх-Будур. — Кто следующий?

Следующими были две молодые семейные пары. Двое мужчин и две женщины. Обе женщины держали на руках младенцев, но один из них шевелился и издавал сопящие звуки, а второй пребывал в гробовом молчании…

— О справедливейший, прошу тебя, вели этой злыдне вернуть моего ребенка! — взмолилась женщина с молчащим свертком.

— Не ври! Не ври эну в глаза, мерзавка! — завизжала вторая женщина. — Мой ребенок при мне, твой — при тебе! Иди теперь в Кур или куда хочешь!

— Ну-ка, объясните мне все поподробнее, — заинтересовался Натх-Будур.

Оказалось, что эти две пары живут по соседству. Они одновременно вступили в брак, одновременно же у них родились сыновья. Но вот в один ужасный день один из младенцев умер…

Насчет того, что было дальше, версии разошлись. Одна женщина голосила, что другая, увидев, что ее ребенок умер, тихо прокралась в соседский дом и обменяла своего мертвого на ее живого. Вторая же женщина утверждала, что ничего подобного не было, что ее ребенок всегда оставался жив, а ее соседка выдумывает несусветную чушь.

— Рассуди нас, о справедливейший! — произнесли женщины хором. — Скажи, чей это ребенок!

— Все просто, — сложил руки на прелестно округлом животе Натх-Будур. — Младенца я заберу… хотя нет, младенца можете оставить себе. Пожалуй, тогда мы… хм, довольно запутанное дело…

Немного подумав, великий и мудрый эн вспомнил о Креоле, сидящем по левую руку. Тот без малейшего интереса разглядывал жалобщиков, одновременно ковыряя в ухе тонкой палочкой из слоновой кости.

— Что скажешь, маг? — спросил Натх-Будур. — Можешь спросить духов или погадать иным образом о том, чей это ребенок?

Креол сощурился, пристально рассматривая ауру родителей и младенцев — как живого, так и мертвого. За последнее время он неплохо набил руку в этом деле.

— Ничего сложного, — хмыкнул маг. — Мать живого младенца — вот эта.

— Ага! — возопила торжествующая женщина. — Я же говорила, говорила!

— Зато отец — не ее муж, а вот этот человек, — указал на мужа другой женщины Креол.

— Что-о-о-о?! — завизжала бедная мать.

— Ах ты, гнусный блудник! — накинулась с кулаками на мужа вторая женщина.

— Мерзкая блудница!!! — взревел второй мужчина, отвешивая жене оплеуху.

Уже не вспоминая ни о каком суде, все четверо сцепились в бранящийся и дерущийся клубок.

— Ха-ха-ха! — радостно рассмеялся Натх-Будур. — Ха-ха-ха! Прекрасно! Дело решено к всеобщему удовлетворению! Всыпать им всем плетей и пусть уходят! Всем плетей!