Миры Айзека Азимова. Книга 2 - Айзек Азимов

— У нее ужасный вкус, — сказала Артемизия.

— Придется привыкнуть, — ответил Байрон, подражая ее капризному тону. Она вспыхнула и сердито отвернулась.

Байрон понимал, что ее смущает теснота и все, что с ней связано. Дело не только в тиранитской пище. Не было, например, отдельных спален. Большую часть корабля занимали машинный отсек и рубка управления. (В конце концов, это же военный корабль, а не прогулочная яхта, подумал Байрон.) Был еще склад и маленькая каюта с двумя ярусами по три койки с каждой стороны, а в небольшой нише возле каюты — туалет.

Все это означало тесноту и полную невозможность уединения. Это означало также, что Артемизии придется считаться с отсутствием на борту женской одежды, зеркала и ванной.

Что ж, пусть привыкает. Байрон считал, что сделал для нее вполне достаточно.

Почему бы ей не оценить его усилий по достоинству? Могла бы и улыбнуться хоть иногда. У нее прелестная улыбка, и вообще она ничего, если не принимать во внимание характер. Но характерец!..

Ладно, хватит терять время впустую на эти размышления!

Хуже всего было положение с водой. Тиран — пустынная планета, вода там редкость, и люди знают ей цену. На корабле вода для умывания почти не использовалась. Солдаты мылись, высадившись на планету. Считалось, что во время перелета немного грязи и пота не повредит. Даже для питья воды вряд ли хватало на дальний рейс. Воду нельзя ни концентрировать, ни дегидрировать — ее приходится запасать в натуральном виде. Проблема осложнялась тем, что содержание воды в тиранитских концентратах было очень низким.

На корабле были установлены устройства для вторичного использования воды, выделяемой телом, но Байрон, разобравшись в их назначении, почувствовал тошноту и отключил их. С химической точки зрения это разумная процедура, но к таким вещам необходимо привыкнуть.

Второй взлет прошел сравнительно гладко, и Байрон проводил время, упражняясь в пилотировании. Компактный пульт управления лишь отдаленно напоминал те, к которым он привык на Земле. Раздумывая над назначением того или иного прибора, Байрон записывал свою догадку на бумажку и прикреплял ее у соответствующего устройства.

В пилотскую рубку вошел Джилберт. Байрон взглянул на него через плечо и спросил:

— Артемизия в каюте, надо полагать?

— Где же ей еще быть?

— Когда увидите ее, передайте, что я буду спать здесь, в пилотской рубке. Советую вам сделать то же, чтобы каюта была полностью в ее распоряжении. — И, помолчав, пробормотал вполголоса: — Только капризной девчонки нам тут и не хватало.

— Вы тоже не без греха, Байрон, — заметил Джилберт. — Вспомните, к какой жизни она привыкла.

— Я помню. И что же? А к какой жизни привык я? В конце концов, я тоже родом не из шахтерской семьи с пояса астероидов! Я родился на самом большом ранчо Нефелоса. Но нужно уметь приспосабливаться к обстоятельствам! Черт возьми, я же не могу растянуть корабль! Он может взять лишь небольшой запас пищи и воды, и я не виноват, что здесь нет ни душа, ни ванной. Она злится на меня, словно это я сконструировал корабль!

Для него было большим облегчением выкрикнуть все это в лицо Джилберту.

Но тут открылась дверь и появилась Артемизия. Она холодно сказала:

— На вашем месте, Байрон, я воздержалась бы от криков. Вас слышно по всему кораблю.

— Это меня не беспокоит, — парировал Байрон. — А если вам не нравится на корабле, вспомните, что, если бы ваш отец не пытался убить меня, а вас — выдать замуж, мы бы здесь не оказались.

— Не смейте говорить о моем отце!

— Я буду говорить, о чем захочу.

Джилберт зажал уши руками:

— Я вас умоляю!

Спор мгновенно оборвался. Джилберт предложил:

— Не обсудить ли нам сейчас конечную цель? Ведь совершенно очевидно, что чем быстрее мы долетим куда-нибудь и выберемся из корабля, тем легче нам всем будет.

— Согласен с вами, Джил, — сказал Байрон. — Куда угодно, лишь бы избавиться от ее стенаний. А еще говорят о женщинах на космических кораблях!

Артемизия проговорила, обращаясь исключительно к Джилберту:

— Почему бы нам совсем не уйти из района туманности?

— Не знаю, как вы, — немедленно отреагировал Байрон, — а я собираюсь вернуться на свое ранчо и кое-что предпринять в связи с убийством отца. Я остаюсь в королевствах.

— Я не имела в виду улетать навсегда. Только до тех пор, пока нас не перестанут искать. Не знаю, что вы собираетесь делать со своим ранчо, но знаю, что вы его не получите, пока империя тиранитов не разлетится на куски. Извините, но я как-то не вижу вас в роли крушителя империй.

— Не волнуйтесь о том, что я хочу предпринять. Это мое дело.

— Могу я внести предложение? — мягко спросил Джилберт и, истолковав молчание как согласие, продолжил: — Предположим, я скажу вам, куда мы должны лететь и что делать, чтобы разбить империю на куски, как выразилась Артемизия.

— Да ну? И как же вы предполагаете это сделать? — поинтересовался Байрон.

— Мой дорогой мальчик, вы проявляете очень забавный скептицизм, — улыбнулся Джилберт. — Вы не верите мне? Вы считаете, будто мое предложение — обязательно глупость. А ведь это я вывел вас из Дворца.

— Я помню об этом и очень внимательно слушаю.

— Ну и прекрасно. Я двадцать лет ждал возможности сбежать от тиранитов. Если бы я был обычным гражданином, я давно бы сделал это, но из-за своего проклятого происхождения я постоянно находился у них на глазах… И все же если бы я не был Хинриадом, то не смог бы присутствовать на коронации нынешнего Хана Тиранитского и не наткнулся бы на тайну, которая однажды уничтожит самого Хана.

— Продолжайте, — сказал Байрон.

— Путешествие с Родии на Тиран и обратно совершалось, разумеется, на тиранитском военном корабле. Корабль был похож на этот, только намного больше. Полет туда прошел без происшествий. Пребывание на Тиране было по-своему забавным, но для моего рассказа это не имеет значения. Однако на обратном пути в нас попал метеорит.

— Что?!

Джилберт поднял руку:

— Я хорошо знаю, что это почти невероятно. Столкновение с метеоритом в космосе, особенно в межзвездном пространстве, явление настолько редкое, что его можно вообще не принимать во внимание. И все же это случается иногда, как вы знаете. И это случилось с нами. Известно, что любой метеорит, даже размером с булавочную головку — а таких большинство, — может насквозь пробить любой корабль, кроме разве что супербронированного.

— Я знаю, — вмешался Байрон. — Это связано с моментом движения, который является производным массы и скорости. Скорость вполне возмещает недостаток массы.