Берия. Лучший менеджер XX века. - Сергей Кремлёв

23 июня 1941 года! На направлении главного удара вермахта!

Отошел Микушев лишь потому, что его соседи очень уж оголили фланги, и возникла угроза окружения.

Это был выдающийся эпизод начала войны… Однако о 41-й дивизии, о генералах Музыченко и Микушеве в хрущевско-поспеловской истории войны, написанной в 1961 году, нет ни слова (Музыченко упомянут как командарм-6 накануне войны в списке других командармов, и все).

Впервые имена этих генералов, сведения о подвиге 41-й дивизии и об обстоятельствах этого подвига появляются лишь в краткой «Истории Великой Отечественной войны» уже «брежневского» издания 1970 года.

Почему?

Не потому ли, что история генерала Музыченко и ряда других генералов оказалась косвенно связанной с именем Берии, причем связана выигрышным для последнего образом?

Иван Николаевич Музыченко начал войну мужественно, но в ходе Киевской оборонительной операции в августе в районе Умани был раненым взят в плен. Вначале содержался в ровенской тюрьме, потом — в лагерях в Новограде-Волын-

ском, Хаммельсбурге, Гогельштейне, Мосбурге. Освобожден он был из плена американцами и 29 апреля 1945 года направлен в Париж, в Советскую комиссию по делам репатриации.

С мая по декабрь 1945 года Музыченко проходил спецпроверку НКВД в Москве. Миновать кабинета Берии он — известный до войны командарм — никак не мог. И вот что получается…

Берия был наркомом внутренних дел по 29 декабря 1945 года. И как раз в декабре этого года закончилась спецпроверка Музыченко, и он 31 декабря 1945 года был возвращен на действительную службу в ряды Красной Армии. Примерно то же произошло и с вернувшимися из плена через Париж генерал-майором Потаповым — бывшим командующим 5-й армией КОВО, и генерал-лейтенантом М.Ф. Лукиным, командующим 19-й армией Западного фронта, который тяжело раненным попал в плен 14 октября 1941 года западнее Вязьмы. Они тоже проходили спецпроверку в бериевском НКВД с мая по декабрь 1945 года и одновременно с Музыченко были возвращены в кадры армии.

Возвращены Берией!

А 30 декабря 1945 года на Лубянку, в НКВД под руководством уже Круглова, был доставлен из опять-таки Парижа бывший командующий 12-й армией генерал Понеделин. Сейчас пишут, что он был пленен в августе 1941 года контуженным, после рукопашной схватки. Однако на немецком фото в изданном в 2006 году издательством «Эксмо» фотоальбоме Франсуа де Ланнуа «Немецкие танки на Украине. 1941 год» Понеделин ни контуженым, ни растерзанным не выглядит. Но вот ордена Ленина и двух орденов Красного Знамени у него на груди нет, как нет и медали «XX лет РККА». Причем на четком фото не видны и дырочки от них на полевом кителе без следов «схватки». Да немцы и не стали бы ордена снимать, тем более перед пропагандистским фотографированием. Скорее всего, Понеделин сам избавился от них, надев перед сдачей в плен новый генеральский китель. Не лучшая для него аттестация.

В плену он тоже вел себя ниже среднего, настроен был антисоветски, но с немцами вроде бы не сотрудничал. Следствие по делу Понеделина длилось пять лет, и лишь в 1950 году его расстреляли (чтобы в 1956 году в общем потоке реабилитировать).

С Понеделиным на Лубянке разбирались тогда, когда Берии там давно не было. А итоговые документы по Музыченко, Потапову, Лукину подписывал еще «изверг» Берия. Конечно, с этими тремя генералами было проще — они и воевали мужественно, и в плену вели себя достойно. И все же — попади даже сильно проштрафившийся Понеделин на Лубянку одновременно с ними, возможно, и он остался бы в живых. Ведь Берия никогда не жаждал лишней, не оправданной обстоятельствами, крови.

Итак, имя Музыченко косвенно связалось с именем Берии. А раз так, то о каких заслугах в войне Музыченко может быть речь? Да и имя Микушева тоже неудобно. Скажи о них, и, смотришь, ненароком может выйти наружу правда о том, почему одни встретили войну в казармах, а другие — в окопах.

Преступно провалился-то прежде всего Западный Особый военный округ Павлова, оголяя фланги и войска Киевского Особого военного округа, преобразованного в Юго-Западный фронт под командованием генерала Кирпоноса. Иначе в КОВО все могло бы пойти по-другому.

Увы, последние предвоенные и первые военные дни были переписаны впоследствии так круто, массив уничтоженных документов ныне так велик, что полностью картину нескольких последних суток перед войной восстановить дьявольски сложно. Однако ясно одно: чем точнее мы реконструируем тот короткий период, тем яснее видна вина не Сталина, а высшего генералитета и особенно «команды» Павлова.

Отец моего коллеги, вятича Вячеслава Егоровича Бутусова — Егор Николаевич Бутусов встретил войну сержантом-пулеметчиком в одной из приграничных частей Киевского военного особого округа. Хлебнув на войне и горячего, и холодного, он скончался в 1969 году, ровно пятидесяти лет от роду. И как вспоминает его сын, когда он, придя из школы, начал рассказывать отцу о неожиданном нападении немцев, то отец возразил ему, что они уже 21 июня 1941 года сидели в окопах. Тоже в Киевском Особом военном округе, но не в составе 41-й дивизии. Не один, получается, генерал Микушев проявил некое «своеволие». Хотя он его, похоже, и не проявлял, а действовал по приказу свыше, пришедшему из штаба округа, преобразующегося в Тернополе в штаб фронта.

А «жертва Берии» — командующий Западным Особым военным округом генерал армии Павлов вечером 21 июня 1941 года слушал оперетту.

Зато подчиненный Берии, генерал-лейтенант Соколов, был на границе.

ВОЙНУ прошляпили маршалы и генералы, но после смерти Сталина всё начали валить на него. Благо, это всемерно поощрял Никита Хрущев. А уж свалить все еще и на Берию после его ареста 26 июня 1953 года — это было для элиты правилом хорошего тона. Ведь иначе могло бы открыться то, о чем я написал выше.

И если уж выстраивать войсковой «рейтинг» виновных в военном провале в первые недели войны, то он будет выглядеть, на мой взгляд, так: Павлов, Жуков, Тимошенко, командующие родами войск РККА, Кирпонос. А в гражданском «рейтинге» я первую позицию отдал бы Хрущеву.

Партийное и государственное руководство Белоруссии, начиная с первого секретаря ЦК КП(б) Белоруссии П.К. Пономаренко, тоже было, конечно, не без греха… Есть сборник документов «Скрытая правда войны: 1941 год» издания 1992 года. Клевещущий на Сталина, злобно антисоветский по своему настрою, он все же является сборником достоверных документов.

Относительно Белоруссии я приведу оттуда лишь два абзаца из обширной докладной записки от 5 июля 1941 года военного прокурора Витебского гарнизона военного юриста 3-го ранга Глинки военному прокурору Западного фронта диввоенюристу Румянцеву. Эта записка не только содержательна, но и хороша в чисто профессиональном отношении. В ней я нашел, между прочим, подтверждение того, что при Берии в НКВД ни о каких нарушениях законности помыслить не могли. Так, в военное время начальник Управления НКВД по Витебской области Мотавкин и замнаркома НКВД Белоруссии Пташкин просили Глинку освободить от судебной ответственности допустившего самоуправство по отношению к заключенным начальника Витебской тюрьмы сержанта ГБ Приемышева.

Просили!

А прокурор гарнизона официально квалифицировал «поведение этих лиц» как возмутительное.

Однако я обещал читателю два абзаца из документа и привожу их:

«Работой начальника гарнизона полковника Редченкова недовольны местные облорганы, заявляя, что он работу не обеспечивает и может провалить. Мое мнение, он просто не в состоянии охватить всей огромной массы вопросов и нуждается в конкретной деловой помощи. Я предложил секретарям обкома и его первому секретарю тов. СТУЛОВУ послать ему на помощь партработников, которых в Витебске скопилось очень много, но все они ходят без дела. Это секретари обкомов и райкомов других областей, члены ЦК, аппарата ЦК Компартии Белоруссии. Однако обком мое предложение не принял, заявив, что он, начальник гарнизона, может сам найти себе людей…

Областные органы, в том числе обком и облисполком (тов. СТУЛОВ, тов. РЯБЦЕВ)… запоздали со многими мероприятиями, в результате чего в городе появилось среди населения тревожное настроение, паника, бегство, бестолковщина и дезорганизация, т. е. появилось то, от чего предостерегал тов. СТАЛИН в своей речи».

Картина безобразная, и хотя немцы заняли Минск на шестой день войны, белорусский ЦК оправдать сложно. Началась огромная война, а многие профессиональные представители политического авангарда общества не могут найти себе дела…

В Белоруссии, впрочем, все осложнил военный цейтнот. А Хрущев на Украине имел достаточно времени для того, чтобы превратить республику в крепость. К тому же только Хрущев входил в состав высшего руководства страны, был членом Политбюро. Когда центральный аппарат НКВД проводил в 1940 году операцию капитана Адамовича, то Хрущев был взбешен, заявляя, что украинский, мол, НКВД и Иван