Северная война и шведское нашествие на Россию - Е Тарле

В архиве секции археологии Академии наук Белорусской ССР имеются записи ряда легенд о зверствах шведов и о партизанах-героях, которые пошли на шведа, но потерпели поражение и были перебиты и закопаны в землю около селении Зеленковичи и Вирово, Пропойского района.

Сохранилась и запись предания о бегстве шведов после их поражения под Лесной и о том, как бегущие шведы разбегались по лесам, а затем бросились к реке Сожу и, переправившись через нее, побежали дальше. Легенда очень метко отмечает бедственные последствия для шведов поражения под Лесной - полную потерю обоза: "Швед под Лясной згубиу боты и штаны, а у Рудни покинуу и шапку".

Упорное сопротивление со стороны народной массы, не только пассивное, но и очень активное, которое вторгшийся неприятель встретил и в Белоруссии и на Украине, сыграло громадную роль в долгой и тяжкой подготовке окончательного успеха, решающего удара, покончившего с нашествием под Полтавой и у Переволочны (или у "Переволочной", как ее часто называют наши документы). И тут прежде всего следует сделать небходимую оговорку, без которой читатель мог бы быть введен в заблуждение и слишком узко, однобоко, неправильно подойти к пониманию того явления, которое смело можно назвать народной войной на Украине в 1708-1709 гг. Спора нет, что во время нашествия классовая борьба крестьянства и неимущего казачества против стремлений землевладельцев ("державцев") затруднить свободный переход крестьян с одной земли на другую продолжалась, так как не в июне 1708 г. она началась и не в июне 1709 г. она окончилась. Спора нет, что долгая, давняя борьба в деревне против упорных крепостнических тенденций "державцев" и помогавшей им и связанной с ними тесными классовыми узами старшины способствовала проявлению энергии и активизации движения "посполитых" против изменнической части старшины.

Но не только в классовой борьбе коренилась основная причина этой особой энергии, этой активизации движения. Не только потому так быстро, так безнадежно и так позорно провалилась в украинском народе опаснейшая измена Мазепы, что Мазепа всегда держал сторону крепостников-землевладельцев, а также богатеев в городе и считался противником неимущей массы и в селах и в городах. И не потому представители изменнической части старшины (их было меньшинство, а не большинство) должны были спасаться поспешным бегством при первых же поползновениях осуществить свои планы, что народ внезапно почувствовал к ним обострение классовых враждебных чувств, а потому, что они были изменниками, предателями родной страны, христопродавцами, желавшими иод водительством шляхтича Мазепы предать и отдать Украину полякам и шведам. И когда часть запорожцев пошла за ненавидевшим Москву Костей Гордиенко, отдалась в подданство Карлу и стала вместе с Карлом осаждать Полтаву, то и Костя и все, кто с ним был, тоже сейчас же превратились в глазах населения в христопродавцев, и в городах и в селах, где ни разу не ступала даже нога шведского солдата и где о шведах знали только понаслышке, образовывались партии крестьян и горожан, и партизанщина направлялась против бродивших по стране отрядов запорожцев и беспощадно их истребляла, потому что вполне справедливо приравняла изменников к иноземному врагу, на сторону которого они перебежали. И уж тут элемент классовой вражды был совершенно ни при чем: ведь Запорожье всегда было как бы обетованной землей для убегавших из Украины крестьян. Но достаточно было измены запорожцев,. пошедших за Гордиенко, чтобы на уничтожение Яковлевым Запорожья стали смотреть как на ликвидацию гнезда измены, и что бы ни писали теперь Андрусайк и другие "щирые украинцы", украинский народ считал предателями вовсе не Галагана и Даниила Апостола, деятельно помогавших справиться с мазепинцами, а именно этих самых мазепинцев.

Классовые отношения никак нельзя упускать из виду при анализе народного сопротивления шведскому агрессору и его союзникам, но сводить к классовой борьбе все это движение - значит не понимать в нем самого существенного, значит игнорировать руководящий мотив движения и за деревьями не видеть леса.

В разгаре страшной борьбы гетман Украины Мазепа, человек, пользовавшийся долгие годы неограниченным доверием царя, внезапно перешел вместе с некоторыми членами казацкой старшины на сторону Карла.

У нас есть свидетельство о том, что Мазепа начал готовиться в глубокой тайне к измене еще в 1701 г. и уже более определенно - в 1705 г. И если мы говорим о его "колебаниях", то должны категорически оговориться: "колебания" Мазепы вызывались вовсе не "существом" вопроса - тут колебаний никаких не было. Мазепу явно одолевали лишь сомнения, во-первых, в выгодности для него лично подобного предприятия и, во-вторых, когда именно должен быть признан благоприятным момент для того, чтобы по возможности уменьшить риск этого опаснейшего шага. Излишне прибавлять, что было бы. до курьеза ошибочно придавать всем этим "колебаниям" изменника значение каких-либо сомнений морального характера. Мазепа решился потому, что ошибочно поставил ставку на победу Карла, которая сулила ему положение "князя Украины". Домыслы Грушевского и других о патриотических украинских целях и т. д. фантастичны и извращают всю картину событий в угоду тенденциям авторов.

Мазепа жестоко ошибся в этом своем решении: поставив все на карту шведской "непобедимости", он все и проиграл. Но "загадочности" в его поведении не было ни малейшей. А в своей убийственной непоправимой ошибке он стал быстро убеждаться еще задолго до Полтавы.

История всех "колебаний" Мазепы от 1705 г., когда ему впервые предложил Станислав Лещинский изменить России, до конца октября 1708 г., когда он вдруг сбросил маску и явился с казачьим отрядом в шведский стан, изложена в очень важном, даже во многом совсем незаменимом документе, что не мешает ему быть часто явно лживым. Но этот документ во многом ускользает от возможности сличений и проверок. Это письмо младшего друга и довереннейшего, близкого Мазепе человека, генерального писаря Орлика, написанное им из его долгой эмиграции к концу его жизни, в 1721 г., и направленное к митрополиту рязанскому и муромскому Стефану Яворскому{25}. В этом показании клеврета Мазепы, писанном через 12 лет после Полтавы и после смерти Мазепы, нас интересует главным образом, как обозначилось решительное расхождение между Мазепой и подавляющим большинством украинского народа, или, точнее, между Мазепой с ничтожной кучкой приставших к нему и всем остальным украинским народом. Еще сидя у себя в Белой Церкви летом 1708 г., Мазепа стал колебаться и сильно сомневаться в том, что стоит ли переходить на сторону Карла. Гетман был в этот момент "одержим великою боязнию и в словах кающегося того своего начинания". Он каялся перед Орликом, а Орлик тоже в это самое время, как он признает, якобы колебался и сомневался: стоит ли выдать Петру гетмана и не погибнет ли он, Орлик, как погибли Кочубей и Искра, так как царь продолжает верить Мазепе{26}. Решил не выдавать Мазепы, очень за себя боявшегося, бывшего "в боязни и небеспеченстве". Но сообщники, собравшиеся в Белой Церкви, окончательно убедили гетмана, который, однако, потребовал от них "присягу с целованием креста и евангелиа святого", что они его не выдадут. Они дали присягу и стали торопить Мазепу с отъездом к королю Карлу. А он сначала рассердился на своих сообщников и сказал: "Бери вас чорт! Я, взявши з собою Орлика, до двору царского величества поеду, а вы хоч пропадайте". Но, выбранившись, сделал по их желанию. Он послал письмо к графу Пиперу в шведский лагерь и тотчас получил, конечно, благоприятный ответ. Условились встретиться при переправе короля через Десну. Мазепа прибыл в Борзну. Когда же племянник Мазепы Войнаровский известил его, что едет в Борзну сам Меншиков для встречи с гетманом, то Мазепа, явно испугавшись и полагая, что князь уже что-то проведал, мгновенно решился: "...порвался (сорвался с места. - Е. Т.) нечаянно Мазепа, як вихор, и поспешил в вечер, поздно того ж дня в субботу до Батурина", затем 23 октября переправился через Сейм, 24-го переправился через Десну и явился к генералам Карла XII. Королю он представился 28 октября.