Меч, палач и Дракон - Александр Рау

— Герцог, умерьте пыл. Блас — отличный вояка. Он прав. А девчонка перебеситься и успокоиться, — эти слова Агриппы д'Обинье услышали маг, гвардеец и принцесса, покидая залу.

— Любовь моя, я поражен в самое сердце! — честно сказал Гийом, пройдя вслед за принцессой в ее покои.

— Ты меня еще плохо знаешь, — усмехнулась она, — Я не могла позволить Гальбе захватить всю власть — он посмел распоряжаться мной!

Ангела на миг спрятала лицо в ладонях.

— Господи, столько дел. Переезд — это не шутка. Одних сундуков с вещами наберется на десяток карет. Плюс собраться свиту, все подготовить. Это не должно выглядеть как бегство, — прежняя бравада исчезла с ее лица, — Ги, я сомневаюсь, колеблюсь, немножко боюсь.

— Я знаю, — ласково сказал он, обнимая девушку, — Я с тобой.

Эти три слова успокоили принцессу. Ангела знала, что значит его верность и помощь, верила в любовь. Любовь несчастную, почти безответную — виделись редко, но крепкую, выдержавшую три года.

— Храбро рыцаря всегда ждет награда. Пусть он помнит об этом, — прошептала она и поцеловала его в шею.

Бывший королевский чародей, боевой маг с двадцатилетней практикой, один из самых опасных людей Камоэнса с трудом держался на ногах. Он давно не справлял дней рождений, только отмечал про себя возраст — во время пути из Алькасарар в Камоэнс ему стукнул сорок лет.

Его внешность тридцатилетнего менялась мало — лекарь и целитель Готье — друг, оставшийся за морем, — надежно зафиксировал возраст. Маги, если не погибают от яда, кинжала или топора палача, живут очень долго.

В его жизни было много женщин, но такого крепкого всепоглощающего чувства Гийом не испытывал с юности. Голова кружилась так сильно, что маг едва не падал, язык отказывал ему, заставляя нести глупости.

Ангеле — двадцать один. Она молода и прелестна, но он знал женщин красивее. В больших карих глазах принцессы: притягательных, добрых, умных, веселых, иногда озорных, было то, что держало его крепче любых пут и цепей. Как мотылек тянется к свету, рискуя сгореть в огне, так и Гийом тянулся к ее теплу и ласке, готовый пересилить все невзгоды.

Их губы сошлись, глаза закрылись, жадные руки стали ласкать и сжимать тело любимого человека. Ангела упала на широкую софу позади нее, маг не мог удержаться.

— Осторожней, — тихо рассмеялась за их спиной Кармен Феррейра, — Закрываться надо, — и уже серьезным тоном, — Бойтесь злых глаз, Гальба будет рад любой сплетне.

— Мы увлеклись, — принцесса чмокнула встающего мага, — спасибо, эти мгновения сняли мрак с моей души. Я снова полна сил.

Гийом вышел, его долгое присутствие породило бы слухи, а так к их дружбе все уже привыкли. Две сплетни, пущенные в самом начале их знакомства, надежно прикрывали влюбленных. Первая, дескать, маг бегает к фрейлинам, маскируясь, покупая их любовь за бриллианты; вторая — это прикрытие для тайных встреч чародея.

Ангела собирала личные вещи и драгоценности, контролировала служанок, пакующих платья и обувь. Она была принцессой, и жить в загородном дворце — изрядно запустелом — хотела соответственно статусу.

Кармен, уже знавшая от мужа о ссоре с герцогом, была не так спокойна.

— Карты, Ангела, предостерегают от поездок.

Лакеи, посланные за фрейлинами и свитой ее маленького двора, находившимися вне дворца, возвращались вместе с последними.

Ангела навестила Хорхе-младшего, спустившись на этаж вниз. Она очень любила племянника, с самого его рождения занималась воспитанием. Нянчилась сама, не доверяя слугам. Почти заменила двоюродному брату мать, которая выпила яд, предназначенный для Хорхе, когда ее сыну было всего два месяца.

Семилетний крепыш усердно рисовал рыцарей. Он очень любил книжки об их подвигах. Случалось так, что только обещанием прочитать еще одну Ангела подкупала его послушание. Характер у принца был фамильный — упрямый и сложный.

Ангела улыбнулась. Нянькам удалось отвлечь его от мыслей об отце.

— Мы едем за город. В лес. Будем кататься на пони, — сообщила она ему новость.

— Не хочу пони. Хочу большую лошадь. Настоящую. Как у папы или Бласа!

— Хорошо! Обещаю, Блас даст тебе свою — прокатиться. Поедем?

— Поедем, но не даст на раз, а подарит! — у сына Хорхе были задатки отца. Он умел добиваться желаемого.

— Хорошо.

По возвращению принцесса обнаружила неожиданную гостью. Мария де Тавора, терпеливо внимала поэту-придворному, восхвалявшему (о чудо) не ее красоту, а мягкий нрав и отзывчивую душу, и не рифмованными строфами, а лестными словами.

Ангела подумала, что это герцогиня просто пообещала ему денег, надеясь откупиться. Поэт принцессы был нудноват, но плодовит.

— Мария, я рада вас видеть, — Ангела приветливо улыбнулась.

Ее не всегда нравилось поведение де Тавора, но конфликтов между ними никогда не было.

— Взаимно, — лицо герцогини, что крайне необычно, было немного мрачным и суровым, — Я пришла к вам ненадолго. Дать дружеский совет.

— Слушаю, — принцесса присела на высокий и жесткий хальцедский диван рядом с ней.

— Не лезьте в политику, Ангела. Явно не лезьте. Будет больно. Мы — женщины — управляем миром через любовь мужчин, их страсть и желание. Второе чаще. Любой другой путь опасен. Лучше строить красивую дурочку, чем выпячивать ум.

— Весьма интересно. Вас Гальба подослал?

— Молодость — время, когда можно жить, не советуясь с головой, — де Тавора вздохнула, — Я вас предупредила. Из-за личной симпатии, когда-то сама была такой, и из жалости. Этот мир мужчин, научитесь управлять ими, иначе они изломают вашу жизнь. Это важнее, чем игры в королеву. Прощайте.

Этим же вечером мендорцы наблюдали редкое зрелище. Королевский кортеж следовал из столицы за город, в старую летнюю резиденцию, расположенную в полудне пути. Горожане видели принцессу и наследника, что махал им рукой, сидя на лошади капитана гвардии — широкоплечего Феррейра.

Глашатаи объявили, что врачи рекомендовали принцу кедровый воздух и купание в целебном озере, чтобы снять с сердца печаль. Поэтому двор принцессы и переезжает за город.

Объяснение было простым и понятным, но ему верили неохотно. Противоречивые слухи поползли по городу.

Глава 19

Гийому понравился загородный дворец властителей Камоэнса — большое двух этажное здание с двумя сотнями комнат, медленно умирающее от одиночества. Дерево маг любил больше, чем камень. Этот дворец, сделанный из окрестного кедра, дышал вместе с окружавшим его бором. Как и все вспомогательные здания, и несколько соседних вил давно умерших фаворитов почивших монархов.