Осколки безумия - Ульяна Соболева

— Уведите, я потом с ней разберусь.

Когда меня тащили к выходу, переступая через тела, больно скрутив мне руки и подталкивая пинками в спину, я обернулась и моя душа окаменела. Он даже не смотрел мне вслед. Он целовал ту самую рыжеволосую женщину, зарывшись пальцами в ее шикарные волосы. Я перестала сопротивляться, сил не осталось совсем, меня подняли на руки и понесли. Я закрыла глаза. Нет, я не плакала. У меня уже не осталось слез. Я просто истекала кровью. Внутри меня умирало все…черт возьми, все, кроме проклятой любви к нему.

Меня бросили в жалкое подобие темницы. Скорее подвальное помещение, разделенное на секторы с решетками, где кроме меня томились другие узники. Я упала на пол. Но боли не почувствовала, прислонилась щекой к ледяному кафелю и закрыла глаза. Я не знаю сколько времени пролежала там. Наверное, несколько часов. Внутри все горело. В голове нарастал дикий рев, в горле пекло от жажды. Я умираю? Или еще нет? Я должна умереть раньше, чем он убьет меня своими руками.

В тот самый момент, когда почувствовала первые судороги и позывы к голодной рвоте. Лязгнули замки, мне швырнули пакетик с кровью. Словно сквозь туман я услышала голоса охранников:

— С чего бы такая милость? Другие подыхают от голода уже несколько суток, а эту только притащили и сразу кормить. Трахнуть бы сучку и в яму.

— Хозяин приказал накормить…значит у него насчет нее свои планы.

— Да какие нахер планы? Ты ее видел? Кожа да кости. У меня на такое не встанет.

— Ты ж сказал, что трахнул бы ее.

— Ну, дал бы в рот раз другой…глаза у нее красивые…

— Железная логика — красивые глаза, значит надо дать в рот.

— Да еще и присматривать за ней…На хрен надо? Не понятно.

Они громко заржали, а я из последних сил поползла к пакетику…протянула руку и замерла. Я сейчас поем…а дети? Они там голодные. Что если я больше не получу еды? Вдруг мне удастся утащить этот пакет, если я останусь жива?

Но я чувствовала как умирают мои клетки, сжимая пакет холодными пальцами, я погружалась в сон, а может, теряла сознание. Перед глазами проплывали картины из прошлого…и везде он. Его глаза, улыбка, его нежные руки…и кровь, повсюду, я тону в этой крови и Ник тонет.

А потом меня вырвали из оцепенения пинками под ребра.

— Твою мать! Нет, ты это видел? Сучка не жрет! Она решила здесь сдохнуть, а с меня потом три шкуры спустят. А ну ка держи ее, я напою насильно. Открой рот, тварь! Давай!

Я стиснула зубы, но они были в тысячи раз сильнее, больно давили мне на щеки и в горло полились первые капли.

— Сказал привести ее к нему…и как? Полудохлую тащить? Пей…ну пей же ты.

Я поперхнулась, закашлялась, и инстинкт переборол мое упрямство, вцепилась дрожащими руками в пакет и высушила до дна. Задыхаясь, содрогаясь всем телом. Меня тут же скрутило пополам, и я вырвала на пол.

— Давай еще…она отторгает из-за голода. Еще тащи.

Второй пакет пошел лучше, и я почувствовала, как ко мне возвращаются силы, медленно вливаются в онемевшее тело, а вместе с ними возвращается боль. Стискивает костлявыми пальцами мое сердце и сдавливает грудь, мешая дышать. Звуки стали более отчетливыми и я понимала, что здесь в подземелье нас сотни. Пленники безумного короля. Несчастные которые сами шли к нему в руки, умирая от голода. Посмотрела на охранников. Один из них все еще сжимал мои щеки, а другой переминался с ноги на ногу.

— Пришла в себя. Давай подними ее и пошли. Я к вечеру еще хочу поучаствовать в празднике. А то все там развлекаются, а мы стережем эти полутрупы отказников.

Меня рывком подняли с пола и я пошатнулась. Голова все еще кружилась, а в висках пульсировало дикое желание вцепиться в этих ублюдков и рвать ногтями и клыками.

— И что он будет с ней делать? А? Грязная, ободранная. Ладно, других трахал, а ее?

— Заткнись. Не нашего ума дело. Отведем и отдохнем немного. Я стащил красного порошка с общего пиршества.

Меня толкнули в спину.

— Давай, иди сама. Я таскать тебя не буду.

Когда меня вывели снова в коридоры я наконец-то вздохнула. Все еще доносились звуки музыки, хохот, звон разбитого стекла. Но мы не пошли в сторону адского праздника, мы свернули к узкой лестнице, спиралью ведущей наверх. Видимо, в покои самих хозяев. Поднялись на последний этаж, и один из охранников отворив дверь, втолкнул меня вовнутрь. Узкая комната, без окон, практически без мебели. Только шикарная двуспальная кровать, кресло и стеклянный бар со спиртными напитками. На потолке зеркала. Внезапно послышался треск материи, и я вдруг поняла, что с меня содрали платье, прикрылась руками и прижалась к стене. В тот же момент послышался хриплый, звенящий от ярости голос моего мужа:

— Твою мать, я просил ее раздевать? Пошел нахрен отсюда!

Зажмурилась и вжалась в стену. Хлопнула дверь, послышались шаги, и я скорее угадала чем увидела, что Ник стоит напротив меня. Еще несколько шагов и он совсем рядом, на плечи легла жесткая материя, и я машинально закуталась в кожаный плащ и открыла глаза. Наши взгляды встретились, и тело пронизал ток, пригвоздив меня к полу. Нет, в его глазах не было жалости. Они, налитые кровью, с мешками под нижними воспаленными веками, затуманенные наркотиками, просто царапали мое лицо. Он рассматривал…как подопытное насекомое. Скрестив руки на груди.

— Не ожидал, — скрипучий голос, не похожий на его собственный.

Я молчала, смотрела на него и дрожала, плотнее кутаясь в его плащ.

— Почему отказалась от еды и зачем пришла?

— Твои дети умирают от голода, — хотела крикнуть, а получился жалкий срывающийся шепот. Никакой реакции, закурил, продолжая смотреть.

— У нас есть условия для вашего клана, и оно очень простое — вы отказываетесь от власти и отдаете все в руки нашего клана. Взамен вы получаете еду и жизнь. Те, кто примкнут к нам так же вернут все привилегии. И никакого Совета. Вся власть только наша.

Я усмехнулась, потрескавшимися губами:

— Ваши…чьи ваши? С каких пор ты стал чужим? Клан Черных Львов и твой клан. Мы голодаем. Ты вообще себя слышишь? Твои дети умирают от голода. Твоя Ками…твоя принцесса спит, потому что когда она просыпается у нее начинается ломка от дикой жажды!

Он сделал несколько шагов к бару и наполнил свой бокал виски.

— Хочешь выпить?