Пленники надежды - Мэри Джонстон
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Он пришел в себя, почувствовав холодную воду на своем лице, и, открыв глаза, увидел склонившуюся над ним Патрицию, с побелевшим лицом, трагическими глазами и плотно сжатыми губами. Она сбегала к реке, находящейся в ста ярдах, набрала воды в его шапку и, намочив свой шейный платок, положила ему на лоб. Ее руки были изранены и кровоточили, и, увидев их, он вскрикнул.
— Это пустяки, — молвила она. — Мне пришлось передвигать этот камень.
Хотя Лэндлесс еще не совсем пришел в сознание, его взгляд упал на огромный камень, на котором виднелись пятна крови.
— Я неудачно упал, — сказал он нетвердым голосом, но стараясь говорить небрежно и непринужденно, потому что видел тревогу в ее глазах. — Но теперь все хорошо. Пойдемте. Нам надо спешить. Нельзя терять времени.
Говоря, он попытался встать, но его тотчас пронзила боль, и он осел на землю, чувствуя дурноту.
— О, вы не можете идти! — В голосе Патриции послышалось рыдание. — Все дело в вашей ступне. Тот камень упал прямо на нее.
Полежав несколько мгновений с закрытыми глазами, он сел и, ножом разрезав мокасин, посмотрел на свою ногу.
— Да, моя нога размозжена. И с этим ничего не поделаешь.
Они долго смотрели друг на друга в безнадежном молчании, затем Патриция тихо спросила:
— Что мы будем делать?
— Надо идти дальше, — ответил Лэндлесс. — Если мы останемся здесь, нас ждет смерть.
Держась за склон, он заставил себя встать и мгновение постоял с глазами, потемневшими от боли, затем, стиснув зубы, сделал шаг вперед. Его бронзовое лицо побледнело, на лбу выступил пот, но он сделал еще один шаг. Патриция, по щекам которой текли слезы, положила его руку себе на плечи.
— Я буду вашим костылем, — молвила она, тщась улыбнуться. — И понесу мушкет.
Перед ними возвышался крутой травянистый склон, на верху которого серели утесы и росли кедры, земля здесь была увита багряными вьюнками, а подножие утесов окружало беспорядочное скопление валунов. Они поднимались по этому склону, идя так медленно, словно это была гора из одной из сказок "Тысячи и одной ночи", отступающая все дальше по мере их продвижения вперед. Дважды Лэндлесс, пошатнувшись, падал на одно колено, но, когда после целой вечности, полной боли и мук, они добрались до середины склона и Патриция попыталась уговорить его отдохнуть, он покачал головой и жестом показал на узкое усеянное валунами плато у подножия скал.
Как всегда, не прекословя, она повернулась к утесам, и после еще одного мучительного восхождения они оказались в своего рода блокгаузе, созданном самой природой, одну стену которого составляли отвесные утесы, а остальные — валуны различных размеров.
Над их головами сияло голубое небо, внизу, в проемах между валунами сверкала река и стояла разноцветная стена леса. Дул крепкий ветер, неся с собою красные листья, срываемые с вьюнков, обвивающих скалы, и бросая их вниз.
— Высокие серые утесы, — странным голосом проговорила Патриция, — и ветер Мартынова дня. И река, текущая под ярким солнцем.
Лэндлесс упал.
— Дальше мне не пройти, — сказал он. — Господи, помоги мне!
— Вряд ли кто-то другой смог бы пройти так далеко, как вы, — ответила она. — Что нам делать теперь?
— Вы должны пойти дальше без меня.
— О чем вы? — гневно вскричала она. — Я вас не понимаю.
— Послушайте, — настойчиво проговорил он, с усилием подвинувшись ближе к ней. — Отсюда до водопада недалеко, всего несколько миль, а до индейских деревень, стоящих над ним, и того ближе. Доберитесь до одной из этих деревень, и там вам хотя бы не будут грозить эти дьяволы. Мы сохранили наш отрыв от них, и, возможно, они не доберутся до этого места еще несколько часов. А когда доберутся, я, с Божьей помощью, смогу задержать их здесь еще не на один час. Это место представляет собой природную крепость, а мушкетов у них нет. Они не возьмут меня, пока не иссякнут мои боеприпасы, а вам известно, что у меня еще имеется немного пороха и пуль. Они будут думать, что вы здесь, со мной, что вы прячетесь за этими валунами…
— Так оно и будет! Я буду здесь, с вами! — возмущенно крикнула она.
— Нет, нет, вы должны пройти через этот проем в утесах, что виднеется справа, и как можно быстрее двинуться по берегу в сторону устья реки. Бог даст, завтра вы уже окажетесь в безопасности. Это единственный путь. Остаться здесь — значит попасть в их лапы. И вы не должны мешкать. Вам надо уйти прямо сейчас.
— А вы… — шепотом промолвила она.
— Не все ли равно, когда я расстанусь с жизнью: нынче или через несколько недель? Я огорчен вот этим, — он взглянул на свою ногу, — потому что из-за этого я не могу препроводить вас туда, где ваша безопасность будет полной. В остальном же это не имеет значения. Сударыня, вы теряете время.
Ее грудь судорожно вздымалась, одной ногой она постукивала по земле, и в ее чудных глазах читалось нечто такое, чего он не мог понять.
— Я не уйду, — молвила она наконец.
ГЛАВА XXXV
ЛОДКА, КОТОРОЙ НЕ БЫЛО
— Не уйдете? — вскричал Лэндлесс.
— Нет, не уйду! — с жаром ответила она. — Как вы можете так думать обо мне? Послушайте, мы были вместе, вы и я, много недель! Вы были моим верным проводником, моим верным защитником, вы не раз спасали мне жизнь. И вот теперь, когда беспомощным стали вы сами и притом из-за меня, когда только из-за меня вы вообще оказались в этом ужасном лесу, вы вдруг говорите мне уйти! Уйти и предоставить вас той участи, которую на вас навлекла я! Уйти, чтобы спасти свою шкуру! Я не стану этого делать! На днях вы сказали мне, что для вас было бы бесчестьем оставить меня за водопадом — хотя там я уже была бы в почти полной безопасности. Для меня же бесчестье — это сделать то, о чем вы просите меня сейчас!
— Сударыня, сударыня, для женщин это не то же самое, что для нас, мужчин!
— Меня не волнуют другие женщины, мне есть дело только до меня самой! Я никогда, никогда не покину человека, который беспомощен, ранен и который умирает ради меня!
— Я умоляю вас на коленях — уходите! — в отчаянии крикнул Лэндлесс. — Вы не можете меня спасти, не можете мне помочь. Не делайте мою участь горькой.
