Пуля для бизнес-леди - Лев Корнешов

Красивая. Элегантная. Богатая

…Швейцар частного ресторана «Белое солнце пустыни», встретив Настю почтительным поклоном, сообщил: «Вас ждут, Анастасия Игнатьевна». У них, в этом «Солнышке» была своя система оповещения, какие-нибудь кнопочки под стойкой. Во всяком случае Настя и трех шагов не успела сделать, как ей навстречу уже шел мэтр: «Рады вас снова видеть у себя, госпожа Соболева». Он не снизошел до того, чтобы перечислять, что у них сегодня в меню. Зачем? Вкусы госпожи Соболевой известны.

— Вашего гостя, — информировал на ходу мэтр, — мы посадили за угловой столик, который вы любите.

Информация была полезной, ибо Настя разговаривала с Озеровым по телефону и ей предстояло теперь познакомиться с ним, как говорится, живьем.

Озеров догадался, кто эта дама, которую так почтительно встречают, и встал ей навстречу.

— Красивая. Элегантная. Богатая, — произнес он, протягивая руку для пожатия.

— С хода в бой? — улыбнулась Настя. — Кстати, кто вас учил первым протягивать руку даме?

Она сказала это на английском, чтобы не поставить Озерова в неловкое положение перед застывшим рядом официантом.

— Виноват! — Озеров нимало не смутился. — Я думал, мы не на официальной встрече и не на светском рауте.

Настя в свою очередь окинула его беглым взглядом:

— Темный костюм сменить на серый с искринкой, белую рубашку заменить шелковой нежно-серой расцветки, галстук завязан слишком широким узлом…

Озеров от души рассмеялся:

— Будем считать — разминка состоялась… Рад с вами познакомиться, Анастасия Игнатьевна.

— Федя, на твое усмотрение, — сказала Настя официанту. И спросила Озерова.

— Что вы пьете?

— Виски с содовой.

Официант Федор склонил в понимании голову, над прической которой трудился не худший парикмахер Москвы.

— Мне коньяк. И попроси, пожалуйста, подойти к нам Леонида Ильича.

Озеров усмехнулся:

— При таком имени-отчестве вздрагиваешь.

— Как кто… Мне оно по барабану.

— Какие словечки знаете, Анастасия Игнатьевна!

— Да это я так, мимоходом… Сейчас подойдет владелец, я хочу с ним провести пятиминутные переговоры, раз я уж здесь, а вы, пожалуйста, потерпите и… помолчите.

Владелец появился тут же:

— Что-то не так, Анастасия Игнатьевна?

— Все путем, не волнуйтесь. Присядьте, пожалуйста, Леонид Ильич, к нам, у меня есть идея, я её вам изложу. Ответ немедленно не нужен, когда вы все продумаете, тогда и скажете мне «да» или «нет». Предлагаю свою идею вам, потому что оценила вашу деловую хватку. У вас ведь уже пять ресторанов?

— Да. Откуда это вам известно?

— Боже мой, Леонид Ильич, не надо темнить со мной. Навела справки, а нынче можно купить любой секрет, вплоть до чертежей атомной бомбы…

Леонид Ильич выжидающе промолчал.

— Так вот, Леонид Ильич, я предлагаю открыть вам шестое «заведение». У меня издательский дом «Африка»… И я хотела бы иметь ресторан «Африка» — с неграми-привратниками, негритяночками-официантками, национальной кухней, интерьером в африканском стиле, уютными комнатами для переговоров и конференц-залом для совещаний и семинаров. Словом, «Африка» с европейскими удобствами. Идею улавливаете?

Леонид Ильич — и это было видно по его лицу — напряженно обсчитывал, обдумывал, прикидывал. Предложение было неожиданным, но дамочка перед ним сидела богатая и удачливая.

— Сколько по вашим данным постоянно вертится в Москве африканцев? — поинтересовалась она у Озерова.

— Если считать со всякой торговой мелочью, то не менее двухсот тысяч.

— Вот видите, сколько потенциальных клиентов! И я хочу, чтобы вылетая в Москву, африканский бизнесмен говорил своему московскому партнеру: «Встретимся в шесть часов в „Африке“, ну ты знаешь, где это…».

— Вы понимаете, сколько стоит запустить такое дело? — поинтересовался Леонид Ильич. Его вопрос свидетельствовал, что он воспринял предложение госпожи Соболевой серьезно.

— Естественно. Точно так же, как понимаю, что ваши организаторские усилия, сноровку, изобретательность тоже можно перевести в денежное исчисление…

— Что же, это самое интригующее предложение, которое я получал за последние месяцы. Прикрытие будет?

— По официальной линии нас поддержат, ибо это нужно. Леонид Ильич, я ведь знаю, что вы в прошлом майор…

— От вас ничего не скроешь… — притворно запечалился Леонид Ильич.

— …И вы должны понимать, что целая куча организаций заинтересована в том, чтобы все эти африканцы гужевались в одном месте. Вы ведь и в зоне побывали, Леонид Ильич…

— Не раздевайте меня при постороннем! — взмолился владелец ресторана.

— Ничего, это свой человек, — успокоила его Настя. — А о том, чтобы нас прикрыли по неофициальной линии, проще говоря, от братвы, мы сами позаботимся. И вы хорошо знаете, как…

— Это естественно. Анастасия Игнатьевна, дайте время на размышления и расчеты.

— Пожалуйста. Не тороплю. Размышляя, как вы выражаетесь, имейте в виду, что под это очень дорогостоящее дело я могла бы дать вам лично кредит, кроме своей доли. Проценты были бы щадящими, партнерам негоже обдирать друг друга.

Официант давно уже подготовил заказ и держал его на соседнем столе, не решаясь звяканьем рюмок и посуды помешать беседе своего босса с уважаемой гостьей.

Когда Леонид Ильич пожелал приятного отдыха и откланялся, Озеров задумчиво протянул:

— Так вот как это делается…

— Это видимая легкость, Геннадий Савельевич. Все уже у меня обсчитано — дело выгодное. И престижное — это не шашлыками торговать.

— А зачем я при таких деловых переговорах?

— Не сообразили? Вы ведь главный попечитель африканцев в России… Будете в мой ресторане гостей из знойного континента приводить, назначать встречи, конфиденциальные ужины, рекомендовать его приезжающим — через полгода он станет известным всем африканцам.

— Анастасия Игнатьевна, вы… вы… — он не сразу подобрал нужный эпитет.

— Да. Я деловая. Воспылала к вам симпатией после наших телефонных разговоров. Почему не воспользоваться?

Она небрежно закинула нога на ногу — пусть полюбуется, увидит, что Бог не обделил её женскими прелестями.

— У меня предложение по дальнейшей программе, — сказала Настя с улыбочкой. — Я кратко излагаю некоторые выводы из своего визита в Африку, высказываю после этого свои небольшие просьбы и, освободившись от груза забот, мы просто отдохнем. Оговорюсь сразу: у меня здесь кредит, так что не особенно тревожьтесь…

— Что же, приступим, помолясь…

Озеров понравился Насте. Он был старше её, седина уже основательно посеребрила его густые, черные волосы. Но глаза оставались молодыми, и, что Настя высоко ценила, смотрели на мир заинтересованно, даже с некоторым вызовом. Он был выше Насти ростом, и это тоже ей понравилось, она не любила «укороченных» мужиков. И, наконец, в нем не чувствовались барской лени и той расслабленности, раздолбанности, которыя свойственны кабинетным сидельцам. «Наверняка в теннис балуется, — решила Настя. — Сейчас это модно». И хотя Настя немного поиздевалась над его «упаковкой», одет он был модно, как и положено чиновникам высокого ранга. Настя терпеть не могла молодящихся мужичков, которые напяливают на себя всякие клетчатые клифты, серо-буро-малиновые рубашонки с обрезанными воротничками и широкие в заднице брюки, неожиданно вошедшие в моду. И сидел за столиком Озеров уверенно, без той суеты и вертлявости, которая сразу выдает неуверенного в себе человека. Это был породистый мужчина, и Настя спросила, давно ли он трудится в системе МИДа.

— Я знаю, что вас интересует, — улыбнулся Озеров. — Нет, школы партийной работы у меня нет. И в МГИМО поступал без блата. В те времена было ещё возможно такое: приехал парнишка из российского городочка, социальное происхождение — из рабочих, член ВЛКСМ, золотая медаль… Прошел собеседование и стал студентом, так сказать, разбавил элитный слой: хорошо ведь известно, что МГИМО был питомником для благородных отпрысков.

— Повезло.

— Еще как.

— А если бы сегодня вот так — приехал из городочка парнишка с медалью, но без папиных миллионов и?..

— Не поступил бы, — уверенно сказал Озеров.

— Ладно, Геннадий Савельевич, пора к делу.

Настя сжато изложила свои впечатления о поездке в Африку и посоветовала:

— Если это в ваших силах, подтолкните переговоры с Бираго Диопом о полномасштабном договоре. Бираго Диоп к этому готов.

— Я помню шифровку посла.

— Шифровка — важная, но всего лишь бумажка. А я сейчас просто озвучиваю мысли Бираго Диопа. Кстати, по его поручению.

— Он настолько вам доверяет?

— Да, он мне верит и в данном случае я всего лишь посредник, переводчик с африканского на российский.