Осколки вечности - Вячеслав Седов

В ответ вор состроил дикую рожу и заскрежетал зубами. Тард вовремя успел положить ладонь на рукоять кинжала за поясом Эйлта.

– Завались, чурбан, все-то у тебя сегодня невпопад! - рявкнул на друга Бритва, - Ты глянь на его физиономию, разве не видно что что-то не так!?

– Молоты Швигебурга! Так я и пытаюсь узнать, какая муха его укусила!

– Господа гномы, этим вечером я в вашем распоряжении, - будто выдавливая из себя слова сказал Эйлт, - А пока оставьте меня и позвольте напиться.

– Не раньше, чем ты скажешь что с Фениксом! - не выдержал Тард, - Эта магика помогла? Выкуп будет?!

Взгляд.

– «Теперь это дело гильдии, а все, что происходит в гильдии, остается в гильдии» - вот то, что она сказала мне напоследок.

Гном понурил голову.

– А ростовщики нам не дали ни гроша… Я… я всю ночь… Я в пояс кланялся этим ублюдкам! Магика умоляла чуть не на коленях! Мы… Все без толку! Словно они сговорились!

Тард поднялся и отошел к окну. Закусив зубами трубку гном принялся обхлопывать себя по карманам в поисках мешочка с табаком. Гортт присоединился к Бритве и поделился своими запасами. Оба напряженно закурили. Глава убийц драконов никогда не отдавал своих соратников в чьи-то руки просто так. Где бы они ни были с отрядом, никогда, без боя, на милость врага не оставлялась и одна жизнь. Тард проклинал это королевство, проклинал собственное бессилие и не важно было, что этот полукровка оказался с ними впервые, ведь гном свято соблюдал законы боевого братства. Всякий, кто решился мстить драконам, встать с ним плечом к плечу, был ему братом. Так было и тогда, когда они сражались спиной к спине с рыцарями Фелара, так было и тогда, когда они возвращались после неудачи через Пепельные Пустоши, из последних сил отбиваясь от тварей, которые населяли те проклятые места. Тогда они бросали припасы, складывая раненых на повозки, а мертвых - останавливались и хоронили, не давая стервятникам поживы.

Тард не любил нравы, которые появились после войн, громких побед и поражений. Он верил в то, что старые обычаи оказывались куда лучше, проверенные временем, закаленные, ведь, раскаляясь в горниле пожарищ и остужаясь в реках крови, крепло век от века то самое, почитаемое им, боевое братство…

Жена трактирщика робко подошла к двоим гномам и стояла некоторое время в нерешительности. Гортт повернулся к ней:

– Что тебе? Мы заплатим и за него…

– Ой, да разве в деньгах дело! - прошептала взволнованно женщина, - Я этого оборванца знаю не первый год, он обязательно расплатится.

– Чего тогда?

– Вы, наверное, не знаете… Он обычно не заказывает крепкого пития.

– Ну и что с того?

– Я просто хотела попросить вас побыть немного здесь и присмотреть за ним.

– Зачем это? - спросил Тард.

– Он… сейчас набирается для храбрости. Удумал какую-то глупость. Вы уж поглядите за ним.

Тард и Гортт озадаченно переглянулись, но просьбу жены трактирщика выполнили, поочередно дежуря у того самого окна, пока убийцы драконов готовились к тому, чтобы перебраться ближе к докам. До отплытия оставалось всего несколько дней, и король не раз справлялся через гонцов о готовности наемников к походу.

Настала очередь Гортта дежурить и он задумчиво сидел у окна, поглаживая обух своего топора. У него чесались руки пустить оружие в дело против тех, кто отнял у него Нэй, которая, за все то время, что они ехали до Шаргарда, стала ему как дочь. Сердце сурового вояки щемило, когда он вспоминал, как она готовила для них похлебку, делила все тяготы и своими слабыми ручонками, стоя по колено в грязи, помогала вытаскивать застрявшие повозки. А теперь ему всякий раз приходилось отвечать на вопросы наемников о том, куда запропастилось их «милое чучелко», как они ее прозвали меж собой.

В церкви неподалеку начал бить колокол, зазывая прихожан к утренней службе.

Приближалось время казни.

Со спины Гортта раздался грохот. Гном вскочил и встал у двери. Эйлт поднялся, опрокинув стол.

– Никто не поможет… Тогда… я сам!!! - схватив пустую бутыль он разбил ее о печь, сжав в пальцах осколок горлышка, и выхватил второй рукой кинжал.

– Держись, Феникс! Я иду! - рявкнул вор, направляясь к двери.

– Стой, ты куда!? - преградил ему путь Гортт.

– С дороги, гном! Там сейчас убивают моего друга!

Эйлт, с не пойми откуда взявшейся силой, отбросил с прохода дюжего гнома и ударом ноги распахнул двери. Жена трактирщика отчаянно заголосила. Ее муж, по обыкновению, спрятался на всякий случай за стойку.

– Бритва!!! - не своим голосом завопил Гортт.

Тард сразу все понял, едва Эйлт появился на пороге с оружием в руках и полным безумием в остекленевшем взгляде. Гном знал, как выглядит отчаявшийся ларониец.

– Братва, держи его! - заорал Бритва, когда полукровка бросился вперед, разбрасывая всех, кто стоял у него на пути.

– Навались! Все разом! - командовал гном растерявшимися по началу наемниками.

Эйлт воспользовался замешательством, вырвался и что есть духу побежал по улице.

– Дурак! Тебя же убьют! - надрывался Гортт, припустив следом за полукровкой.

– Что стряслось?! - задыхаясь от быстрого бега спросил Тарда один из наемников, когда они пытались безуспешно догнать Эйлта.

– Новенький? - усмехнулся в бороду Бритва, - Тогда смотри хорошенько. Вот она, ларонийская преданность! А против таких нам скоро драться придется.

Дома проносились мимо сплошной стеной. Полукровка оторвался от своих преследователей и мчался вперед, на строй солдат, что дежурили возле остатков старых баррикад. Когда учинялись казни, стража перекрывала западный район города. Вот и теперь, озадаченные появлением этого незнакомца, что, прибавляя скорости, летел на них, солдаты выставили вперед алебарды.

– Стой! Кто идет?

– Прочь с дороги! - крикнул Эйлт, бросаясь на сверкавший оружием строй.

Дверь в камеру со скрипом отворилась. Двое стражников вошли внутрь.

– Собирайся, Феникс, время пришло.

«Ловец удачи» молча поднялся и последовал за своими провожатыми. Он все равно не верил. Ему просто очень хотелось вырваться поскорее из этого подземелья, где низкие каменные своды словно садились на плечи и подгибали неимоверной ношей колени, пусть даже там, где занимался восход, будет путь только в один конец.

– Подождите здесь, - остановил их Дик в просторном зале, где дежурили сторожа, - Там еще один.

Карнаж услышал позади в коридоре чьи-то стоны и сдавленные рыдания.

– Покайся, признай! - говорил уже знакомый полукровке голос священника.

– Сними распятие, не прячь за ним судейской личины… Ты всего лишь человек! - простонал узник.

Этот голос «ловцу удачи» тоже был знаком. Именно их разговор он слышал той ночью, когда эти двое не давали ему спать своими спорами.

– Будь проклят, еретик! Нечестивец, ты упорствуешь даже тогда, когда тебе предстоит встреча с Создателем! Молись за свою душу!

– Уберите руки от него, иначе не отмыться потом от скверны будет, - заметил один из солдат.

Карнаж обернулся. Двое стражников бросили узника на каменный пол коридора. Спутавшаяся копна черных, как крыло ворона волос, жилистые руки, на которые опирался несчастный… Плечи не до конца развиты… Полукровка изумился - это же оказался совсем мальчишка, что стало очевидно, когда тот отжался на руках и поднял лицо, глядя перед собой затуманенным от боли взором, и пополз вперед. Заплечных дел мастера знали свое дело - вся спина исполосована двойным бичом, ступни превратились от «феларского сапожка» в месиво из костей, мяса и сухожилий, выглядывавшее из-под рваных штанин.

– Ползи-ползи, змея! На брюхе! - прорычал Дик, - У нас приказ. Если сам до плахи не доползешь - сгниешь в тюрьме от голода. Запомни, я тебя предупредил.

– Да чего там, - сжалился один из солдат, - До повозки дотянет.

– А зачем? У нас и так только две осталось. После еретиков Адамевкрат велит их сжигать. И денег на новые не дает! - возразил ему другой.

Тем временем юноша перевалился через порог и замер, переводя дыхание и глотая слезы. Следом, переступив через его спину, шагнул палач в маске и фартуке и встал, сложив мускулистые руки на груди.

– Куда!? - Дик отдернул за плечо склонившегося над несчастным Феникса.

– Нелюди, - прорычал Карнаж, отстегивая от пояса кошелек и бросая его помощнику начальника тюрьмы, - Я покупаю эту жизнь. По крайней мере, до плахи.

Дик было открыл рот, чтобы сказать «ловцу удачи», куда тот может засунуть свой кошелек, но остановился на полуслове, увидев блеск феларского золота. Палач согласно кивнул. Стражники расступились, предвкушая дележку. Феникс краем глаза увидел, что в углу, рядом с разбитыми вдрызг воронеными доспехами, валялись и его вещи. Он протянул руку и взял свою торбу. Достав небольшой мешочек он высыпал пригоршню порошка себе в ладонь и протянул к лицу страдальца.

– Ишь чего удумал! - сапог палача ударил по руке, и порошок рассыпался по полу.