Стёртые буквы - Елена Первушина

— Нет! — снова как-то слишком быстро и слишком резко возразил Керви. («Интересно, одной мне это кажется, или другие тоже заметили? — подумала Ксанта. — Надо будет расспросить Дреки, только осторожно».)

— Нет, — повторил Керви. — Мы не знаем, какой смертью он умер, и родственники, скорее всего, не захотят поместить его на семейное кладбище. Покойник, умерший дурной смертью, может принести много беспокойства. Его место здесь.

— Но мы не сможем выкопать могилу, — возразил один из матросов. — Земля слишком твердая, да и время уходит.

— Тогда просто нарубите веток и забросайте его. Это будет лучше всего.

Время уходит! Эти слова словно плетью стегнули Ксанту, и она мигом выбросила из головы и таинственного покойника, и не менее таинственное смущение Керви. Они приехали сюда не за тем, чтобы хоронить мертвых, а за тем, чтобы искать живых. А времени и в самом деле практически не осталось. Короткий зимний день близился к концу, солнце клонилось к закату. Что делать? Возвращаться в поселок и продолжать поиски? Но Ксанта уже не верила в успех — не верила, что записка, которую они ищут, действительно существует. Спору нет, в поселке наверняка были грамотные люди или хоть полуграмотные, вроде нее, но в спешке найти чернила и пергамент или хоть вощеную дощечку… А потом еще сообразить, куда спрятать, да так, чтобы надпись сохранилась… Нет. Нет-нет. Послание должно быть проще. Гораздо проще. Один или два знака, не понятные для чужака, но ясно говорящие сведущему человеку, где искать беглецов. Но тогда сведущий человек Должен также без труда догадаться, где это послание искать. Какое-то место, которое первым делом придет в голову. Ксанта села на камень, знаком дала понять Керви и Дреки, чтобы не мешали, и закрыла глаза. Где? Разумеется, у колонистов уже появились «свои» места на острове. Кузница. Вырубки. Площадка, где по вечерам собирается молодежь. Вот это самое озеро. Особые грибные места, ягодные поляны. Камни причудливой формы. Старые деревья. Нет! Они рассчитывали, что их будет искать человек, вроде Керви. То есть он бывал на острове, но не знает досконально. Что за место, которое в первую очередь примется искать человек из Королевства, увидев новое поселение? Человек, вроде нее самой. Что за место, которое люди уже успели обжить, пометить, закрепить за собой? Ну конечно!

— Керви, здесь есть кладбище?

— Разумеется. У западного мыса, как обычно.

— Скорее туда!

Пока они шли (снова практически через весь остров) туман нач~ подниматься от земли, в спину ударили первые порывы холодного ветра — легкие, как плеск волн.

— Кажется, погода портится, — предположил Дреки. Керви кивнул.

— Да. Надо убираться отсюда.

— Сейчас. Я не задержу вас. Только одна последняя попытка, — обещала Ксанта.

В стремительно сгущающейся темноте они вышли к западно мысу, и жрица увидела именно то, что рассчитывала увидеть — низкую покатую тростниковую крышу кладбищенской землянки. Ее вырыли шагах в пятидесяти от берега, на небольшом холме, где земля была посуше.

— Вы оставайтесь здесь, — распорядилась Ксанта. — Я спущусь надолго, и сразу уходим.

— Что ты там увидишь в темноте? — возразил Керви, впервые обратившись к Ксанте на «ты».

— Не знаю, — она пожала плечами. — Либо увижу, либо не увижу. Нельзя сказать, что видишь, пока не посмотришь.

— Мудрено, — Керви усмехнулся. — Ну давай, смотри. Дощатая, успевшая перекоситься, дверь была, как и положено,

восточного края землянки. Придерживаясь рукой за земляную, густо перевитую корешками травы, стенку, Ксанта спустилась по семи ритуальным ступеньками и подошла к расположенному в середине алтарю-очагу. Прямо над ним в широкое отверстие дымохода лил тусклый сумеречный свет. Ксанта преклонила колени, касаясь ладонями холодных отсыревших углей и мгновенно яркой вспышкой пришло воспоминание — в последний раз она стояла вот так много лет назад в родной деревне, в день, когда к ней впервые пришли крови, и ей надлежало взять с алтаря красный цветок — полевую гвоздику — в знак того что отныне она считается невестой. Стояла, уже зная, что это в последний раз, что этой же ночью она сбежит из родного дома. С мужчиной, как водится. Стой. Это уж здесь совсем не причем!

Не поднимаясь с колен, Ксанта осмотрелась. Было уже слишком темно, и ей не удалось рассметреть, сколько гробов вмуровано в земляные стены. Может быть, и ни одного. Люди здесь были по большей части молодые и здоровые — с чего им помирать? Ладно, это тоже не важно. Ксанта подняла голову к еще одному источнику света — маленькому окошку под самой крышей на западной стороне. Еще снаружи Ксанта заметила, что между землянкой и побережьем растет с полдюжины старых узловатых деревьев. И теперь в окошке она разглядела одно из них — вскинувшее руки-ветви в безмолвном неутешном плаче. Кажется, осина. В родной деревне Ксанты окошко выходило на реку, и в него была видна плакучая ива. Все люди, что собирались здесь на закате солнца и преклоняли колени перед алтарем, соединяющим их в единую общину, день за днем видели это дерево и наверняка помнили его не хуже, чем дверь собственного дома или лица родителей. Если не здесь, то больше нигде!

Ксанта выбралась из землянки и заковыляла к намеченному дереву. Ветер, уже не шутя, подхватил ее плащ и едва не закинул его ей на голову. Внезапно откуда-то со стороны моря, из кромешной темноты, раздался низкий гулкий рев, будто поднялось из глубины морское чудовище, приветствуя ночь и ветер. Ксанта вздрогнула, костыль вдруг провалился в песок и она, не удержав равновесие, упала. К счастью, Дреки и Керви не дремали — мигом очутились рядом и помогли ей подняться на ноги.

— Не бойтесь, — поспешно сказал Керви. — Я забыл предупредить вас. Это «Ревун», потому его так и назвали. Капитан дает нам знать, что больше не может стоять на якоре — ветер слишком усилился. Он будет курсировать вдоль берега и ждать нас. Но мы должны поспешить.

— А мы найдем корабль в темноте? — Дреки не сумел скрыть испуга в голосе.

— Конечно, найдем, с таким-то гудком!

— Да, в самом деле.

Ксанта, больше не слушая их, все же добралась до дерева и принялась водить руками по стволу в надежде обнаружить дупло или хоть глубокую развилку между ветвями, куда можно было бы спрятать записку. Ничего. Возможно, тот, кто оставил послание, попросту был выше нее Ростом. Или это послание существовало лишь в ее воображении. В любом случае, сейчас было уже поздно что-то предпринимать. Похоже, она так никогда и не узнает, была ли она в двух шагах от разгадки или ошибалась с самого начала.

И тут ее пальцы наткнулись на бороздку. Короткую, неглубокую, полузаплывшую древесиной и все же слишком ровную для естественной борозды на коре. Ксанта повела рукой по борозде. Да. Точно. Есть.