Дисфункция реальности: Угроза - Питер Гамильтон

Лишь сообщения о беспорядках в Бостоне омрачали столь безоблачные перспективы. Похоже, что Демократический Земельный Союз снова затевает какую-то пакость.

Союз представлял собой пестрое сборище реформистов и политических крикунов. Эта полуэкстремистская группа хотела, чтобы земля была «справедливо» распределена между людьми, а доходы, получаемые от экспорта Норфолкских слез, были вложены в социальное обеспечение. Они требовали полной демократии и предоставления гражданских прав всем слоям населения. «А еще бесплатного пива по пятницам», — язвительно подумал Грант. Но ведь они могли выбрать любую из планет, входящих в состав восьми сотен звездных систем Конфедерации, ту, чья социальная система вполне бы их устроила. Активисты Союза, эти ничтожные, ленивые педерасты, не ценили того факта, что при желании и наличии денег на проезд они могут беспрепятственно уехать в свой проклятый коммунистический рай. Вместо этого они вздумали освободить Норфолк, не считаясь с тем, какие ужасные потери вызовет реализация их политических устремлений, в основе которых лежит зависть.

Около десяти лет назад они попытались распространить свою крамолу и на округ Стоук. Тогда Грант помог главному констеблю округа справиться с ними. Лидеры мятежа были высланы на одну из исправительных планет Конфедерации. Некоторые из наиболее опасных бунтовщиков, те, у кого было обнаружено самодельное оружие, были переданы в руки спецотряда констеблей, прибывших из столицы — Норвича. А те жалкие мерзавцы, которые, раздав листовки, надрались до бесчувствия даровым пивом, которым их снабдил Союз, получили по пятнадцать лет усиленных работ в полярных районах.

С тех пор на Кестивене о них никто и слыхом ни слыхивал. «Некоторые, — здраво рассудил он, — так ничего о них и не узнали. А раз так, то нечего об этом и вспоминать». На Норфолке об этом и не вспоминали.

Он поцеловал Кармиту в ее роскошные волосы.

— Когда ты уедешь?

— Завтра. Почти вся моя семья уже уехала. В округе Херст есть работа по сбору фруктов. Она хорошо оплачивается.

— А потом?

— Уедем на зиму в Холбич. Там на утесах, нависших над городом, есть множество больших пещер. Кое-кто из наших найдет работу по разделке рыбы.

— Такое впечатление, что ты от этого в полном восторге. Тебе никогда не хотелось перейти к оседлому образу жизни?

Она лишь покачала головой, разметав густые волосы по плечам.

— Чтобы стать такой, как ты, прикованной к холодным камням своего дома? Нет уж, спасибо. Возможно, в этом мире не так уж много мест, которые стоит посмотреть, но все же я хотела бы увидеть их все.

— Тогда надо извлечь максимум пользы из нашей встречи.

Сев на него верхом, она сжала мозолистыми руками его обмякший член.

Кто-то вкрадчиво постучал в заднюю дверь повозки.

— Сэр? Вы здесь, сэр? — раздался снаружи голос Вильяма Элфинстоуна. Он был таким же вкрадчивым как и его стук.

Грант сердито застонал. «Нет, меня здесь нет, и именно поэтому снаружи стоит моя чертова лошадь».

— Что тебе надо?

— Извините за беспокойство, сэр, но с вами срочно хотят поговорить по телефону. Мистер Баттерворт сказал, что это важный звонок из Бостона.

Грант нахмурился. Баттерворт не послал бы к нему Элфинстоуна, если бы звонок не был действительно важным. Управляющий поместьем прекрасно знал, чем занимается хозяин в такое время, и поступил достаточно умно — сам не пошел на встречу.

«Хотел бы я знать, чем его достал молодой Элфинстоун», — подумал Грант.

— Подожди там, — крикнул он. — Через минуту я выйду, — ему нужно было время, чтобы одеться. Черта с два он выбежит из повозки едва заправив рубашку в спешно натянутые штаны. Грант вовсе не собирался давать парню свежую тему для пересудов с другими младшими управляющими.

Он оправил свой твидовый пиджак для верховой езды, пригладил бакенбарды и водрузил на голову кепку.

— Как я выгляжу?

— Великолепно, — откликнулась Кармита, не вставая с кровати.

Она сказала это без всякого намека на иронию. Пошарив в кармане, Грант извлек две серебряные гинеи. Выходя, он бросил деньги в большой фарфоровый кувшин, который стоял на полке у двери.

Луиза увидела, как ее отец и Вильям Элфинстоун подъезжают к парадному входу. Подбежавшие конюхи взяли на себя заботы о взмыленных лошадях. Дорога была тяжелой. Отец стремительно вбежал в дом.

Она не спеша направилась к Вильяму, который беседовал с конюхами. Они были младше ее по возрасту. Увидев Луизу, он отпустил обоих юношей. Она погладила вороного жеребца, которого уводили в конюшню.

— По какому поводу весь этот шум? — спросила она.

— Какой-то звонок из Бостона. Мистер Баттерворт счел его достаточно важным, чтобы послать меня на поиски вашего отца.

— Вот как? — она повернула назад. Отстав на шаг, за ней последовал Вильям. Его присутствие несколько раздражало Луизу, которая была не в том настроении, чтобы поддерживать светскую беседу.

— В эту субботу я приглашен к Ньюкоумам, — сказал он, — я подумал, что там наверное будет довольно весело. Они, конечно, люди не нашего круга, он стол у них вполне приличный. Потом будут танцы.

— Замечательно, — Луиза всегда терпеть не могла, когда Вильям пытался корчить из себя светского льва. «Люди нашего круга» — подумать только! Она ходила в школу вместе с Мэри Ньюкоум.

— Я надеялся, что вы поедете вместе со мной.

Она удивленно на него посмотрела. Его лицо выражало одновременно надежду и обеспокоенность.

— Как мило с вашей стороны, Вильям, что вы просите меня об этом. Благодарю вас. Но я в самом деле не могу. Извините.

— В самом деле не можете?

— Не могу. В субботу к нам на обед приезжают Голфорды. Я просто обязана присутствовать.

— Я думал, что, может быть, теперь, когда он уехал, вы, возможно, найдете больше времени для меня.

— Кто это уехал? — резко спросила она.

— Ваш друг, галантный капитан звездолета.

— Вильям, вы несете чушь. Я уже сказала, что не пойду с вами на вечеринку к Ньюкоумам. Будьте добры, оставьте эту тему.

Он остановился и схватил ее за руку. От удивления она лишилась дара речи. Ей и в голову не приходило, что с ней могут так поступить.

— Для него вы всегда находили массу времени, — сказал он без обиняков.

— Вильям, немедленно прекратите.

— Причем каждый день. Вы уезжали в лес Уордли.

Луиза почувствовала, как краснеют ее щеки. Что ему известно?

— Уверите руку. Немедленно!

— Вы ничего не имели против его рук.

— Вильям!

На его губах появилась улыбка, которая не предвещала ничего хорошего. Он отпустил ее руку.

— Я не ревную. Вы меня неправильно поняли.

— А тут нечего ревновать. Джошуа Калверт был гостем и другом моего отца. Вот и все.

— Некоторые женихи считают иначе.

— Кто? — крикнула она срывающимся голосом.

— Женихи, моя дражайшая Луиза. Вам должно быть известно, что существуют весьма обоснованные предположения в отношении того, кто должен стать вашим мужем. Я только хочу сказать, что на Кестивене есть весьма благородные семьи, у которых есть вполне достойные сыновья, которые закроют глаза на вашу… назовем это, неосмотрительность.

Она закатила ему пощечину. Эхо звонкого удара прокатилось по всей лужайке.

— Как вы смеете!

С выражением недовольства он схватился рукой за щеку, на которой остался красный отпечаток ее ладони.

— Я и не подозревал, что ты такая норовистая тварь, Луиза.

— Убирайся с глаз моих.

— Конечно, если вы того желаете. Но вам, возможно, следует поразмыслить над тем, что стоит произнести одно слово, и ваше завидное положение станет более чем шатким. Я не хотел бы, чтобы это случилось, Луиза. Я действительно этого вовсе не хочу. Видите ли, я уже давно обожаю вас. Настолько обожаю вас, что делаю послабления.

Не в силах сдвинуться с места, она смотрела на него во все глаза.

— Ты… — Луиза задохнулась от гнева. В какой-то момент она подумала, что сейчас упадет в обморок.

Между тем Вильям встал перед ней на колени.

«Нет, — подумала она, — нет, нет, нет, этого не должно произойти. Где же ты, проклятый Джошуа Калверт?»

— Выходи за меня замуж, Луиза. Я сумею получить благословение твоего отца, об этом можешь не беспокоиться. Выходи за меня, и мы чудесно заживем здесь, в Криклейде, — сказал он протянув к ней руку. Надежда смягчила черты его лица.

Взяв себя в руки, она постаралась выглядеть как можно неприступнее. Очень четко и спокойно она сказала:

— Скорее я буду зарабатывать себе на жизнь разгребая коровий навоз, — это было одно из лучших выражений Джошуа, хотя она привела его в несколько смягченном варианте.

Вильям побледнел.

Повернувшись на каблуках, она, гордо подняв голову, пошла прочь.